Дмитрий Беляков - Большой мир [СИ]

— Звиняйте уж, дела были, — мрачно улыбнулся голубоглазый охранник.

Терпеливо дослушав их диалог, я спокойно направился к лестнице.

— Итак, долговязый любитель мортов, видимо, мне придется просвещать тебя, а то позоришь нашу команду тупыми вопросами, — долетел самодовольный голос Ворака, когда я ступил на лестницу.

— Пара кретинов, — глухо произнес за спиной голубоглазый.

— Не всем быть учеными, — иронично заметил я.

Карис раздраженно фыркнул и, быстро проскочив мимо меня, поспешил к своей двери.

Я в свою очередь заскочил в свою комнатушку и, упав на кровать, растянулся. По телу пробежала нега, и мир стал выглядеть немного приветливее. Определенно, вымыться и набить желудок было правильным решением.

Когда ощущение удовольствия притупилось, реальность встретила меня с новыми силами, и я стал усиленно ломать голову над своим продвижением в чарах.

Черноглазая воровка, ко всему прочему удивлению насчет свитков, ничего не зная о моей магии, удивилась, почему я не разжег костер маной. Что из этого следует?

Правильно.

Для нее любой маг может разжечь костер, равно, как и создать ледышку или булыжник. И учитывая отсутствие знаний о нужде свитков, можно сделать вывод, что она сама же пользуется любыми чарами.

Неужели элита Фариды и других планет знает о контроле маны, а свитки продают только низшим слоям?

Сорас говорил, что маги не учат чужие свитки, потому что они будут непомерно слабыми и фактически бессмысленными. Но все же это возможно! По этой логике та же Леа могла бы создать ледышку размером с иглу и лишить противника зрения. Почему же тогда она не показывала ничего, кроме своего ветра?

— Леа, — возник в голове образ остроухой малышки с изуродованным лицом. Следом за ней хлынули воспоминания о сестре и Сае. Маме.

Твари…

В груди сдавило, и я застонал от нахлынувших эмоций.

Даже судьба отца не беспокоила меня настолько сильно. Возможно, это из-за того, что он мужчина, и уж повелось, что мужские страдания не так задевают нашу психику. Про остальных жителей убежища я вообще молчу. Какое мне дело до Барри, Присциллы, ее брата и даже Мэгги?

— Хватит уже думать о том, на что не повлиять, Том, ты же, мать твою, реалист! — процедил я сквозь зубы самому себе. — То есть, Каин. Перед тобой, черт возьми, мир магии!

Ладно.

Что там сказал фойре? Я редкая, но слабая птица, а значит рассчитывать на то, что магия разрушения вытащит меня из задницы, не стоило. Нужно было что-то более явное и мало-мальски смертоносное.

Вот бы магию крови и толпу зомби перед собой, чтобы не своими руками лишать жизни. Что, по-видимому, сделать придется еще не раз.

Или стальную броню, чтобы не получать урон и размахивать огромным мечом, аки берсерк.

Снова вспомнились дымные мечи белокурого Искателя. Большими они не были, но тем не менее, проделали дырки в горле всех фойре в Пантоа. Возможно, это был эффект неожиданности, а может быть мана Искателя была просто сильнее и пробила щиты зверолюдов. Также следует учесть то, что бандиты могли не владеть этим умением, ведь здесь всё учится через свитки. А свитки стоят денег.

До белокурого я тоже видел атакующую магию в действии, но почему-то именно его дымчатые клинки законсервировались в памяти.

— Клинки, — буркнул я раздраженно и сел в постели. — Черт, я даже не представляю себе, как такое сотворить.

Тем не менее, нужно было пробовать.

Дым — это производная горящих материалов, значит самая близкая стихия к нему — это огонь. Наверное.

— Но как огонь породит дым, если в нем ничего не сгорает? — спросил я деревянную стену.

Мана.

Мана это основа любой структуры и формы структур. По словам Сораса, мана это производная Кель, а Кель находится в основе всего сущего. Значит Кель это и есть та мякоть, из которой лепится все.

То, с какой легкостью маги формируют структуры, дает понять, что мане не нужен ни процесс окисления, ни другие заготовки для формирования готовой или промежуточной стадии любого умения.

Но ведь недостаточно просто представить себе черный дым, чтобы сформировать его. Иначе каждый житель этой вселенной с легкостью делал бы все, что желалось его чистой и не очень душе. По лесам и дорогам метались бы толпы мертвых, а каждый встречный мог разрядить в тебя молнию. Так ведь?

Но что стоит за созданием структур?

Воровка сказала лишь фразу «понимание устройства мира», но как бы я не надумывал, это могло ни к чему не привести, ведь миллиарды людей моего мира могут с легкостью разжечь огонь или создать слабое электричество, в сущности, понимая лишь фундаментальность этого процесса.

И тем не менее, что я знаю об устройстве мира?

Если сильно упростить, получается, что атомы соединяются в молекулы, молекулы образуют вещества, а вещества наполняют нашу материальную реальность.

Но все это касалось моей вселенной и научных исследований моего мира. Возможно, в этой вселенной все абсолютно иначе, и мир наполнял лишь Кель, а разумные состояли из неизвестных моему миру частиц. И даже если из известных, я ни черта об этом не знал.

— Но что это может мне дать? — снова спросил я у стены. Было бы здорово, если бы она смогла предоставить мне нужные ответы.

Может получиться так, что мана создаст все необходимые элементы процесса автоматически или вообще пропустит их, сформировав желаемое.

А может быть не стоит вообще пытаться понять эти процессы? Кто, в принципе, может понять, как все на самом деле работает?

— Дерьмо, черт! — выругался я раздраженно. Огонек жировой лампы слегка дрогнул, будто среагировав на мою эмоцию.

Плохо, когда ничего не понимаешь. Еще хуже, когда некому тебе это объяснить. Но самое поганое, если не с кем обсудить надуманное.

Глубоко вдохнув, я закрыл глаза, для верности, и представил светящегося себя с голубой дымкой, заполнившей мое тело. Представил, как тяну оттуда тоненькой струйкой ману, и словно в графическом редакторе, дымка поддалась моему желанию, вытягиваясь длинной нитью. Ощутив покалывание на кончиках пальцев, я снова убедился в реальности моей фантазии. С каждым разом это давалось на порядок легче.

Решив повлиять на результат, я сконцентрировался на своих ощущениях и возжелал почувствовать покалывание не на кончиках пальцев рук, а в ногах.

Тонкая нить голубой дымки снова потянулась ко мне, наблюдателю, и спустя мгновение я ощутил желаемое.

Впервые я проделал этот процесс со всеми конечностями тела, и с каждым разом мана справлялась с работой намного быстрее. Я почувствовал покалывание в правом глазу почти так же быстро, как если бы возжелал сжать кулак.

Это был невероятный опыт, и горечь от незнания сути происходящего немного угасла.