Дж Миллер - Как разозлить дракона. Части 1-3

— Эммм, думаю, сначала поем, — ответила я ей.

Она была очень вежливой, убедилась сначала, что я удобно устроилась в кресле, а потом начала суетиться вокруг нас. Шейн уже уселся и молча ждал, пока женщина, имя которой я так и не выяснила, обслужит нас.

— Эй, леди, — заговорила я, когда та положила мне на колени салфетку.

— О, я не леди, я обыкновенная домашняя служанка.

— Лаааадно, — протянула я. — Обыкновенная Домашняя Служанка, у тебя есть имя? Или мне так и называть тебя Обыкновенная Домашняя Служанка или, может , ОДС для краткости?

— Мое имя? Вы хотите знать мое имя? — она выглядела шокированной.

— Эммм… нет, если ты не хочешь говорить его. Я просто подумала, что будет приятнее, если я буду называть тебя иначе, чем служанка.

Она выпрямилась и присела в глубоком реверансе.

— Если это доставит Вам удовольствие, миледи. Все, кто знает меня, называют меня Мистл.

— Ух ты, офигенное имя, — честно призналась я ей.

— Благодарю Вас, миледи, моя мама любила меня так называть. Она говорила, что когда я была маленькой, цеплялась за нее словно омела [57] Игра слов: «mistletoe» — омела (прим. пер.) за яблоню.

— Как это мило! — Задумчиво вздохнула я. Сердце снова кольнула давно забытая обида на мать, которой я никогда не знала.

Мистл стыдливо понурила голову, покосившись на Шейна.

— Если Вам больше ничего не требуется, милорд, я оставлю вас наедине.

— Спасибо, Мистл, — ответил он. — Можешь вернуться утром. Думаю, Александрия и я уберем за собой сами. Проведи остаток вечера со своей парой. А я своей чуть позже покажу ее комнату.

Такое ощущение, что она собиралась возразить; она явно не рада была переложить уборку на наши плечи. Но, в итоге, все же склонила голову и сказала:

— Как пожелаете, милорд. Спокойной ночи, милорд, миледи. — Повернулась и покинула комнату, не издав ни единого звука.

Я как раз поднесла кофе ко рту, предвкушая первый благословенный глоток, когда на меня вдруг обрушился смысл сказанных Шейном слов.

— Ох, мать вашу, нет, — я опустила чашку с кофе. Глядя в его направлении, я продолжила. — Сейчас я притворюсь, что ничего не слышала, и буду наслаждаться беконом и кофе. А затем, когда я закончу, ты покажешь мне мою спальню и я, наконец, оденусь.

Шейн хитро улыбнулся и взял со своей тарелки рулетик из бекона.

— Если ты так сказала, еще не значит, что так оно и будет, Александрия, — сказал он и откусил кусочек, закрыв глаза от удовольствия.

— Ага, взаимно, чешуйчатый преследователь.

«Я просто буду игнорировать его, пока наслаждаюсь беконом и своим кофе. Да, именно так. Игнорировать его. И начну вот прямо сейчас».

Мои глаза неотрывно следили за движением его кадыка, когда он глотал очередной прожеванный кусок. Но потом он высунул кончик языка и слизнул с нижней губы каплю сока, вытекшего из бекона. Мои бедра предательски сжались.

— Чтоб мне кончить прямо на этом месте, — пробурчала я.

— В любое время, моя Лекси. В любое время, — усмехнулся он и вернулся к еде.

«Вот же ублюдок».

Остаток трапезы мы провели примерно в том же духе: Шейн не раз упоминал, что мы предначертаны друг другу судьбой. И поэтому он решил, что мы теперь пара. И всякий раз я вежливо поправляла его, ведь папа воспитал меня истинной леди. Можете не верить, но клянусь, это правда.

— Слышишь, тупоголовая долбанутая ящерица, пошел на хрен ты и та лошадь, которую ты оседлал и продолжаешь гнать в одном направлении. Какая часть «ни за что на свете» тебе не понятна? Меня это не интересует. Ни сейчас, ни завтра — никогда в этой жизни. Я ни за что на свете не стану ни твоей парой, ни женой, ни подружкой, ни девочкой для секса, ни кем бы то ни было еще. Мало того, что мне вообще не нравятся такие как ты, но ведь ты даже не моего вида!

— Александрия, боюсь, я вынужден просить тебя воздержаться от подобной речи. Это совершенно непозволительное поведение для леди, и уж тем более неприемлемо для моей пары.

Шейн вытер губы салфеткой и положил ее на стол рядом с собой.

— Не заставляй меня исправлять твое поведение, Kotyonok. Тебе не понравится, если мне придется наказать тебя, перекинув через колено. Не так бы я предпочел отшлепать тебя.

Я рассмеялась. «На какой наркоте сидит этот псих?»

— Ты правда считаешь, — ухмыльнулась я, — что у тебя есть хоть малейший шанс отшлепать меня по заднице? Тогда тебе, нахрен, пора обратиться к врачу, приятель.

Глаза Шейна потемнели и подозрительно заблестели, словно бы в предвкушении. Ох, как жаль, что я вовремя не заметила его невербальный намек.

— Это последнее предупреждение, Александрия. Больше повторять не стану. Ты взрослая женщина, пора прекращать вести себя как несмышленое дитя.

— Да? — Я высунула язык, подняла обе ладони тыльной стороной к нему, сложив в процессе все пальцы, кроме средних, и начала салютовать всем известным жестом с двух рук. Акцентируя по очереди каждый из этих сакральных символов, я медленно произнесла — пошел ты, мудак.

Я и глазом не успела моргнуть, как он оказался по другую сторону стола и, схватив меня, перекинул через плечо.

— Какого хера ты делаешь? — завизжала я.

Ответом мне был шлепок его тяжелой ладони по моей заднице.

— Ау! Это чертовски больно!

И еще один шлепок мне в награду.

— Ааааа, — закричала я. — Я тебя сейчас охренеть, как ненавижу. И да, я сейчас про песню из моего плейлиста, там еще есть «Killing In The Name» [58] Речь о 2 песнях: Kelis — «I Hate You So Much» и Rage Against the Machine — «Killing In The Name» — прим. пер. , гребаная, ты чешуйчатая морда.

И снова шлепок, я аж губу закусила. В этот раз особенно больно.

— Ты говоришь так много слов, большая часть из которых не имеют никакого смысла. Девочка, иной раз ты несешь такую ахинею! Мне даже интересно, ты сама-то понимаешь хотя бы половину того, что вылетает из твоего рта?

— Ну так погугли, тупица.

И без промедления меня настиг очередной шлепок.

— Мне больно!

— А никто и не предполагал, что это будет приятно, Александрия. На то оно и называется наказанием. Как только мы окажемся в наших покоях, я как следует займусь твоей филейной частью. К этому уже давно шло, — опасно прорычал он.

Я сглотнула … «наверное, ну, есть такая возможность, что я слегка перегнула палку. Папа всегда говорил, что я не умею вовремя заткнуться. Может, он и прав».

Я была несколько занята, свисая вверх тормашками с плеча Шейна и вскрикивая каждый раз, как тот шлепал меня, поэтому даже не заметила, что мы куда-то идем. Ну ладно, может я немножечко, совсем чуть-чуть, самую малость, даже под микроскопом не различишь и сквернословила по пути.