Роман Романович - Пустоши

— Почему тогда тело лежит здесь?

— Потому что я сказала, что загляну. Смотри.

Морис провела рукой над телом, вытягивая злобу. Но это была не привычная мне энергия. То, что разлито в окружающем мире не имеет оттенков. У этой же энергии был отчетливый привкус холода и праха. Энергия смерти?

— Какой вывод ты сделаешь из этого, птенчик?

— Что даже в трупе можно найти то, что сделает тебя сильнее.

Иногда я мог говорить то, что от меня ожидали услышать.

— Неплохо. А теперь пробуди дар папочки и как следует очисти труп. После этого его сожгут.

Морис отошла в сторону, давая мне заняться делом.

***

Закончив дела на заставе, отправились дальше, но перед этим Морис взяла багги. Машина, работающая на злобе, способная быстро гонять по пустошам, пескам и проходить через мелкие препятствия. Я такие один раз видел, когда мы с отцом шли через пустоши. На караван налетели рейдеры, сидящие в багги. Шумные машины, их засекли издалека и когда рейдеры проехали мимо, то два отряда обменялись выстрелами. Тогда их попытка ничем для них не закончилась, но я запомнил этот эпизод.

Рулить мне не дали. Женщина сама села за руль и вскоре застава оказалась далеко позади. Но ехали мы не долго. Морис завернула за одну из торчащих скал, где сохранялась хоть какая-то тень, остановилась и заглушила мотор.

— Продолжим наш разговор, птенчик. — сказала она, выбираясь наружу. — Мы говорили о симбиозе двух каст: работников и воинов. Одни выращивают пищу и платят дань, другие защищают. Для подготовки воинов нужны ресурсы. Но это не всё. Что ещё?

Если речь не про другие виды материальных ресурсов, значит Морис спрашивает про какую-то другую область, про что-то эфемерное, но важное.

— Готовность сражаться? Мотивация попасть в секту? — я тоже выбрался из багги и встал напротив женщины.

— Это да. Но готовность и мотивация относятся к отдельному человек. Я же спрашиваю про организацию всей секты.

— Доверие?

— Тоже верно, но здесь доверие играет не самую важную роль. Думай.

— Верность.

— Да, ты прав. Верность, дисциплина и четкая иерархия. Почему это важно?

— Я не знаю.

Впервые Морис показала силу. Сгусток черноты сорвался с её ладони и влетел мне в грудь. Вспышка боли затопила сознание и я рухнул на колени.

— Ты даже не потрудился подумать, птенчик. — нависла она надо мной. — Ещё и слабый удар пропустил.

Стиснув зубы, я медленно поднялся. Злоба была тут как тут. Я ощутил гнев и желание ответить ударом на удар.

— Ну попробуй, если хочешь, — Морис откровенно насмехалась, — Может, если преподать тебе урок, начнёшь лучше соображать.

С трудом, но я подавил гнев. Почти.

— Это важно, — ответил я, цедя сквозь зубы, — Потому что нужно исполнять приказы, а не медлить. В бою промедление или сомнения могут стоить жизни.

— Не только в бою, птенчик.

Помолчали. Я не хотел смотреть на Морис и отвернулся. Вокруг, куда не глянь, либо торчащие огрызки скал, либо выжженная земля, с редкими вкраплениями растительности и палящим солнцем над головой. Смотря на этот пейзаж, я в очередной раз убеждался, что выжить здесь одному — крайне затруднительно. Это хоть как-то смиряло гнев. Нужно успокоиться.

— Скажи мне, птенчик, что произойдет с сектой, если один из её членов предаст? — Морис не собиралась останавливаться в своих неоднозначных вопросах.

— Ничего хорошего.

— А конкретнее?

— Думаю, прольётся кровь. Смотря что за предательство.

— Допустим, небольшое. Кто-то решил подзаработать, вступил в сговор. Как поступить с этим человеком?

— Вопрос ведь не гипотетический? Кто-то предал секту?

— Допустим. Отвечай.

— Ты к чему-то меня подводишь, учитель. Почему бы не сказать прямо?

— Потому что я хочу научить тебя думать и видеть жизнь такой, какая она есть. У тебя слишком много опасных иллюзий. Скажи мне, добренький-мальчик, что же делать с предателем?

Я вспомнил Майки. Как он сначала отдалился, потом вызвал меня на бой, а когда проиграл, попробовал прирезать ночью. Ему это не удалось и он обратился в чудовище. Несколько рабов злости погибло. Не самых плохих представителей.

— Изгнать.

— Вот так просто? — глянула на меня женщина, — А если по вине этого человека кто-то погиб и секта понесла потери?

— Я не знаю! Могу догадаться, что правильный ответ — убить!

— Если хочешь, то называй это потерей девственности. Жизнь не состоит из хорошего и плохого. Она состоит из выборов. Иногда это хорошие выборы. А иногда приходится выбирать между одной смертью и многими смертями. Так чем же руководствоваться в этом случае?

— У меня нет ответа. Ударь ещё раз, если хочешь. От этого мудрости у меня не прибавится.

— У меня для тебя припасено кое-что похуже, чем боль, — ответила Морис и зашагала дальше.

Почему-то этот день окончательно перестал казаться хорошим.

***

До следующей цели добрались, когда солнце оказалось в зените. Проехали мимо одного крупного поселения. По словам Морис там жило под тысячу человек. Вдалеке я видел и другие поселения. Точнее небольшие и одинокие здания, что едва различались на фоне однообразного пейзажа. Так-то поселения прятались под землей, спасаясь от злобы. Да и от жары тоже.

Гнать на багги отчасти приятно. Ветер обдувал лицо, которое уже горело от солнца. Наверняка заработаю ожоги. Неприятная же часть заключалась в том, что багги трясло. Когда я вылез, то ноги дрожали, а задница болела. А ещё пыль в глаза. Трудно вздохнуть, надо постоянно щуриться. После этого опыта я стал лучше понимать, зачем Морис носит маску. Когда она села за руль, ещё и очки надела. Тоже хочу.

Расстояния между поселениями неприятно удивили. Если мы на багги столько добирались, то пешком и вовсе бы уморились. Или я бы уморился. Морис никак не показывала, что хотя бы немного устала. Стальная она какая-то. Остановились мы у одного из не особо крупных поселений. Когда наконец-то зашли внутрь, скрывшись от обжигающего солнца, я был несказанно рад и надеялся, нас встретят подобающе. А ещё покормят. Есть хотелось неимоверно.

В тот момент мысль, что люди, чтобы накормить нас, отдают свою еду, в моей голове не появилась.

История повторилась. Староста рассказал Морис, что и как у них тут. В конце пожаловался, что несколько человек убили. Кто — неизвестно. Те вышли поутру, а вечером не вернулись. Куда пропали — выяснить не удалось. Отряд, который отправился сюда, чтобы разобраться с проблемой, ничего не нашёл. Разговор закончился тем, что Морис узнала, куда именно отправились пропавшие, после чего пошла туда. Староста же остался в поселение.

— Ну, птенчик, что скажешь в этот раз? — спросила она, когда мы дошли до… чьего-то то ли огорода, то ли сада. Здесь выращивали какие-то дикие растения, даже на вид мерзкие.