Владимир Атомный - Бастион: Имперская стража [СИ]

— Удар силы!

Атаки магией прекратились, вот только лапищами он орудует с двойной скоростью — два удара в секунду. По сто!

Агния сколдовала лечение, я дважды выжал фиал с зельем исцеления. Ещё удар!

Валентина рубит остервенело. Заморозка совершенно вывела её из себя. Не обращает внимание на полоску жизней, в которой осталось меньше половины.

— Агния! — крикнул я. — Лечи Валентину.

И снова удар.

— Рывок! — ушёл я за спину Валида. Урона не дал, но атаки сзади должны ранить сильнее.

И точно — критический урон с кровотечением. Ещё два удара.

— Удар силы!

С криком полным боли, Валид завалился на бок и упал. Тело осталось лежать, а не исчезло как это обычно бывает.

На площади повисла тишина. В пылу боя не особо обращал внимания, но с обеих сторон была поддержка: бедняки подбадривали нас, а вооружённый отряд болел за Валида. Робко загавкала собака, а за ней другие. Послышались первые голоса.

— Да расступитесь вы! — устало прикрикнул Гузам и вышел на место боя. С горечью на лице посмотрел на поверженного колдуна, потом перевёл взгляд на нас. Я напрягся, всем видом показывая, что готов бороться дальше, но на лице Гузама читается только обречённость. Он тяжело вздохнул и выдохнул. — Вы победили. Очень жаль, что не удалось переманить вас на сторону прогресса, но суд истории состоялся. Чего вы хотите?

Потребовалось время, чтобы выстроить диалог: люди за нашими спинами наперебой начали кричать каждый своё, а те, что вооружены, возмущаться решением Гузама. В итоге, собрались в главном зале трактира: мы, Гузам, гильдейские, Исук, Козьма, Ильса и Лин с отцом. Начался совет…

Представители бедняков заметно растерялись, разве только Ильса хитро посматривает на всех. Гильдейские мастера в равной доле опаляют ненавистью и нас, и затейщиков бунта. Гузам с грустным ожиданием переводит взгляд с Козьмы на отца Лин.

— Ну это… — прочистил горло кузнец, — мы посовещались и решили безобразие прекратить. Вы тут винище пьёте, жрёте от пуза, а мы в долгах, как в дерьме. Надоело нам.

— А сам-то вино не пьёшь? — тут же вернул Исук, пьяно икнув. По его лицу расплываются синяки, а левый глаз полностью заплыл.

Козьма смутился, но заговорил отец Лин:

— Упыри вы! Сколько крови попили уже, а всё мало. Ссуды эти… проще в петлю залезть, чем отдавать. С каждым годом всё больше, а ведь честно отдаёшь. А Валида когда привели в деревню — хоть медяк мужики получили за восстановление башни? Ты, Исук, что нам плёл, пьяный бес? Надо потерпеть, колдун в деревне — это к добру, это урожаи и лечение хворей. Вылечил он мою хворь? А коровы мёрли прошлой весной — пришлось покупать втридорога, но с чьих денег?! — в гневе вскричал он. — С гильдейских скажете? Ваши трудолюбивые ручки это золото заработали? Хрена лысого, вот я что скажу. Да, когда-то вы сами работали в своих мастерских, честно обращались с подмастерьями, но сейчас наши дети делают всю чёрную работу, а получают копейки. Салим, ты жирный, как боров, хочешь сказать, что от трудов праведных?!

— Пошёл к чёрту в зад, — гулко отозвался один из мастеровых.

— Это ты раньше мог сказать, свинья, — в гневе рыкнул отец Лин, — а сейчас, если будешь так обращаться ко мне — повесим! Выберем получше брусок в твоей мастерской и повесим.

— Так-так! — встал Исук. — Нам надо всем немного успокоиться. Собрались же поговорить.

Повисло молчание. Первой заговорила Вероника:

— Гузам, а вы что скажете?

Он пожевал губами и отвечает:

— Я пока не услышал деловых предложений. Не понимаю что нужно сделать Гильдии — раздать все деньги беднякам? По-выгонять всех глав мастерских с деревни, а что останется? Каждый из них доказал свою эффективность. Продукция каждого ремесла приносит высокий доход, какая разница — работает ли хозяин мастерской сам или всю работу делают подмастерья и помощники? Мы можем поднять им оплату. Но не делать же её равной главным мастерам — таких средств просто нет. Из отчислений в казну мы развиваем деревню, улучшаем нашу жизнь. Прискорбно, что некоторые наши жители уже не помнят какой была Захолменская до общего, замечу, решения создания Гильдии.

— Вот-вот, — отозвался Исук. — Так и было. То есть, так и есть.

— Ах ты ж… — вырвалось у отца Лин. — Хитрый лис!

— Вы бы это, — мрачно заговорил Козьма, — дальше рынка почаще бывали. Давно вас там видно не было. Может быть, про хорошую жизнь людей меньше бы говорили.

— В каких домах живут гильдейские? — ввернул отец Лин. — Двухэтажные, окна какие большие, а мы зимой возле печи с трудом согреваемся. Какие там окна — шкурами завешиваем. Если бы не Козьма, то и работать было бы нечем. Жрём один хлеб, да тыкву с репой. Соль не на каждом столе есть. Скажешь, работаем меньше чем вы? А чего ж тогда свадьбы и пиршества не закатываем как у Салима? Ты, Гузам, говоришь о казне — а где она? Почему люди в нищете прозябают?

— Просто у вас всё, — отвечает Гузам. — Мне жаль, что не понимаете. Объясню на примере Валида, которого вы с такой радостью убили. Там, в Маркеле, сидят не дурни, вроде вас. Они внимательно смотрят чего мы тут делаем. Вам, конечно, невдомёк, но торговые пути из Маркела, как бы это сказать, слиняли, утекли. Поближе к столице, где нет постоянного разбоя, как у нас. Почему перестали грабить наши обозы по пути в Маркел? Потому что я сумел заручиться поддержкой наместника. Без Валида сделать это было бы намного труднее, если вообще возможно. Деньгами знать в Маркеле не удивишь. Поэтому, траты на его, скажем, содержание уже многократно окупились. Но вы будете вменять мне в вину, что мы ни копейки не заплатили работникам. А что если казна была пуста на тот момент? Даже потратив всё, заманить его к нам было большей удачей.

— Да, — буркнул Исук, — именно так. Заботишься о вас, заботишься, а никакого уважения нет. И понимания.

— Как распределяется прибыль с продаж изделий Гильдии? — спросила вдруг Вероника.

— Половина принадлежит хозяину мастерской, пятнадцать процентов в пользу Гильдии, остальное в казну деревни.

Исук победно посмотрел на нас, но Вероника невозмутимо продолжает:

— Почему большая часть достаётся гильдейским?

— Им же ещё оклады платить, поддерживать мастерские и материалы закупать. Особенно на стороне, — ответил Гузам.

— И много материалов приходится закупать вне деревни?

— Достаточно.

— Какая часть золота на это уходит? — надавила Вероника, внимательно смотря на Гузама.

Он помолчал, выдерживая взгляд, но потом вздохнул и говорит:

— Небольшая, в среднем — пять процентов.

— Хорошо, — кивнула Вероника, — сколько занимают оклады чернорабочим и младшим помощникам?

— Ещё десять.

Один из гильдейских цыкнул с досады.

— Если сами гильдейские не работают, то сколько старших мастеровых обычно на производстве?