Владимир Иванов - Лёд и разум [СИ]

В лице священника вновь появилось что-то хищное, вампирское, злое. Даже голос его изменился, стал скрипучим, резким, неприятным.

— Не боюсь, — Александер усмехнулся. — Такие как ты не могут…

Блондин не договорил. Произошло что-то странное. В воздухе промелькнуло нечто. Словно гигантская невидимая мухобойка беззвучно стукнула по надоедливой мухе и тут же скрылась с глаз. И этот удар, как будто вбил блондина в пол, не оставив от него и мокрого места.

— Не могут, так не могут… — устало выдохнул отец Эдуардо. Его руки опустились, плечи поникли, тело обмякло, лицо вернуло человеческие черты.

— Мы… — недоверчиво промямлила Бобби. — Мы победили?

Снег и лед быстро таяли, как будто их грело яркое весеннее солнце. Вода капала на черный пол, превращая церковь в неглубокий бассейн для самых маленьких детишек.

— Не совсем, — священник покачал головой, подошел к возвышению у алтаря, провел рукой над потухшими свечами, и они загорелись. — Он вернется. Он подготовится и вернется. И если одна оторва будет постоянно бегать сюда, то это возвращение случится очень скоро. Ты понимаешь, о чём я говорю, Роберта?

— Понимаю, — Бобби побледнела, опустила голову. — Я очень хорошо всё понимаю.

— А я ничего не понимаю, — я поспешила вмешаться в этот диалог полный раздражающих недомолвок, недоговорок и тайн, которые мне, судя по всему, стоило бы знать. — И я хочу всё понять. О чём говорил Александер. О чём говорили вы. Ну же. Рассказывайте.

Священник хмуро посмотрел на Бобби, мельком глянул на Грфрхчща, уставился на меня. Этот пристальный взгляд вызвал в моей душе какой-то странный отклик. Я почувствовала себя маленькой белой мышью, оказавшейся перед огромным голодным питоном. Когда подрабатывала в зоомагазине, то часто видела, как питаются большие змеи, но почему-то никогда не задумывалась, что чувствуют грызуны, оказавшись один на один с голодной пастью, дрожащим языком и гипнотизирующим взглядом.

— Значит, — мой голос отчего-то задрожал, — вы мне ничего не расскажете?

— Подойди ко мне, — пробасил отец Эдуардо. Его черные глаза показались мне огромными. Весь мир сосредоточился в них. И ничего вокруг просто не осталось.

Я подошла. Медленно. Тело стало тяжелым, неповоротливым. Но в этом не чувствовалось ничего плохого. Я почти спала, не закрывая глаз.

— Посмотри мне в глаза, — в мире остался только приятный обволакивающий бас и черные бездонные глаза, которые смотрели на меня со всех сторон.

Хотела сказать, что смотрю, смотрю, смотрю и вижу только их. Но сил, чтобы открыть рот и пошевелить языком, просто не осталось.

— Ты слышишь только мой голос, — меня окатило тишиной. Если раньше я слышала дыхание Бобби, глухое ворчание Грфрхчща, тихое потрескивание свечей, звук капель, падающих с тающих сосулек, то теперь все звуки исчезли. Чужой бархатистый голос уносил меня в блаженное беспамятство. Я ждала, с нетерпением ждала, новых чудесных слов.

— Ты забудешь о том, что здесь произошло, — слова ласкали меня, мою душу, моё тело. Я почувствовала, как меня подхватил теплый поток, заставляя забыть себя, исчезнуть, провалиться в беспамятство, раствориться в бескрайней пустоте.

Стоп! Я вдруг ощутила какую-то неправильность. Что-то внутри меня не пожелало соглашаться с чужими словами. Как это забыть? С какой стати? Я хотела возразить, сказать что-нибудь саркастичное в ответ, но не смогла. Сил на сопротивление не осталось…

Теплый поток чужой воли уносил меня в никуда. Я не могла противостоять ему. И не хотела. Да и зачем? Ведь никто, кроме этого замечательного человека, не может быть таким добрым, таким дружелюбным, таким понятливым.

— Весь этот день исчезнет из твоей памяти, — слова казались мне далекими-далекими. За этими словами следовали новые слова. Слов было много, но запомнить я ничего не могла. Теплая тьма подхватила меня, лишила ненужных мыслей, бессмысленных воспоминаний и унесла.

Далеко. Очень далеко.

Меня разбудил будильник.

Я на автомате дотянулась до телефона и отключила звонок.

Поднялась, потянулась, отметила, что соседки уже нет на месте, и поплелась в ванную. Через десять минут я почти стала человеком. Полностью прийти в норму мне мешала тяжелая затуманенная голова. Похоже, после вчерашнего неудачного собеседования мы с Лизой и Майклом отправились заливать горе в ближайший бар. Именно, что «похоже»: почему-то воспоминания обрывались на том, как мы вместе с Алексом Александером пошли к станции метро. Нечто похожее я испытывала после выпускного. Но тогда я всё помнила. Ну-у-у… почти. А некоторые вещи, что помнила, наоборот, хотела бы позабыть.

— Вот так и становятся алкоголичками, да, Риана? — размытое отражение в зеркале мне не ответило. Удивительно, но мне показалось, что синяки под глазами стали поменьше, да и красноты в глазах поубавилось. Вот-вот. Сперва возникнет ощущение, что выпивка улучшает самочувствие и помогает бороться со стрессом. Потом для борьбы со стрессом и плохим самочувствием начну выпивать каждый вечер по бокалу красного вина. И в конце концов закончу как троюродная бабка Алисия, которая не могла прожить и дня без литровой бутылки мартини и постоянно ругалась с огромной радужной канарейкой.

Я выбралась из ванной, оделась, обулась и… обнаружила, что мои очки пропали. Футляр оставался на месте, а вот его содержимое… Да уж: погуляла, так погуляла. Интересно, а не потеряла ли я вчера помимо памяти и очков что-нибудь еще? Например, самоуважение?

Пришлось брать старые очки. Массивные, надежно защищающие от мира и его проблем. Они почти ничем не отличались от новых. Если не считать левой дужки, перемотанной изолентой. Не думала, что придется носить их, и хранила как память о веселых школьных годах.

Прихватив рюкзак с учебниками, вышла в коридор. Поздоровалась с Грейс и Ханной. Они на меня посмотрели так, будто увидели перед собой голодного дракона. Похожими взглядами меня одаривали и другие соседки по общежитию. Не все: кто-то вел себя как ни в чем не бывало, кто-то нарочито игнорировал, кто-то тихо хихикал за спиной, а кто-то… Мда… И что же вчера случилось-то?

Покинув общежитие, я направилась в столовую. Она находилась в небольшой пристройке у центрального корпуса. Робкие лучи осеннего солнца падали на землю. Они словно не верили, что небо не затянуто тучами. Пахло весной. Странное ощущение легкости, беспечности, благодушия охватило меня. Пусть деревья почернели и растеряли листву, пусть трава пожелтела и пожухла, пусть встречные студенты кутались в теплые одежды — хорошее настроение не покидало меня. И не только меня… Слышались веселые разговоры и смех. Учащиеся шли на занятия. Где-то поодиночке, где-то парами, где-то сбиваясь в группы. А некоторые не шли, сидели на скамейках, переговаривались, обнимались. Весна… Как будто люди забыли о приближающейся зиме.