Дмитрий Беляков - Большой мир [СИ]

В комнату вернулся человек краснолицего, таща за собой связанную девушку с мешком на голове.

— Вот, господин Фенкс, мы поймали ее по возвращении в город. Она собирала ягоды возле деревни Сивора. Красива и чиста. Невинна и молчалива, — краснолицый снял с головы девушки мешок и провел рукой по бледной щеке. Девушка вздрогнула и зажмурилась. — Всё, как вы любите. Такие красавицы редкость в наших краях.

— Да, личико милое, — пригляделся мужчина, — но зачем мне это мясо после вас?

— Нет, нет, мы ее не трогали, — замахал Воркс руками. — Более того, мы проверили ее на ступень! Третья!

Мужчина с тростью округлил глаза.

— Третья?

— Да, господин Фенкс, третья. И она еще не знала мужчину! — закивал краснолицый.

— Это-то ты как узнал? Руки свои грязные совал? — скривился мужчина с тростью и снова стукнул ею по полу. Свечи дрогнули от этого движения, и остальные разумные вздрогнули вместе с ними.

— Нет, что вы, господин Фенкс! Ее проверили амулетом диагностики! — краснолицый достал коричневый мешочек. — Чиста, как фея!

Мужчина с тростью присел перед стоящей на коленях девушкой и долго всматривался в лицо.

— Ладно, беру, — сказал он резко. — Воркс, возьми девку и со мной на пару слов. Остальные ждать здесь.

Все в комнате выдохнули.

Краснолицый Воркс поднял девушку под локоть и потащился следом за господином с тростью.

— Эта девка в обмен только на твою жизнь, — негромко сказал мужчина с тростью, когда они отошли от двери по коридору.

Краснолицый побледнел, но согласно закивал.

— Зачистить, тела убрать.

— Да, господин Фенкс, — выдохнул Воркс, следуя за ним.

На следующий день мы выехали с самого утра.

Дорога была молчаливой и унылой. Дождь за ночь прошел, но серость погоды и всепоглощающая грязь слишком хорошо портили настроение.

Ближе к обеду, когда распогодилось, Сокш подобрался ближе ко мне и, топая на своем Мямле рядом с повозкой, принялся жаловаться на судьбу.

— Вот как, объясни мне, Каин! Как он мог так поступить с нами? Ты слышал, что он говорил кривоносому? — плескал руками охранник.

Ворак в это время двигался далеко впереди, осматривая дорогу. Вчерашняя стычка словно пробудила в нем сверхмерную ответственность. А может он хотел остаться наедине с собой.

— Слышал, Сокш, слышал, — согласно кивнул я.

— А ведь мы вместе с самых соплей грязь босыми ногами месили! — наверное в десятый раз повторил долговязый.

Предательство Кариса, очевидно, сильно повлияла на него. Но в отличие от более серьезного и молчаливого Ворака, он не держал в себе эмоции и пользовался моими ушами на полную.

— Я прекрасно понимаю тебя, Сокш, — кивнул я досадливо.

— Как, ты ж в лесу с батей рос? — удивился он.

— Ну, батя не единственный разумный, с которым я сталкивался за свою жизнь, — ответил я уклончиво. — Сам понимаешь, всякое случается.

— Ну да, ну да, — пробурчал он.

…

Остальной путь был сравнительно спокойным.

На следующий день мы заночевали уже во Дворе под странным названием Райская Медовица (а может, я неправильно сопоставил перевод) и, хорошенько отоспавшись, набрались сил. Выбравшись из зоны, по которой прошелся ливень, движение ускорилось, и ноздри снова наполнились чарующими ароматами окружающей травы и сухой земли.

Затем ночь под укрытием в подсеке и снова Двор. И так день за днем.

Торгаши хотели как можно быстрее добраться до места назначения и, почти не останавливаясь днем, гнали ватусси как могли. Я то и дело наблюдал маленькие поселения подобные Пантоа, и так как не все из них были ограждены частоколом, разглядывал дома и дивился их однообразию.

Несколько раз пришлось столкнуться с сероволками и наблюдать здорового жерека. Первая встреча со стаей обошлась крикам, парой стрел и пятью звериными трупами. Во второй раз, в придачу к ним из-за здорового пригорка выбрался жерек. Земной медведь выглядел бы рядом с ним как дитя. Не столько из-за величины, сколько из-за внешнего вида: шерсть черная как смоль, на горбу острые иглы, когти на лапах сантиметров по десять. Нам повезло, что он столкнулся со стаей и даже не посмотрел в нашу сторону. То ли мы не казались ему отличной пищей, то ли сероволки более ненавистный враг.

С трепетом слушая рассказы о Каира, втором самом ближайшем к каменной границе городе, я все равно не смог нормально подготовиться к увиденному.

Чем ближе мы продвигались, тем чаще стали появляться другие разумные, особенно росло количество разных народностей, принятых на Земле считаться отдельной расой. Чернокожие атланы были неотличимы от аналогичных представителей моего мира, как, в общем, и азиаты. И ведь в этом мире научники Земли оказались бы абсолютно правы, в конечном итоге отказавшись от выделения рас. Если бы люди увидели, как действительно разнятся настоящие расы этой вселенной, куча предрассудков тотчас улетело бы в форточку истории.

Ландшафт начал приобретать причудливые формы, поднимаясь и падая вниз, словно проектировщик земли не знал значения слова «ровно».

Кареты, телеги и прочие ездовые приспособления встречались через каждые пару часов. Во время одной из таких встреч, я во все глаза разглядывал возницу шикарной кареты, который по всем параметрам походил на дворфа: низкий, широкий, с длинной густой бородой и в коричневом котелке, смахивающем на моду мужских шляп Земли девятнадцатого века.

Ворак поведал, что земли атланов самые гостеприимные для всех существующих рас. Сюда бежали или перебирались все кому не лень: изгнанники фойре (чтобы это ни значило), безродные дворфы, предприимчивые эльфы. Ну и все, кому просто хотелось.

Задав вопрос насчет войны с фойре, я услышал только фырканье и тонну сомнений в таком развитии событий. Ворак рассказал, что мохнатые и так в постоянном конфликте с грендар (или дворфами) на смежной границе и сочень сомнительно, что они захотели бы прижать себя еще и со стороны атланов. Глупо, в общем. Даже для такой агрессивной воинственной расы.

По рассказам Ворака фойре — самые дикие из всех рас, и с ними сложнее всех договариваться и вести дела.

Дикая местность сменилась засеянными и окультуренными полями, окружающими фермерские усадьбы, а дорога наполнилась еще большим движением.

Я перепрыгнул на место второго извозчика первой повозки и вместе с плешивым Родериком встречал новые для меня места.

Серые каменные стены внутреннего города показались спустя десять минут движения по пригороду. Деревянные домишки окраины, раскинувшиеся по бокам главной дороги, смотрелись сюрреалистично на форе высоких заградительных стен Каира. Атланы сновали туда-сюда, таща за собой строительные материалы, мешки, ручные телеги и прочие житейские предметы. То и дело подбегали одетые в хламье бомжи и выпрашивали монеты. Изредка поступали предложения купить фрукты, шкуры или тело.