Роман Романович - Пустоши

Я не самого низкого роста, но эта женщина превосходила меня на голову.

— Тогда попробуй ослушаться, — прошипела она мне в лицо, то ли угрожая, то ли прося.

— Рад служить! Рад стараться! — вытянулся я по струнке, смотря сквозь неё.

От этого она скривилась ещё больше.

— Бесполезный кусок дерьма. Сержант! Выжми из этого недоумка все соки!

Сержантом оказалась женщина неопределенного возраста, стоящая за спиной коменданта. Сама Бровь развернулась и ушла, не желая больше тратить на меня время. Остальные, кто присутствовал на заставе, поглядывали на меня, видимо ожидая развлечения.

Никогда я не видел у людей настолько яростного, злого, полного ненависти и готовности причинять страдания взгляда. Это я про сержанта, если что. Милая дамочка, ничего не скажешь.

— Сорок кругов вокруг заставы, мясо! Исполнять! — заорала она на меня.

Когда за минуту до приказа тебе угрожают плетьми, то как-то отпадает желание спорить и медлить. Я сорвался с места, выбежал в открытую калитку и побежал вдоль стены. Вокруг так вокруг. Бегать я не то, чтобы люблю, но всё же научился за время подготовки.

— Быстрее, кусок дерьма! — проорала сержант, когда я преодолел первый круг.

Первые мои оптимистичные мысли улетучились. Под палящим солнцем бежать в десятки раз сложнее, чем в прохладе кольцевой. Уже на втором круге я почувствовал, что выдыхаюсь и устаю.

— Береги дыхание, — очнулась Хол, — И не забывай контролировать уровень злобы.

— Забудешь тут.

Находиться на поверхности, как я и ожидал, труднее, чем под землей. Дело не только в палящем солнце и пыльном воздухе. Злоба — вот главная опасность. Я словно продирался через кисель. Почти каждую минуту прислушиваясь к тому, насколько злоба пропитала меня. А та не дремала. Кто угодно, но не она. Всегда рядом, всегда готова убить и растворить.

Первые часы, пока ездил с Морис, было нормально, но сейчас что-то тяжесть стала нарастать. Если так и дальше пойдет, я не то, что бегать не смогу, я просто свалюсь на землю и единственное, что будет беспокоить меня, это как бы не мутировать.

Круг сменялся кругом. Поразительное однообразие. Разглядывать скудный пейзаж быстро надоело. Но лучше он, чем перекошенное от злости лицо сержанта. С каждым кругом я начинал тихо ненавидеть эту женщину.

Хрипя, с обожженным лицом, которое жгло солёным потом, я доплелся до сержанта и остановился. Сорок кругов. Сорок, мать его, кругов. Солнце успело переместиться с зенита ближе к горизонту. Сколько же я бегал? Час? Два?

— Ты заслужил бутылку воды, — проговорила Сержант, — Пятнадцать минут на отдых и продолжим.

Вода… Да я за неё убить сейчас готов. Трясущимися руками скрутил крышку и жадно присосался. Божественная жидкость…

Пока бегал, у меня мелькала надежда, что на этом мои страдания закончатся. Но было бы слишком наивным искренне в это время. Отдых я использовал на то, чтобы, напившись, развалиться на земле и уйти в медитацию. Мне нужны силы. Чтобы не ждало впереди, мне нужны силы.

Сержант оправдала худшие ожидания. Когда я вернулся в крепость, двери за моей спиной закрыли. Внутри же двора стояли десять человек. Судя по их угрюмым лицам, меня ничего хорошего не ждало. Остальные жители заставы тоже смотрели, собираясь насладиться бесплатным шоу.

— В круг! — скомандовала сержант.

Что же… В круг так в круг. Вот он, шанс выпустить пар и скинуть ту злость, что клокотала где-то глубоко внутри. Хрустнув пальцами, я шагнул вперед.

Пожалуй, это пробуждение я смело назову одним из самых худших в моей жизни.

— Да ладно тебе. Не всё так плохо, — послышался жизнерадостный голос Хол.

Такой голос в такое утро — это как удар в самое сердце.

— Где я? И как здесь оказался? — сформулировал я мысль.

— Тебя вчера оттащили и бросили на койку. Видимо, ты находишься в спальне.

— Поразительно наблюдение.

— Спасибо, — искренне поблагодарила субличность.

Кажется, ей нравится издеваться.

— Вовсе нет, — возразила она, — Только чуть-чуть.

— О чем и речь. Ладно, давай серьезно.

— Как скажешь. Что ты хочешь обсудить?

Я с трудом перевернулся и застонал. Мысли ворочались лениво. Я чувствовал себя разбитым, избитым и измотанным. Избитым — в буквальном смысле. Вчера меня в круге били, причем били качественно, все вместе, с душой.

— Зачем меня сюда засунули? — озвучил я то, что беспокоило со вчерашнего дня.

— Мало данных.

— А как по мне, их достаточно для беспокойства. Сначала Морис рассказывает про верность и предателей, показывает трупы, а потом оставляет здесь. Какова вероятность, что на заставе есть предатели?

— Мало данных.

— Хол…

— Что Хол? Что ты от меня хочешь? Морис могла и просто так спрашивать. А могла с умыслом. Мы недостаточно хорошо её знаем, чтобы утверждать наверняка.

— Но вчерашнее избиение… Что, если Бровь — враг Морис? Что, если меня она воспринимает, как шпиона?

— Тогда вчера могла быть попытка избавиться от тебя. Ты это хочешь сказать? Вероятность не то, чтобы большая, но признаю, что она есть. Будь аккуратнее.

— Когда тебя избивают вдесятером, аккуратность не поможет. — раздраженно подумал я.

Внезапно глаза что-то осветило. Я услышал шаги, кто-то вошёл внутрь и подошёл ко мне.

— Я вижу, что ты не спишь, — раздался голос сержанта. — Встать сможешь?

— Смогу.

Открыв глаза, я увидел женщину. В руках она держала миску, из которой торчала ложка.

— Ешь, — протянула она. Из кармана ещё и бутылку воды достала, — У тебя где-то полчаса до выхода.

Меньше вопросов, больше дела. Этот девиз я сформировал в себе прямо сейчас, хватаясь за тарелку. Сержант смотрела на меня, дожидаясь вопросов, но хрен ей. Что нужно, сама расскажет.

— Ты вчера неплохо держался.

Это было что угодно, кроме того, что я ожидал услышать.

— Это была проверка?

— Очевидно же, — оскалилась сержант.

Сегодня в её взгляде я не видел ненависти в свою сторону. Она выглядела… Обычной. Обычной, миловидной женщиной.

— Круто ты вчера Френчу врезал.

Френч — это видимо тот единственный мужчина, который стоял против меня в круге.

— Я Санта, — протянула она мне руку, — А ты Эрик?

— Да.

— Ну добро пожаловать в семью. Доедай, собирайся и выходи. Сегодня будет тяжелый день.

Сержант отправилась на выход, оставив меня в задумчивости.

— Ты ведь читал, что во многих культурах присутствовали обряды посвящения, принятия и инициации, — сказал Хол, — Так чему удивляешься? Жизнь бойцов секты полна опасностей. Не удивительно, что они жестоки.

— Я видел столько жестокости, но, кажется, всё никак не могу к ней привыкнуть.

— Просто ты с чего-то решил, что твоя жизнь резко изменилась.