Евгений Щепетнов - Лекарь [litres]

Влад постоянно экспериментировал с предметами, например, его гордостью была нательная рубаха, ткань которой он сумел уплотнить настолько, что она превратилась в броню почище кевларовой – топор, которым он попытался разрубить эту рубаху, сумел только загнать ее лезвием в пенек, так и не разрубив. Кстати, результат его напряг. Он представил, что ему рубанули топором в бок, прикрытый этой рубахой… Ну да, рубаху-то не прорубят, но вот многострадальному телу от этого не легче. И Сила тут никакая не поможет.

Впрочем, расспросив Марьяну, он кое-как выяснил, что в основном «в быту» здесь используются клинки типа катан – видимо, эта мода пришла с Востока, как и многое в стране. А катаны, как он знал еще по прежней жизни, на самом деле не предназначены для прямых рубящих ударов, как рыцарские мечи, к примеру, или мечи викингов, – ими наносились секущие удары, режущие. Кромка лезвия катаны представляет собой что-то вроде микропилы. То есть, когда воин наносил удар, он делал это «пилящим» движением, чтобы рассечь тело, прикрытое легкой кольчугой или кожаными доспехами.

Конечно, была тут и тяжелая кавалерия, с мощной броней, длинными копьями, но она уже стала выходить из моды лет сто назад – поджарить молнией тяжеловооруженного бойца было раз плюнуть. К тому же кони боялись пехоты, применяющей длинные тяжелые копья, упираемые в землю. Оставались лучники и легкая пехота в легкой броне. Ну а уж говорить о дворянах и не приходится – там дальше легкой кольчуги дело не пошло, глупо было бы таскать на себе груды железа. Так что удар катаны рубаха выдержала бы точно. Никакая катана не смогла бы «пропилить» ее до тела. Если только ее лезвие не обработано неким пришельцем из другого мира… Но таких, как надеялся Владимир, больше нет. По типу рубахи он обработал и штаны. После изготовления комплекта непробиваемого нижнего белья настал черед экспериментов и с человеческими телами.

Это проделывалось незаметно для объектов эксперимента, а иногда Владимир и сам предлагал им бесплатно исправить тот или иной дефект. Начал он с оттопыренных ушей, кривых носов, потом перешел на кривые ноги. Попался один пациент со сломанной в юности ногой, которая неправильно срослась. Владимиру пришлось заново ее сломать и срастить. Человек был очень удивлен, получив в довесок к вылеченному чирью прямую ногу.

Вокруг избушки целителей через полгода уже стоял целый лагерь ожидающих своей очереди на лечение. В основном это были уже богатые купцы с домочадцами, с которых лекари брали реальную плату – хоть и не тысячи золотых, но близко к этому. Крестьяне лечились просто так, бесплатно, но тогда, когда возникало «окно» между богатыми клиентами.

С одной стороны, это было печально – как всегда, бедные оказывались на задворках жизни, с другой – целитель имел право принимать тех клиентов, которых ему хотелось, и отказать любому в лечении, тем более что бедные обслуживались бесплатно. Даже при тяжелых случаях. Нередко было так, что богатый клиент отставлялся в сторону ради бесплатного, но которому требовалось спасти жизнь. Денег у целителей теперь хватало, в тайничке под полом домика хранилось уже не менее пятидесяти тысяч золотых, и Владимир стал опасаться грабителей. Пришлось нанять охрану из гильдии наемников, и их охраняли круглосуточно десяток бойцов. Они вроде бы отдыхали, но в случае тревоги могли в считаные минуты встать «под ружье».

Влада уже давно тревожила мысль о том, что слишком все гладко происходит: они тут развернули бурную деятельность, получают очень хорошие доходы, – кому-то это должно очень не понравиться. Или наоборот… В его памяти лихие девяностые не прошли бесследно, так что Владимир просчитывал ситуацию на раз. Она вообще была какая-то странноватая.

Со слов Марьяны, каждый практикующий магик должен состоять в гильдии, чтобы практиковать. Но она почему-то не состояла, однако практиковала. Почему? Как это могло быть? Он задал ей этот вопрос, и ответ оказался неожиданным: оказывается, они жили на земле, принадлежащей графу Савалову. Чтобы поселиться на этих землях, Марьяна получила разрешение от управляющего графского поместья и платила налог пять золотых в год. Фактически это составляло десять процентов от заработка крестьянской семьи. Не сказать что высокий налог, но и не малый. В этом случае графу была двойная выгода – и прибыль, и обслуживание крестьян в округе. А рачительный хозяин заботится о своем имуществе.

– Почему ты мне не говорила, что платишь графу?

– А зачем? Что бы это изменило? Ну вот, я сказала тебе – и? Везде надо платить за то, что ты живешь. Тут тихо, спокойно… было. Теперь все изменилось. Я сама не знаю, во что это выльется. Не хотела тебя расстраивать.

– Я что-то подобное предполагал. Как только слухи о клинике дойдут до графа, скорее всего, наша спокойная жизнь кончится. Пятью золотыми не отделаемся. Заставят платить как следует или задушат. Ты какой-то договор подписывала?

– Хм… нет. Кто знал, что так все будет?

– Марьян, ты лохушка. И не спрашивай, что это такое. То есть теперь понятно, нас в любой момент можно согнать с места или обложить такой данью, что мы взвоем. Интересно, сколько у нас времени до того, как нас прижмут…

Они задумались. За окном уже стемнело. Мир был укрыт белым снежным одеялом – зима. Прошел охранник, обходя территорию. Из пристройки, где жили охранники, слышались веселые голоса и шум – там что-то отмечали. Избушка изменилась – вместо топчанов стояли хорошие кровати с пуховыми перинами, большая комната была разгорожена на две поменьше и кухню. Все сияло чистотой и достатком.

Владимир с грустью осмотрелся. Неужели все придется бросить? Он как-то уже привык к этой жизни. Пошел третий год его пребывания в Мире, они многого добились, и добились бы еще, но… как говорили в мире Владимира: далеко пойдет, если не остановят. С Марьяной они как-то сроднились – она была ему кем-то вроде старшей сестры, если забыть, что ей сто двадцать с лишним лет. Физически она выглядела лет на пятьдесят пять – шестьдесят, и он воспринимал ее соответственно.

– Влад, я все хотела с тобой поговорить… Ты почему все без женщины?

Владимир поперхнулся:

– Марьян, где я женщину тут добуду? Ты чего несешь-то?

– Влад, извини, я сперва подумала, что, может, ты вообще мужиками интересуешься, потом вижу – вроде нет, глазом на женщин косишь. Я уж не знаю, что и подумать, только мужику без бабы нельзя, это ненормально. От этого проблемы со здоровьем могут быть, понимаешь?

Владимир помолчал…

– Да понимаю я. Я в своем мире книжку одну читал, ее баба написала…

– Баба? Правда, что ли? У вас бабы книжки пишут?!

– Да. Ну баба, ну книжку – чего такого. Там речь шла о неком воине, очень сильном и умелом, и вот он там ходит по миру, у него множество приключений, и всех побивает… только вот бабы нет. Я всегда подозрительно относился к таким героям – как он годами без бабы-то? У нас умные люди говаривали, что, если мужик до тридцати лет не женился, у него крыша едет. Хм, ну то есть с ума немного сходит он… Все время забываю, что ты не из моего мира.