Кира Стрельникова - Моя драгоценность [дилогия] [publisher: SelfPub]

Эни сердито фыркнула и несильно стукнула его по груди.

– Дурак! Я вовсе не поэтому согласилась!.. – сказала и осеклась, чувствуя, как стремительно наливаются жаром щёки.

– М-м-м, а почему же, звёздочка моя? – вкрадчиво спросил Уин и в следующее мгновение Эона оказалась прижата к кровати его сильным телом.

Она отвела взгляд, не готовая ещё к серьёзным признаниям, и только упрямо пискнула, отвернув голову:

– Не скажу!

Уин тихо рассмеялся, и его тёплые губы скользнули вдоль изгиба шеи девушки:

– Хорошо, скажешь, когда вернёмся, – покладисто согласился он и прижал её руки к подушке.

Пальцы Уинхилда медленно погладили тонкие запястья, отчего по коже Эни разбежались огненные змейки, и она забыла, что собиралась возражать дальше. Разговаривать перехотелось, а хотелось насладиться их последней ночью в этом чудесном месте сполна. Ведь неизвестно, когда им снова удастся остаться наедине, хотя бы для поцелуев… И вообще, возвращаться Эни было откровенно страшно. Не только из-за возможной реакции родителей на её появление и некоторые перемены в её жизни. Как они отнесутся к отмене свадьбы с Экаром?.. «Подумаю утром», – пронеслась мысль, последняя связная на этот вечер, ибо губы Уина уже спустились к ключице, выкладывая замысловатые узоры из поцелуев на шее и плече. И снова знакомые, восхитительно сладкие ощущения вытеснили тревоги и сомнения, на время отодвинув реальность. Эни погрузилась в волшебные переживания, с восторгом отдаваясь вспыхнувшей от прикосновений и ласк Уинхилда страсти, наслаждаясь каждым мгновением, впитывая всем существом. И желая, чтобы утро не наступило как можно дольше…

Утром же, проснувшись раньше Уина и дождавшись, пока он откроет глаза, Эни встала первая, без всякого стеснения и стыда остановилась посередине комнаты и всласть потянулась. Глазам маркиза предстала изящная вязь татуировки, сиреневые линии складывались в узор – хвост дракона начинался на бедре, переходил в тело на животе и узкая, хищная голова покоилась на груди, посверкивая маленькими тёмно-фиолетовыми аметистами глаз. Уинхилд замер в восхищении, а Эни, поймав его взгляд, вдруг лукаво прищурилась, выгнулась, как кошка, и спросила шаловливым голосом:

– Нравится? Хочешь потрогать?..

До комнаты с бассейном и до кухни они добрались значительно позже, но леди де Гиларо не жалела.

Эни нервничала. Нет, не так: Эону слегка потряхивало от напряжения, она вздрагивала от малейшего звука, пугливо оглядываясь по сторонам. Хотя стоял уже поздний вечер и народу на улицах почти не было, и вероятность встретить кого-то из знакомых сводилась к очень маленькой. Да и площадку они выбрали самую дальнюю, чтобы уж наверняка их никто не увидел и случайно не узнал. Эона зябко поёжилась и обняла себя руками, оглянулась на Уинхилда.

– Я утром приду, звёздочка, не переживай, – он мягко улыбнулся и привлёк её к себе, легонько коснувшись губами приоткрытых и подрагивавших губ девушки. – Всё будет хорошо, милая.

– Мне всё равно с Экаром предстоит объясняться, – пробормотала она, прерывисто вздохнув. – И с родителями… – добавила Эни, передёрнув плечами.

– Они поймут и простят, – твёрдо заявил Уин и обнял её за талию, потянув за собой. – Идём, найдём тебе экипаж и поедешь домой.

Дом. Почему-то при этом слове перед глазами появлялась картинка не её уютной спальни в городском особняке, а того уединённого домика, в котором она провела несколько чудесных недель. Эона чуть улыбнулась, но тревога так до конца и не улеглась. Платье ей, конечно, Уин принёс приличное, дабы не шокировать родителей, достал в ближайшем городке, по его словам. А Эни уже успела отвыкнуть от длинных рукавов и прикрытых плеч, оказывается, да и юбка всё время путалась в ногах, и чулки раздражали… Сумеречная тоже беспокойно ворочалась внутри, разделяя тревогу хозяйки.

Они вышли на улицу, прилегавшую к площадке, и как раз у тротуара стоял свободный экипаж, в который Уинхилд и усадил Эни, сунув вознице несколько монет. Перед тем, как экипаж тронулся, маркиз взял её за руки, пристально посмотрел в глаза.

– Только до утра, звёздочка моя, подожди до утра, – тихо произнёс он, ещё раз прижался к её губам в кратком поцелуе и отступил, когда экипаж тронулся.

Эни не сводила с него взгляда, пока не завернула за угол. Потом, откинувшись на спинку сиденья, она постаралась унять колотящееся сердце и выровнять дыхание. В конце концов, ну что ей сделают?! Наругают? Так она не виновата в том, что… Уинхилд влюбился и решил до конца бороться за своё счастье. Которое оказалось и её теперь тоже, и уж мама должна помочь, недаром же она спрашивала перед помолвкой, уверена ли Эона в своём решении. Папа может ворчать дольше, но он её слишком любит, чтобы принуждать к нежеланному браку. В конце концов, они с маркизом де Мерисом, отцом Экара, друзья, и ссориться из-за неудавшейся свадьбы детей, тем более, если это скорее мечта родителей, было бы глупо. Так, успокаивая себя, Эни ехала по улицам Ахарры, освещённым фонарями, и чем ближе к дому, тем дальше отступало волнение. Да, Уин прав, будущий герцог Рубин – партия выгоднее для скромной дочери барона, чем всего лишь глава рода Сердоликов. Уж если отцу всё равно на её чувства, то положение нового жениха должно примирить его с возможной обидой давнего друга. Эона надеялась, отцовская любовь окажется крепче давней дружбы. Ведь семья – это семья…

– Приехали, миледи, – голос возницы вырвал леди Аметист из раздумий.

Она встрепенулась, поблагодарила и вышла у знакомого крыльца, окинув взглядом особняк. Светились всего несколько окон вверху, видимо, родители ещё не легли. Эона проглотила ком в горле, поднялась по ступенькам и решительно стукнула молоточком в дверь. Она открылась не сразу, и судя по сонному лицу камердинера и накинутому, но не застёгнутому халату, слуга уже собирался спать.

– Прости, что разбудила, – Эни немного виновато улыбнулась и шагнула через порог. – Я не могла раньше вернуться.

Они с Уином решили, безопаснее вернуться именно вечером, когда возможность столкнуться с кем-нибудь знакомым самая маленькая. И сначала Эни сама поговорит с родителями, подготовит их, а потом уже появится Уин. Камердинер, увидев, кто перед ним, неверяще распахнул глаза, неприлично широко открыл рот и временно лишился дара речи. Эона прикрыла дверь и как ни в чём не бывало направилась к широкой лестнице, застеленной тёмно-фиолетовой ковровой дорожкой.

– Родители у себя? – спросила она, через плечо глянув на камердинера, так и стоявшего с открытым ртом.

– А… Д-да, миледи, – пробормотал он.

– Спасибо, – Эни кивнула и начала подниматься по ступенькам.

На втором этаже царила тишина, лампы горели через одну, погружая коридор в уютный полумрак. Комнаты Эоны находились в левом крыле, а родительские – в правом. Она шла, вдыхая знакомые запахи дерева и воска, и волнение с каждым шагом усиливалось. Как встретят родители? Что скажут? Что она им скажет? Уин попросил до его прихода не говорить ничего о том, у кого же Эни была все эти две недели, кто стал её первым мужчиной. Сказал, не хочет, чтобы его поведение неправильно истолковали. Вот придёт утром, сделает предложение официально, тогда, может, и стоит признаться. Эона склонялась к тому, чтобы вообще признаться только после свадьбы. Папе уж точно. Мама скорее всего поймёт…