Владимир Атомный - Розовый мёд [СИ]

– Хм-м… – уставилась она чёрными гляделками. – Ладно, будем считать, что ты поколебал мою уверенность. Совсем чуть-чуть.

Я не удержал зевка и едва руку не проглотил, прикрываясь. За окном начинается рассвет и в комнате становится светлее. Теперь могу уже отчётливо различить миниатюрную фигурку в ночной рубашке с сестринского плеча. Сейчас она наверняка будет Сонетте маленькой – хотел бы я посмотреть, как она будет едва-едва закрывать трусики.

Каролина сидит подобрав под себя ноги, но разведя колени. Задумалась над сказанным мной, а я не могу удержать взгляда. Но что можно увидеть, кроме лёгкого отсвета? Интересно, я могу просто попросить показать мне чудный вид под рубашкой или важен фактор случайности?

– Самуил?

– А, чёрт! Прости, я вовсе не туда…

– Ты готов познать истину? – произнесла она возвышенным тоном.

– Истину? Это как?

– Я дарую тебе просвещение, узри же истинную наготу! – воскликнула Каролина и вскочила. Рубашка была вмиг сброшена и я тут впитал дарованный образ.

– А вы что тут делаете? – раздалось сбоку и в комнате зажёгся свет.

– Оу, фак! – закрыл я лицо руками. В голове рванул фейерверк обрывочных мыслей.

– Ой, Сонетточка! Давай я всё объясню? – услышал я и убрал ладони. Платье для сна уже снова на Каролине.

– Ну-у… – с хмурым лицом протянула сестра. – Ты извращенка и собиралась с братиком что-то такое устроить.

– Не-е-ет! – пылко воскликнула горе-подружка и спрыгнула с кровати. Не был бы я в таком стрессе, то порадовался мелькнувшей попке, но… – Мы сначала просто разговаривали, а оказалась я здесь вообще случайно. Речь зашла о моей нелюбви к панцушотам и Самуил подал интересную идею, что если я стану основателем клуба: “Неколины Ламинарной”?

– Клуба? – переспросил я.

– Да, – вдохновенно воскликнула Каролина, – тайный клуб учения о девах сбросивших оковы ткани! Парить над бренной землёй, сохраняя, но не скрывая наготы. Пусть весенний ветер срывает лепестки с озябшей вишни и проносит мимо… расправляя складки на юбках и…

Каролина может в речь! Фанатично и с выражением. Про себя я добавил: “…и играет с другими нежными лепестками!”

– Линка, ты чего устроила?! – расстроилась Сонетта. – Братик и так думал о нас всякое, а теперь вообще разговаривать перестанет. Ты дура!

– Погоди… – подняла руку Каролина, погрузившись в себя, словно бы услышав музыку, что играет только для неё. – “Слива расцвела… Ветер, грубою рукой… Лепестков не рви!”

Ни у Сонетты, ни у меня уже нет слов. Эмоций много, а вот оформить их в конструкцию не могу. Зато мне почти удалось разглядеть, что же там под ночной рубашкой. Если Каролина ещё раз посильнее поднимет руки – точно смогу.

– Эм-м…

– Да, братик, я понимаю, что ты хочешь сказать.

– Прости, Нетта, – нашёл я взглядом её глаза. Сердце действительно сжалось, ибо в голове возникла мысль, как всё могло закончится – я ведь и встать-то могу с кровати только сейчас, а до этого бы выдал себя самым постыдным образом. – Я не считаю вас плохими. Каролина действительно оказалась тут случайно. Вот только дальше всё пошло не по сценарию… точнее, не было никакого сценария, а события развивались очень странно. Я только одно вам обеим хочу сказать – я парень и это моя комната. Как только вы пересекаете порог, то оказываетесь в лёгкой опасности подвергнуться акту настойчивого внимания. И всё это может закончится не очень хорошо. В общем, лучше ночью не ошибаться дверью.

– Хы-хы, – глуповато посмеялась Каролина.

– Акту настойчивого внимания? – заинтересованно переспросила Сонетта.

– Именно! Так уж вышло – извините! – развёл я руками, – но вы весьма симпатичные девушки. То есть, очень даже в моём вкусе. Окажетесь случайным образом в моей кровати – съем!

– И косточек не останется? – сверкая глазищами, поинтересовалась сестра.

– Пару оставлю, чтобы сделать из них потом ложку и вилку, – выдержав серьёзный тон, сообщил я. – Буду потом облизывать и вспоминать вас.

Им вдруг стало смешно и со всем звоном девочки закатились в смехе.

– Братик, ну ты и дурашка, – подошла ко мне Сонетта и погладила по голове. – Раз ты предупредил, я спасу Линку от такой расправы. Пошли!

Черноволосая кошка бросила на меня дурной взгляд и пошла за сестрой.

– Стойте! – вдруг осмелился я.

– М-м? – нежненько промычала Сонетта, обернувшись. Я чуть всю решительность не растерял от умиления. Ну как можно у столь нежной зефирочки просить ТАКОЕ?

– Понимаешь, в качестве платы за неудобства я должен попросить с вас кое-что…

– Что ты хочешь, братик? – озарилась радостью Сонетта.

Начинаю ненавидеть себя.

– Это… весьма специфическая вещь. Мы тут обсуждали исподнее и про наготу философствовали, во-о-от… поэтому я считаю, что вы должны мне оставить экземпляр этого самого исподнего. Всего один.

Сонетта прикрылась ладонями, затем обернулась на Каролину и снова посмотрела на меня.

Я показал на кошку пальцем.

– Всё она виновата. Так что тут я просто обязан…

Сонетта хихикнула, потом помахала ручкой, мол, отвернись. Я тут же развернулся, чуть ли не воспарив над кроватью. Сердце забилось от предвкушения и смелости поступка. Кажется бессонная ночь всех нас сделала сумасшедшими…

– Вот, Самми, это тебе, – услышал я тихий голосок сзади, а после получил тёплый комочек ткани в ладонь.

Подруги тут же убежали, оставив меня наедине с одолевающим возбуждением, растущим счастьем и попытками заткнуть совести рот.

Свой развратный заплыв я вспомнил до мельчайших деталей, стоило проснуться. На улице знойный день, за окном носятся пчёлы и большие мухи, врезающиеся порой в сетку, а где-то далеко ругаются соседи, перемежая каждое слово матом.

Я бы повторил заплыв, но трусики сестры были измараны и теперь остаётся только постирать их. Сделаю это в ручную: во-первых, хочется, ибо это ценный артефакт, а во-вторых, шортики оказались из очень нежной и тонкой ткани – такие вещи стираются руками, хотя и можно на деликатном режиме. Что если я только их положу в барабан и буду смотреть, как сверх-умная машинка сначала пропитает водой опороченную ткань, потом немного вспенит, чтобы порошок проник сквозь волокна и разъел всё ненужное, затем лёгкий отжим, сушка в барабане, пар и уже окончательное высушивание – аромат от ткани будет столь прекрасным, что вместо уголка, который и должно покрывать трусикам, мне будет вспоминаться лишь дивное личико Сонетты. Теперь и не знаю что выбрать? В барабане-то ещё и подсветка есть, можно сидеть и любоваться.

За такое Сонетта бы точно назвала меня конченным извращенцем. Да я и сам готов заняться бичеванием – что со мной стало? Вдруг в теле Каролины поселился суккуб и это всё она?