Иван Иванов - Колдун: Сверхновая [СИ]

Когда девушка попыталась выйти, ей преградили путь двое охранников, эльфов, отец в принципе в этом плане не признавала людей или орков, что уж говорить о гномах. И его очень разозлило что она просила помощи у какого-то там полуорка-полугнома, отец всегда был против смешения крови а тут ещё эта женщина, человек, вот к ней папа испытывал настоящее влечение, и плевать ему было что она не эльф. Как всё это было странно и подозрительно.

Галина появилась в их жизни всего полгода назад, но всё так разительно изменилось. Девушке казалось, что женщина всегда ведёт себя подчёркнуто отстранённо, вежливо, никогда не лезла в их с отцом отношения, в дела фирмы, но как-то так получалось что всё менялось. За эти полгода отец отстранился от дочери, стал каким-то хмурым и задумчивым. А когда эльфийка подходила к нему с просьбой — смотрел на неё исподлобья, тяжёлым давящим взглядом, а Галина стояла у него за спиной и лишь немного улыбалась, но смотрела всегда в сторону, как бы показывая — «я тут не причём, я в ваши разборки не лезу».

Кариниэль не знала, что там наедине в спальне эта молодая на вид женщина, внушает её самому дорогому разумному, но теперь получилось то, что получилось — она сидит в закрытой комнате, у неё нет связи с внешним миром, а Галина всё так же отстранённо улыбается и не смотрит на неё, но теперь эльфийка видела в этих пронзительно серых глазах женщины что то ещё, возможно даже затаённую злобу и какую то обиду. А судя по тому, что сказал отец — Стасу тоже сейчас не сладко, его попытаются уволить, и если не найдётся никого кто сможет заступиться за этого сильного, пусть с виду и неказистого, разумного — то ему тоже конец.

— Ты сегодня едешь в клинику. — Говорит зашедшая Галина.

Отца в этот раз не было с ней, впервые такое случилось, что бы она сама заговорила с девушкой, и выражение лица у неё было торжествующее, Кариниэль это не понравилось и она осторожно сказала:

— Отцу это не понравится.

Галина как будто не замечала угрозы в словах девушки, продолжала радостно:

— В связи с твоей временной недееспособностью, мне пришлось убедить твоего отца в этом.

— Ты же не… — Начала девушка, но её перебил резкий голос, и удар в грудь:

— Мы расписались позавчера, пока ты там со своими гоблином развлекалась.

Дыхание вернулось не сразу, в глазах наконец стало проясняться, эльфийка сказала хрипло:

— Он не гоблин, а в клинике поймут, что я не больна, там не идиоты работают, и тогда тебе конец.

— Дура, клиника принадлежит мне, — Говорит улыбаясь, эта страшная женщина: — Когда из тебя там сделают овощ, я к этому времени рожу твоему отцу наследника, он забудет про тебя, я позабочусь об этом, а санитарам разрешу пользовать твоё тело, по выходным конечно, ты будешь всё понимать, но сделать ничего не сможешь, поверь, это не сложно устроить.

— Охрана, охрана-а-а! — Закричала девушка в ужасе.

Галина разжала один кулак, и в нём девушка увидела небольшой прямоугольник, сделанный из чёрного металла, она видела такое у отца — он использовал эти амулеты что бы их разговоры с партнёрами никто не мог подслушать.

Паника накатила волной, девушка попыталась рвануться — но тут ей прилетел очередной удар в грудь, дыхание спёрло, а потом следом хлёсткая пощёчина. Галина в это время взяла и своими длинными ногтями поцарапала себе лицо, а потом у неё под глазом медленно проявился синяк, она закричала:

— Помогите!

В комнату ворвались охранники, женщина сидела на полу и рыдала, а эльфийка непонимающе смотрела на происходящее, а через ещё мгновение заходит отец, который подбегает не к сидящей на полу дочери, а сразу к Галине, и начинает её обнимать, и спрашивать всё ли у той хорошо и что случилось.

— Я зашла… Просто поговорить… Она сказала, что я хочу забрать всё что у неё есть… Тебя… Чёртово наследство… Какие-то деньги… Да зачем мне эти долбанные деньги… Я просто хотела поговорить с девочкой… А она… — Галина так натурально рыдала, что девушке даже на мгновение показалось — а может она и правда сошла с ума и человек права?!

Отец даже не смотрит на дочь, просто говорит охране:

— Взять её, отвезите в клинику. — Потом поворачивается к Галине, и спрашивает: — Какой режим лучше выбрать?

— Не знаю, девочке плохо, нельзя пока её травмировать и допустить что бы она травмировала сама себя, думаю третий будет в самый раз. — Хныкая и потирая царапины на щеке говорит она.

— Отец, она врёт, да послушай же ты, она хочет чего-то от тебя, отец! — Кричит хрипло эльфийка, когда голос наконец возвращается.

— Всё будет хорошо. — Не обращая на неё внимания, говорит отец Галине, добавляя охране: — Вы всё слышали, передайте врачу про режим.

Охрана, не церемонясь накидывает на неё пальто, будто боясь, что она простынет, и буквально тащит девушку над дорогим ковром, а эльфийка выплёвывает в лицо Галине, когда её проносят мимо, хрипит изо всех сил:

— Он придёт за тобой, тварь, придёт и отправит тебя в инферно, и там уже будут пользовать тебя, мразь, слышишь меня, сука, отправит тебя прямо в ад!

На самом деле она не была уверена что он придёт за ней, не была уверена что единственный разумный который помогал и поверил ей, спасёт её, но ведь нашла она в своём пальто жёлудь который не стала выбрасывать, и сейчас вспоминая об этом, думала еще и о его странных глазах, тогда, когда он впервые провожал её до дома и взял за руку, там, в глубине чёрных расширившихся зрачков горел красный огонёк, который так её напугал, и она знала что это значит — инферно, преисподняя, твари с ТОЙ стороны. И странно — но это успокаивало, как и жёлудь в кармане, даровало хоть немного уверенности что она не осталась одна. Ведь те, в ком хоть немного есть связи с инфернальными планами — они всегда идут до конца, чего бы это не стоило, и две мировые войны пример этому, остановить удалось их только путём почти полного истребления народов, которые использовали заёмную силу. Так что, если Стас решит помочь, она не завидовала Галине и её прихвостням, они и правда все отправятся прямиком в ад, возможно и её она отправит туда же, но это уже не важно.

— Он придёт. — Шептала она себе под нос как заведённая: — Не может не прийти, больше не кому, он обязательно придёт.

Проснулся с ужасной головной болью, и снять её не помогали никакие мои скудные умения в лекарской магии, а когда пытаясь встать с пола обнаружил что всё тело ноет и болит, в довесок пришлось доползти до туалета и меня хорошенько вырвало. Уже опаздывал на работу, и махнул рукой на спешку, если опаздываешь — не важно уже на сколько, пол часа или час, никогда не понимал разумных, которые сломя голову несутся, пытаясь опоздать не на двадцать минут, а на пятнадцать.