Антон Генералов - Адъютант [litres]

– Полковник Мезенцев сразу спросит – откуда информация.

– Боишься – не поверит? Полковник не так прост, как кажется, поверит. Ну если нет – скажешь информация по коду «Мифриловая звезда», враз проникнется. Про меня не говори, хотя понять, что к чему, это проще, чем сложить один плюс один. Спросить у кучера, куда ты ездил, сколько пробыл. Но давай сохраним если не конспирацию, то её зыбкую видимость, для приличия.

– Хорошо, мастер Турин, – согласился я, мысленно уже представляя, как вывалю весь этот ворох новостей на дядю Лёшу. И, тепло распрощавшись с гномом, пошёл к выходу.

Пока я беседовал с мастером, все покупки были упакованы и отнесены к ждущему меня экипажу. Талин (кажется, так зовут продавца) ждал нас за прилавком.

– Господин лейтенант, с вас два золотых с четвертью.

– Спасибо, Талин, – поблагодарил я продавца. Выложил причитающееся и попрощался уже и с ним.

– И вам спасибо за покупку. Заходите ещё. Будем рады, – рассыпался в любезностях молодой гном.

Я вежливо кивнул, сам же подумал, как я буду рад, если снова увижусь с ними.

Сев в коляску и сказав Фадеичу ехать в посольство, сам надолго задумался. Вот чего принца принесло сюда? Что такого должно произойти, что потребовалось присутствие столь важной персоны? Надо было у Турина спросить, но сейчас уже поздно, не умею я ещё задавать всех нужных вопросов. Да знает ли он, а если знает, то станет ли посвящать меня? Я для него никто, и отчитываться передо мной он не обязан. Помочь выкрутиться из сложившихся обстоятельств (тем более, косвенно он меня в них и втравил) – возможно. Да, гном, запрашивая ещё одного связника, не знал, что пришлют именно меня, дед, усылая меня подальше от придворных интриг, не знал, что здесь заваривается такая каша. Но в результате, случись что со мной – с бородатого явно спросят, а всё ли он сделал для того, чтобы избежать трагического исхода. И будь на моём месте кто-то другой – очень сомневаюсь, что ему бы достался этот редкий амулет.

Да, иногда очень полезно иметь влиятельных родственников, хотя в училище меня здорово раздражало, если отца или деда ставили в пример, когда отчитывали за проступки. Я-то прекрасно знал, что они в молодости тоже изрядно покуролесили, причем знал из первых рук. Дед и отец сами не раз рассказывали, как доставали нелюбимых преподавателей, сбегали в самоволки.

Действительно, надо посоветоваться с дядей Лёшей и послом, может, они что-то дельное придумают. Тем временем коляска подкатила к посольству, и стало не до размышлений. Шефа нашёл быстро, он пил крепкий халифатский кофе в библиотеке, просматривая местные газеты. С ходу без предисловий я вывалил всю информацию на него. В процессе видел, как он мрачнеет, а по завершении в сердцах скомкал газету и зашвырнул её в библиотечный камин. И тут же взяв себя в руки, развил бурную деятельность. Пара строчек на листке, взятом из секретера, распахивает окно и кричит вниз:

– Фадеич, не распрягай! Вот срочная записка послу, доставь немедленно. Быстрей, это действительно срочно! – сказал он, бросая вниз сложенный пополам листок.

– Похоже, всё сильно осложняется, Сашка, – это уже было сказано мне. – Но подождём Виктора Геннадьевича, он хорошо разбирается в дипломатических и придворных тонкостях. Может, не придётся переться на этот бал.

Где-то через полчаса вернулась коляска вместе с сильно раздражённым послом. С Виктором Геннадьевичем Озеровым я до сих пор виделся всего четырежды: в первый раз, когда полковник представлял меня ему, и ещё трижды на еженедельных планёрках. Личного впечатления о нём в результате столь кратковременного знакомства у меня не сложилось.

– Ну! – резко начал он. – И с чего такая гонка? Львы пешеханского султана перешли нашу южную границу? Или орки решились на очередной набег? Так мир их праху! Не стоило меня из этого срывать.

– Витя, не стоит так, все очень серьёзно, – прервал полковник напускное негодование посла, и что-то в его голосе было такое, что заставило дипломата мгновенно подобраться.

– Рассказывайте, – бросил он уже совсем другим тоном.

И мне пришлось второй раз всё пересказать. Некоторое время – после того как я закончил – все сидели молча.

– М-да, дела, – протянул посол, потирая подбородок. – Ну, хотя бы становится понятным, почему командир гвардии пропустил день рождения виконтессы Визбах, его любимой тётки, на наследство которой так рассчитывает. Наши в курсе?

– Да, есть сведения, что в столице получили эту информацию по крайней мере сутки назад.

– И молчат.

– Да. И вчера, и сегодня магической почты не было, видно решают, как быть.

И тут, словно услышав слова полковника, раздался мелодичный перезвон колокольчиков, идущий как будто отовсюду. Сработало магическое оповещение о пришедшей почте через портал.

– Ну вот, похоже, и разродились. Только чую, что легче от этого нам не станет. Ладно, пойдем, взглянем, что думает об этом обо всём наше высокое начальство.

И мы направились в кабинет посла. На портальной площадке лежал большой конверт, перечёркнутый красной полосой и запечатанный пятью магическими печатями. Посол взял пакет и, приложив свой перстень к центральной печати, сморщился – видно, накрыло откатом от заклинания опознавания неслабого уровня. Прочли его все по очереди, похоже, более опытные коллеги решили, что мы все в одной лодке и скрывать от меня содержание послания даже с грифом «Секретно» не нужно.

– Те же данные, только другими словами, – начал посол, потирая виски.

– Ага, как твои любят, туману напустили, показали класс дипломатической словесной эквилибристики, и в финале все свалили на нас, – перебил его дядя Лёша.

– В принципе, они правы – нам на месте виднее. И решение принимать, опираясь на имеющиеся сведения, и ответственность потом за него нести.

– Да не пори чушь! Какая ответственность? Не с кого будет спрашивать, если мы туда только сунемся. На бал идти нельзя ни в коем случае. Шойгенов, а особенно жреческую четвёрку, остановить практически невозможно. Скажемся больными или отговоримся какими-нибудь неотложными делами.

– Лёш, я всё понимаю. Но вот сам посуди. Когда всё утрясётся, пересчитают и похоронят убитых – начнут выяснять, кто где был и что делал. Мы окажемся в очень неприглядном виде. Почему? Всё просто: такое массовое игнорирование бала говорит, что мы знали или догадывались о нападении, но не предупредили. Предупредить официально мы не можем, потому что возникнет масса вопросов о нашей информированности. А вину за огромное число жертв на кого-то свалить будет надо. Свалят на нас и не посмотрят, что выгоды нам от этой бойни не будет.

– И что ты предлагаешь?

– Я предлагаю поступить так, как и советовал доброжелатель, предоставивший эти сведения. Поступить по-другому у нас просто нет времени. Мы, если верить всему, что было озвучено, находимся в состоянии жесточайшего цейтнота.