Маргарита Блинова - Война за ведьмино наследство [litres]

Начнем с того, что всем кандидаткам снятся кошмары, долгие и мучительные, как чтение учебника по квантовой магии. Всякий раз, как сила касается неподготовленного сознания будущей фурии, ту начинает трясти и колбасить. В половине случаев дело заканчивается нервным тиком, ранней сединой и крайне скверным настроением ведьмы. Даже был зафиксирован случай остановки сердца (но там вовремя подсуетилась бригада врачей).

Для облегчения вхождения в силу молодой фурии достаточно съездить на могилу своей предшественницы и коснуться места вечного упокоения рукой. Данный поступок свидетельствует о наличии толики совести и автоматически пробуждает призрак фамильяра прошлой хозяйки дома. Именно этот призрак и становится духовным наставником для новенькой.

Но об этом никто кандидаткам, естественно, не рассказывает.

Пусть сразу привыкают, что жизнь фурии – это вам не хиханьки да хаханьки!»

Улыбка напоминала оскал тяжело раненного тигра.

– Вы… были знакомы? – сама не понимаю, почему возмутилась я.

Собеседница сделала вид, что не заметила неуместной реакции, и степенно кивнула.

– Дунканара – часть моей истории. В старших классах мы были чуть ли не сестрами, но надо признать, что из меня вышла не очень хорошая подруга. Когда мы оказались на перепутье, я выбрала коммерческий успех, она продолжила следовать детской мечте о справедливости. До нас с мужем доходили слухи, что у фурий проблемы, но Дунканара так и не попросила о помощи, а у меня правило…

– Не помогать тем, кто не просит, – закончила я, одним предложением нарушив второе, четвертое и, кажется, двенадцатое правила, указанные в послании. Не умничать, не дерзить и не перебивать.

Брови собеседницы медленно приподнялись в показном удивлении.

– Я слышу осуждение в твоем голосе.

Нет, ну что вы, что вы! Да кто бы посмел дерзить самой Урсуле Вальтер. Точно не какая-то там провинциалка с ужасающими долгами и трупиком надежды в кармане.

– Семнадцать минут до следующей встречи, – напомнила ассистентка и нырнула обратно в первый зал, оставив нас в одиночестве.

– Не будем терять время, – заявила богачка и вытащила из сумочки небольшой прямоугольник. – История Рекса не подходит под мой бренд, но он идеальный тафгай.

– Тафгай? – вытаращилась я на женщину.

– Тафгай, – повторила та спокойно и пояснила специально для дурочек из провинции: – Игрок хоккейной команды. В их задачу входит устрашение, драки на льду, выведение наиболее опасных игроков команды соперника и защита ценных игроков своей. Именно так себя и повел Рекс в банковском зале.

Воображение тотчас услужливо подсунуло образ моего любимого кота на льду. Задние лапы, упакованные в огромные коньки не по размеру, разъезжаются в стороны, передние – судорожно точат когти о клюшку, на голове съехавший набок защитный шлем, в глазах – ужас перед позорным падением носом в лед.

О да, очень устрашающее зрелище. Соперник помрет от хохота.

Видимо, на моем лице отразился вопрос «Дамочка, а вы хорошо обдумали этот фарс?», потому что Урсула глянула на меня как на идиотку и пояснила:

– Рекс будет символом хоккейной команды «Черные крылья».

Угодливое воображение подсунуло другой образ. Рекс в костюме черного петуха (не спрашивайте, почему именно петуха, не знаю). На мечущемся из стороны в сторону от гнева хвосте – гирлянда разноцветных перьев, на спине привязанные лентами бутафорские черные крылья, на голове красуется петушиная башка, а из круглого отверстия под клювом торчит ошалевшая от хозяйского произвола морда рыси.

Представляю, как будет рад Рекс. И сколько вкусняшек придется купить котику, чтобы вычеркнуть этот позор из памяти.

– Все условия изложены здесь. – Мне таки всучили карточку с предложением. – У вас есть три дня, чтобы связаться с агентом команды и подписать контракт. Рексу предложат стандартную зарплату, сумма указана на карточке.

Я быстро скосила глаза вниз, оценила цифру и мысленно присвистнула.

А неплохо кормят талисманов хоккейных команд. Предложить, что ль, свою кандидатуру? А что? Пять минут позора в душном костюме курицы, и я стану на шаг ближе к уплате долга.

В проходе вновь мелькнула рыжая макушка ассистентки, сигнализируя, что время подходит к концу и аудиенцию ее величества Урсулы, сподобившейся на встречу с Итарой Кэбот, пора сворачивать. Богачка развернулась в сторону выхода, а вот я тормознула.

Охваченная внезапным порывом, шагнула вперед и кончиками пальцев коснулась бабкиной урны. Кожу обожгло холодом.

«Спасибо за все», – мысленно возблагодарила я старуху, сделавшую мою жизнь насыщенной, развернулась и неожиданно ляпнула:

– Урсула, а почему мы здесь?

Богачка повернула голову, стоя боком. Величественный профиль, удивительно прямая спина.

Я подняла руку с зажатой между указательным и большим пальцами карточку.

– Вы могли сделать мне это предложение на улице, в офисе, связаться через кристалл, прислать по почте… Да где и как угодно! Почему вы предпочли потратить драгоценные минуты своего расписания, чтобы прийти сюда?

Собеседница осталась неподвижна и монолитна, как надгробная плита.

– В колумбарии, как в музее, городские реликвии не принято трогать руками, – сделала наконец замечание Урсула и скрылась в первом зале.

Пожав плечами, я двинулась следом, но к тому моменту, как добралась до дверей, Урсулы и след простыл. Спрятав карточку в сумку, я завертела головой и, взяв высокий шпиль адмиралтейства в качестве ориентира, побежала домой.

Подбегая к знакомому кособокому домику, оставленному в наследство, как выяснилось, городской фурией, я еще издали заприметила бригаду стекольщиков. Мужчины курили у грузовой повозки, в которой с утра пораньше привезли стекла на замену побитым во время штурма командой пустынников.

Заказывать новые окна я не стала, едва не померев от ценника на стандартный стеклопакет, и решила ограничиться только заменой стекол. Бригада обещала приехать вчера после обеда, но я прождала до вечера, перезванивая каждые три часа в офис, а стекольщики так и не подъехали.

«Михалыч и бригада» свалились, как снег в середине августа, сегодня утром, застав меня в середине процесса сборов. Вот почему я опоздала на встречу с Урсулой. И вот почему так удивилась, застав работников у ворот. Просто те клялись, что работы на целый день, а сами управились за какие-то час-полтора!

Предчувствуя худшее, я приблизилась к Михалычу, который числился главным, и осторожно уточнила: