Иван Иванов - Чумная [СИ]

— Нет, я же говорила, в смысле говорил — выношу я ребёнка, и рожу, но потом хотелось бы… — Говорю ей.

Она вроде бы успокаивается, опять ложится рядом, придвигается ближе, говорит задумчиво:

— Так значит ты мальчик, и у тебя ещё не разу не было мужчины, и значит ты ни разу, как женщина, не испытывал… Это будет интересно, очень интересно, ты поделишься со мной эмоциями, есть одно заклинание…

Она ведёт пальчиком по ночной рубашке, я чувствую жар, и как одеяние расходится, спадает с меня. Девушка наклоняется, целует меня в губы, потом в шею.

— Р-р-ребенок! — Говорю я, когда её язык и губы оказываются у груди, и спускаются всё ниже.

— Не беспокойся, ему это не повредит, да и от матери к плоду передадутся приятные ощущения, но в любом случае я прослежу что бы всё было хорошо. — Отвечает она, оторвавшись губами от моего живота, и давая несколько секунд на передышку.

Потом опять целует, теперь уже пупок, и дойдя до самого низа, зубами хватает завязку трусов, развязывает. Потом вторую, а я опять получаю время на передышку.

— Д-д-договор! — Выкрикиваю тонким голосом я.

Она отбрасывает трусики в сторону, на ней уже нет одежды, потом говорит чуть улыбаясь:

— Договоры, обязательства, как это всё скучно…

Мою голову откидывает назад, и я только успеваю заметить, как она опускается, а потом становится хорошо. Настолько, что я не могу сказать ни слова — только издавать жалобные стоны, пытаться вырваться. Настолько мне приятно — что хочется прекратить это немедленно. Но повязки на шее и руках налились тяжестью, не давая сдвинуться. Я теряю сознание, издавая последний то ли хрип, то ли стон, когда достигаю какого-то пика, а она не останавливается, и продолжает.

Прихожу в себя тяжело дыша. Я потерялся всего на несколько секунд, и сейчас лежу, а ноги сводит непонятной дрожью. Во всём теле жар, и страшно-приятные ощущения. Не могу с собой ничего поделать, и унять эту дрожь. Девушка, женщина, имени которой я даже не знаю, лежит рядом, обнимает меня, закинув одну ногу сверху, и прижавшись своей головой к моей груди.

— Ну как, тебе понравилось? — Спрашивает она.

— Это… Это… — Не нахожусь я.

Она смеется, у неё приятный звонкий смех, потом говорит:

— Ты смешная, я всё больше хочу оставить себе такую игрушку, давно не испытывала таких эмоций, а меня удивить — поверь, сложно.

— Меня ждут наверху. — Говорю ей наконец.

— Ммм… — Недовольно мычит она: — Подождут, тем более у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

— Что же мне нужно сделать? — Спрашиваю её, пытаясь уйти от этих странных ласк, и перейти к делу.

Она проводит языком по моей шее, заставив вновь всё тело задрожать, и говорит:

— Нужно проводить одну девочку, проводить туда, куда и тебе надо, тем более там же и выход на поверхность.

— Там знают нужное мне заклинание? — Удивлённо спрашиваю её.

— Да, знают. — После небольшой паузы, и с какой-то странной улыбкой, отвечает она: — Я дам вам все пропуски, и ты её проводишь.

— В чём подвох, куда мне придётся отвести девочку, и что это за девочка такая? — Хмурюсь я.

Она целует меня в губы, садится сверху. Я могу оценить грудь — минимум третий размер, а скорее даже больше. И красивая, упругая. Аккуратный пупок, молодое и крепкое тело.

«Завидуешь, Славка, у тебя то максимум второй, а то и первый!» — Ехидный голос в голове: — «Давай, соглашайся стать её игрушкой, представляешь — каждый день такое трогать, я уж молчу про испытанные ощущения!»

«Иди к чёрту!» — Рыкаю сам на себя.

«Да Славка, тут ты прав — не наша эта партия, как и граф, такая женщина если что не так сделаешь — проглотит, и не подавится» — Первый раз в жизни соглашается со мной этот «ехидный» тип.

— Это моя дочь. — Разводит она руками.

Опять наклоняется, долгий поцелуй, потом я наконец спрашиваю, когда кончается приступ эйфории:

— Но почему, и зачем?

— Она выродок, её отец, скажем так — скомпрометировал клан, и пришлось его казнить. — Отвечает она, красиво изгибаясь.

Потом опять чуть наклоняется, водит руками по моей груди, трогает её, целует. Опять приступ эйфории и удовольствия. Девушка останавливается, давая мне ответить.

— И куда же я её отведу?

Она задумчиво и нежно водит пальцами мне по губам, потом наконец говорит:

— К родственникам, и возможно они станут ей самыми близкими разумными, а может быть отправят на алтарь в жертву, если провинится, это нормально. В любом случае, какая тебе разница на наши внутренние разборки?!

— А если нас по дороге… — Начинаю я.

— Я не расстроюсь. — Отвечает девушка, языком проходясь по моей щеке. — Ну разве что о твоей гибели будет печально узнать, но возможно тебя и не убьют, продадут в рабство. А я скажу, чтобы ближайшую неделю отслеживали такой лакомый кусочек как ты, и выкупили.

— Но… — Опять начинаю я.

— Тс-с-с. — Проводит она своими пальцами мне по губам: — Если уж так мне попадёшься, то точно не отпущу, быть тебе игрушкой.

— Я согласен. — Говорю наконец. — А заклинание?

— Как будто мне нужно твоё согласие, у тебя и выбора то нет. — Усмехается она. — А заклинание получишь, можешь даже с собой взять в специальном артефакте, разрешаю.

— И тебе не жалко свою дочь? — У меня хватает сил на удивление.

— Слава, я хитрая, прожившая не одну сотню лет женщина, у меня много детей, а выродков я терпеть не собираюсь, тем более если есть возможность выгодно их пристроить. — Пожимает она плечами: — Я жестокая и бессердечная, запомни это, и лучше тебе не попадаться больше ко мне в лапки.

Она смешно делает пальчиками, и корчит рожицу — как будто какой-то хищник выпускает когти. Но смеяться почему-то не хочется. Сглатываю нервно.

— Расслабься, пока ты в безопасности. — Тихо шепчет этот завораживающий голос, а её короткие ногти легонько царапают мне грудь. — Мы ещё с тобой не пробовали боль…

Опять приходит чувство странного наслаждения, лёгкая боль смешивается с эйфорией и бабочками в животе. Это что-то новое, ещё неизведанного, мне страшно, быстро говорю:

— Мне, наверное, чем раньше, тем лучше отправиться в дорогу.

— Тс-с-с… — Она останавливается, вновь впивается мне в губы своими, а когда отрывается, говорит: — У нас ещё вся ночь впереди, у тебя будет время отдохнуть.

— Но ведь тут всегда ночь… — Говорю я, и издаю стон, когда она снова начинает опускаться губами вниз, по шее, груди, животу: — О-о-ох.

— Не искушай меня, девочка. — Отрывается на секунду от моего тела дроу: — Сегодня ты только моя.

— А-ах! — опять начинаю стонать я. — Н-н-нет! Д-д-да! Н-нет!

Она останавливается на секунду, говорит шёпотом и насмешливо:

— Ты уже определилась, да, или нет?

— С-стой…

— Возражения не принимаются.