Александр Войкин - Щит Королей. Книга первая

Она вздрогнула.

— Как… — её голос охрип, пришлось прокашляться, чтобы взять себя в руки. — Как ты узнал?

— Спросил у Эллен, — улыбнулся я. — Из интереса. Она, кстати, была бы не против наших с тобой отношений, но, как выяснилось, ты утаила от меня кое-что. И, узнав этот занятный факт из твоей биографии, я заинтересовался. Стал копать. Подумал: ну зачем замужней женщине так открыто строить глазки и делать пошлые намёки новенькому кадету? Тому, кто только первый день в корпусе, и кого она совсем не знает? Мария Олеговна, когда привела меня сюда, не называла имени. Конечно, ты могла изучить базу данных и там увидеть мою фотографию, но всё же — откуда ты знала меня в лицо? Подозрительно, не находишь? Я зарылся глубже. И выяснил, что на первом курсе университета ты познакомилась с неким Григорием Левицким, который через два года стал правой рукой Сергея Орлова, а также твоим мужем.

Агата медленно поднялась, отошла на пару шагов, не сводя с меня пристального взгляда.

Я щёлкнул пальцами.

— Удобно, да? Устроиться в корпус, соблазнить неумелого мальчишку, подбадривать, давать дельные советы, а параллельно сливать всю информацию, полученную от него во время секса, своему мужу. Он как, в курсе был?

— Мы сочли это небольшой потерей, — глухо отозвалась девушка. Я рассмеялся.

— Молодцы, что сказать. Хороша семейка. Вот только я убил Орлова, буквально полтора часа назад. Стёр в порошок, убрал из этого мира, предварительно вырвав сердце. Как думаешь, что я могу сделать с предателем?

Она моргнула. Страх в глубине глаз перерос в животный ужас.

— Не надо! — крикнула Агата, отшатнувшись, оступилась, упала на пол. Попятилась. Я остался на месте, глядел на неё с жалостью и презрением. Осознав, девушка застыла. А затем разрыдалась.

Я выдернул иглу, залепил пластырем, поднялся, с наслаждением потянулся. Глянул на часы — половина седьмого. Направился к выходу.

— Твою дальнейшую судьбу решит полковник Лисицын, — тихо поведал я, остановившись рядом с Агатой. — И, поверь, в отличие от меня, он сентиментальности не подвержен. За разглашение тебя ждут меры. Прощай.

Лёгким шагом я вышел в коридор, пошёл, не оглядываясь, прочь. Лишь зайдя за угол, остановился, прислонился спиной к стене, тихо сполз, чувствуя, как разрывается от боли пустота в груди.

Очень хотелось кричать, ломать, рушить, но я только крепче закусил губу. Капелька крови покатилась по подбородку, смешалась с солёной дорожкой.

Жизнь — не сказка, в которой у взрослых бывают лёгкие и приятные отношения. И я в очередной раз в этом убедился. Больше такого не повторится.

Вытерев кровь и слёзы рукавом, я поднялся. Пустота молчала, ей вторила отсутствием мыслей голова. И я знал лучший способ занять себя.

Развернувшись, я направился в тренировочный блок.

Порыв ветра с силой швырнул в лицо горсть листьев, растрепал волосы, злорадно взметнул полы рубахи и исчез.

Я стоял на мрачном ночном кладбище. Яркий диск Луны хорошо освещал местность вокруг: неровные ряды крестов, надгробий и других могил, как очень старых, со стершимися именами, так и свежих. Впереди, метрах в ста, над всем этим величественно возвышался мавзолей. Или собор. Одноэтажное здание готических форм с витражами, двустворчатыми дверьми и небольшим крыльцом. Я не увидел ни единого колокола, из чего сделал вывод — это не церковь. Значит, место погребения. Но чьё?

Медленным шагом я направился к сооружению, попутно прислушиваясь. Тишина. Только где-то вдали ухает ночная птица, да проказник-ветер вновь очнулся ото сна: играет листьями, треплет кроны деревьев, холодом лижет нос.

Шмыгнув, я улыбнулся. Да, давненько не доводилось бывать на кладбищах. С тех самых пор, как родители разбились в автокатастрофе, а я остался один. За семь лет ни разу не сходил к ним на могилы, не положил цветов, не проведал. Мне было физически больно стоять там, когда бесстрастные люди закидывали гробы землёй, равнодушно ставили кресты и якобы подбадривающе хлопали меня по плечу. Я знал, что никому не было дела до них.

И до меня.

Остановившись перед собором, взглянул наверх. Прямо над дверьми, выбитый в стене, находился символ. Тот, что я видел уже несколько раз: узорчатый щит, по центру которого — летящий ворон, объятый пламенем, а над ним закрытый глаз с тремя лучами. Надо бы спросить у наставника, что это значит. Наверняка есть скрытый смысл. Хотя, должен признать, выглядит этот щит внушительно.

Я поднялся на крыльцо, замер перед дверьми. Сердце неожиданно забилось быстрее, а на душе поселилось волнение. Но не то, что предшествует страху, напротив, радостное, приятное. Предвкушение.

Я толкнул створки, и, протяжно заскрипев, они поддались.

Внутри был свет. Его испускала одинокая свеча, зажжённая на алтаре, стоявшем в дальнем конце помещения. Я направился вдоль рядов деревянных скамей, по старому деревянному полу.

Остановился в нескольких шагах от алтаря. Странно, снаружи собор казался менее внушительным, словно чья-то могила. Какого-нибудь местного князька. Но теперь ясно видно — это часовня. Место, где собирались люди, чтобы помолиться, прикоснуться к чему-то большему. Ощутить просветление.

Алтарь представлял собой большой прямоугольный камень с выдолбленной по центру ложбинкой, куда, при желании, можно было легко поместить тело. По четырём углам начертаны странные символы, значения которых я, разумеется, не знал. Свеча стояла в изголовье, наполовину сгоревшая, давая ничтожно мало света.

Я огляделся. Нет, это всего лишь мрак стал гуще, налился чернотой, осторожно заполнил всё пространство собора. Сколько ни вглядывайся — сквозь него невозможно что-либо увидеть.

Я хмыкнул. Дешёвая показуха. Стандартный трюк, который напугает, разве что, детей или людей со слабой психикой, боящихся даже ночью встать в туалет.

— Может, выйдешь уже? — тихо спросил я, обернувшись.

Он соткался из мрака, высокий, статный, широкоплечий. Лицо всё такое же грубое, благородное, с чуть раскосыми зелёными глазами.

— Ты долго, Альтар, — сказал я, едва заметно усмехнувшись. Он пожал плечами.

— Этот мир ещё молод, я… наблюдал.

— Собираешься и тут устроить повторение пройденного?

Он задумчиво покачал головой.

— Нет. Одного раза достаточно. Больше я не позволю никому разрушить мою обитель. Дети должны знать своё место и следовать правилам. Иначе…

Я коротко рассмеялся.

— Да, мы оба помним, как ты обошёлся с беднягой Иггердом. Он долго не мог сидеть.

Альтар улыбнулся. Искренне, совсем, как раньше.

— Иггерд — непоседа. Ему полезно иногда получать щелчок по носу, иначе однажды характер приведёт его в тупик. Боюсь, как назло, именно тогда меня не будет рядом. Я ведь не вечен.