Евгений Щепетнов - Лекарь [litres]

– Послушай, Вячеслав. Мне ужасно хочется дать тебе в морду. Тебе хочется дать мне в морду. Есть два варианта. Первый – мы даем друг другу в морду, после чего один из нас остается с перекошенной и разбитой мордой, а другой все равно злой на себя, что не сдержался. Второй вариант – ты просто объяснишь мне, где и в чем я виноват. И я, может быть, не разобью тебе морду. Выбирай.

– А сможешь мне набить морду? Осилишь?

– Знаешь, смогу, – спокойно сказал Влад, и после этих его слов Вячеслав как-то сразу ему поверил. – Давай лучше расскажи, в чем дело. Я вины за собой как-то не чувствую.

Они еще помолчали, потом Слава сказал с горечью:

– Люблю я ее. Я сплю и вижу ее… Я просто горю. Я для нее все сделаю – убью, ограблю, обману, только бы она была рядом со мной. Я вижу ее зеленые глаза, ее пышные волосы, ее руки… И как представлю, что она этими руками ласкает тебя, мне хочется тебя убить. Я понимаю, что это глупо, но это так. Вот сейчас я ехал и думал: а может, убить тебя, забрать меч и Марьяну? Мне самому стыдно, что я дошел до такого. Я ведь не подлый, понимаешь? Как я могу допускать такие мысли себе в голову? Что, если она меня околдовала? Вот скажи, Влад!

– Слава, мне жалко тебя. Ты не можешь владеть Марьяной, да и никто не может. Она сама выбирает себе мужчину, сама, понимаешь? Мы с ней не муж и жена, она делает что хочет. Я понял: она тут с тобой покувыркалась, и ты принял это за любовь, но это не так. Я гораздо старше тебя, да-да, поверь, старше. И видел в жизни больше. И я тебе скажу: ты должен выжечь эту любовь из сердца, она до добра не доведет. Марьянка вскружила тебе голову, но это пройдет, со временем. Встретишь хорошую девушку, заведете детей… Марьяна ведь не будет иметь детей, по крайней мере сейчас. Если бы ты знал, сколько ей лет, ты бы ахнул. Забудь ее. А если хочется выместить зло, ну ударь… Легче станет? И еще скажу: ты бы не смог меня убить. Когда-нибудь поймешь почему. Давай, раз нас свела судьба, будем если уж не друзьями, так и не врагами. Я же вижу, что ты порядочный парень, не негодяй какой-то. Я же не виноват, сам подумай, что она отвергла тебя и выбрала меня! Давай мы хотя бы сойдемся на том, что мы ее оба любим и уважаем. И не будем поганить эту любовь драками и грязью между собой, ага?

– Я знаю, что ты прав. Но ничего не могу поделать. Ладно, хватит ныть! Дело есть дело. Слушай меня, это барон Унгерн…

– Кто-о-о? – поперхнулся Влад. – Унгерн?! – Он закашлялся и сплюнул на дорогу.

– А что? Ты его разве знаешь? – подозрительно поинтересовался Вячеслав.

– Нет. Я знал… Вернее, слышал о другом Унгерне, и тоже бароне. Извини, продолжай.

– Так вот. Это капитан отряда наемников… был. Теперь он высохший полутруп, умирающий в своем полуразвалившемся замке. Реально – одна половина рухнула. Воды подмыли. С ним только слуга – такой же, как он, рухлядь. Этот барон согласен усыновить тебя… Ну, на определенных условиях. Но это мои проблемы. Тебе не надо знать. Для этого нужно два свидетеля: это будем я и его доверенное лицо, слуга. Он приложит свою баронскую печать, и ты станешь бароном Унгерном – единственным его наследником. Все, что достанется тебе, – это развалины замка. Земля вокруг давно заложена и продана, крестьяне тоже проданы. Так что титул будет – богатства не будет. Я не знаю, зачем тебе понадобился этот титул, но толку от него немного. Только разве что при дворе появиться. Но то, что ты будешь бароном уже скоро, – гарантия.

– Я одно не пойму, Слава, а почему его не вылечили магики? Магики ведь лечат все… или нет?

– Ты что, прикидываешься? Чтобы получить лечение от магистра, надо выложить столько, что не хватит, даже если заложить поместье вместе с крестьянами.

– А почему такие большие цены? Ты не удивляйся, я с севера, из глуши, ваших дел не знаю.

– Потому что гильдия магиков строго следит за тарифами на подобные услуги, и если магик вылечит кого-то по заниженной цене, а они это узнают, он все равно будет должен заплатить налог в гильдию с той суммы, которую установила гильдия. Если не отдаст, будет наказан. Никто не хочет связываться с нищими. Гильдия магиков жестко контролирует лекарей. Ладно, за разговорами почти приехали. Вон за тем поворотом, в версте от дороги, замок.

Копыта лошадей простучали по мосту, опущенному на заваленный мусором и заиленный ров, воины проехали под сводами выщербленной арки ворот и остановились на площадке перед зданием. Они спешились, осмотрелись – к ним шел седой человек лет шестидесяти, в простой одежде, по виду слуга:

– Здравствуйте, господа. Вы, наверное, господин Вячеслав? Барон предупреждал о вашем приезде. Позвольте, я отведу лошадей на конюшню. Барон ожидает, я вас проведу.

Слуга ушел, ведя в поводу их коней, потом опять появился и сопроводил их в здание. Замок был огромен, наверняка он знавал лучшие годы. Видимо, предки барона были довольно воинственными людьми и, боясь возмездия, укрывались за мощными крепостными стенами. Теперь от былого могущества остались лишь воспоминания. Некоторые зубцы стены обвалились, а одна сторона замка рухнула, провалившись внутрь. Внутри самого здания царили холод и запустение… Шаги вошедших гулко отзывались в высоких стрельчатых потолках. Стены были украшены некогда роскошными портретами, теперь потускневшими настолько, что с трудом можно было понять, что на них изображены люди. Оружие на стенах проржавело, и все в целом производило удручающее впечатление. Владу даже почему-то вспомнилось некрасовское «Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она»…

Слуга привел их в комнату, в которой стояла жаровня, распространяющая удушливый запах углей. «Они, ко всему прочему, его еще углекислым газом травят», – подумал Влад и стал рассматривать лежащего на подушках бледного человека довольно высокого роста. Дон Кихот какой-то – возникла ассоциация.

Наверняка раньше это был очень сильный и волевой человек, который и сейчас сохранил ясность мысли. Его терзала боль, которую он стоически сносил, видимо пользуясь и наркотиками. На вид ему было лет шестьдесят, но по его болезненному лицу невозможно было точно определить – могло быть и гораздо меньше.

Вошедшие поздоровались, он слабо кивнул, внимательно и цепко осматривая их, потом тихим, но уверенным голосом сказал:

– Вячеслава я знаю. А вы, вероятно, тот молодой человек, что желает стать бароном. Вы видите, что у меня ничего не осталось, кроме старого слуги и этих развалин… ну и титула. Я не спрашиваю, зачем он вам нужен, но… мне хотелось бы видеть, что он не пропадет зря. Мне не нужны деньги, хотя Вячеслав их дает, они пойдут моему слуге после моей смерти. Я хочу, чтобы он не умирал с голоду в подворотне, а был обеспечен. И хочу, чтобы имя барона Унгерна не пропало вместе со мной. Подойдите ко мне, я на вас посмотрю. Присядьте здесь. Не хотите ли вина? Слуга принесет.