Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

позы, силой удерживая ее на одном месте.

Его пальцы впились в ее бедра, крепко прижимая их к софе, а язык безнаказанно бороздил

ее скрытые просторы. Все, о чем она пыталась думать в этот момент, все что видела и

слышала вокруг, что ощущала - все сплелось в единый, абстрактный аляпистый жгут... и

разом оборвалось! Горячая, неконтролируема и всепоглощающая волна поднялась снизу, от живота, где его губы терзали ее плоть и захлестнула ее с головой...

Это было по истине нечто... ее ноги схлопнулись как створки капкана, уткнув его лицо в

раскрытую бездну ее разгоряченного естества. Благо бедра ее были сложены природой

достаточно широкими, и он не почувствовал боли. Ее тело так выгибалось, и сотрясалось, что пришлось вцепиться в бедра, чтобы не сломать себе шею. Продолжалось это совсем

не долго, но потом случилась судорога, продолжавшаяся несколько минут... Вырваться

сразу не получилось и Арон терпеливо ждал, уткнувшись сопя носом в ее лобок.

Открыв глаза, рыжая бестия не сразу поняла, где находится. А когда пришла в себя, не

смогла разжать ног. Приятные спазмы охватывали ее тело при малейшем движении... Но

через какое-то время, она все же смогла с собой совладать. Высвободившись наконец из

ее плена, кузнец смог отдышаться. Он встал, и с хрустом расправил плечи. Спину и шею

ломило от напряженного сопротивления.

- Ты мне чуть шею не сломала... - посетовал он.

- Прости... со мной это впервые.

- Не слабо...

— Это оно и было? - она растерянно моргала, глядя на него.

- Блаженство? - он довольно улыбнулся. - Вероятнее всего.

Размяв шею руками, он сел рядом с ней на софу. Простыни под ее пальцами превратились

в лохмотья, как и часть старой обивки.

- Хорошо, что это не моя спина... простыням конец. А софа еще поживет.

Сольвейг опустила глаза.

- Ты... расхотел быть со мною?

- Нет, просто моя спина, дорога мне как память, - отозвался кузнец.

На что Сольвейг тут же перевернулась на живот, и накрыла голову крыльями.

- Так, я не причиню вреда?

- Пожалуй нет.

Он поцеловал ее спину и нежно погладил рукой ягодицы. Теперь его черед.

- Погоди-ка... - Взяв с пола подушку он подсунул ее деве под бедра, и медленно обошел

вокруг. Зрелище было по истине волнительным... Чистокровная валькирия лежала перед

ним в предвкушении близости. Чистая, благоухающая ароматными травами...

разгоряченная своими желаниями. И это не было сном. Обойдя прекрасную деву сзади, Арон неспеша оседлал ее ноги. Сладостно наслаждаясь моментом, он, плавно скользнув

вперед, обнял ее тело так, чтобы чувствовать в своих ладонях ее налитую грудь.

Сольвейг тут же обняла его руки. Крепко зажмурив глаза, она всем своим естеством

трепетно ощущала, как он медленно проникает в нее. Как, пронзая влажную плоть, проскальзывает в ее лоно. А потом его жилистое древко, осторожными толчками

растягивает и раздвигает ее чрево. Как оно продвигается в глубь сильного, но податливого

тела, вытесняя любовные соки наружу.

Он входил в нее долго. Осторожно и с трепетом. Ее тугая, не привычная к ласке плоть, медленно, но добровольно принимала его. И от этого разум его просветлился. Он наконец

признался себе, что все что происходит - происходит здесь и сейчас. И это наяву. Его по

истине немалый орган окончательно окреп. Такое чувство, словно его обмотали и

перетянули невидимыми жгутами... Ее горячее чрево обнимало его так крепко, что он

боялся не выдержать и испортить момент. Но кузнец сдержал себя усилием воли. Когда

же его прохладный живот, наконец коснулся ее разгоряченных ягодиц, он ощутил предел

и остановился. Но Сольвейг, сжав его руку, попросила продолжить... Навалившись всем

весом, кузнец закончил начатое, коротким, но плавным толчком.

- Так вот что значит слиться воедино... – в сладком беспамятстве, прошептала она.

Ответа она не ждала. Мелкая дрожь - предвестник волн приятной теплоты, уже побежала

по ее нервам. Дыхание перешло в еле слышный хрип, пульс участился. Сознание

медленно уплывало куда-то в даль и ввысь... Говорить больше не хотелось. Член кузнеца

крепко засел в ее чреве, а пальцы его нежно терзали окаменевшие соски. Напряжение

нарастало, колени его стиснули ее бедра, а лобок медленно, но верно втиснулся меж

ягодиц. Ее пределы он давно преодолел. А теперь достиг и своего. Впервые в своей

унылой жизни молодой кузнец так глубоко погрузил свой венец в недра женщины.

Казалось его одинокий клинок наконец то обрел столь желанные ножны. Сольвейг

искренне возжелала его, и добровольно приняла в свои чресла. Это тоже случилось

впервые…

В пьянящем экстазе он нанизал ее на свое копье еще сильней, словно, желая проткнуть

само мироздание.... Поток семени пробил себе дорогу так резко и обжигающе, что кузнец

вскрикнул... Сжав тело Сольвейг в порыве страсти, он излился в нее в животном порыве.

Обильно и многократно... Дрожь в ее теле только усиливалась от его порыва. Он

органически чувствовал связь между изливами своего струящегося семени и волнами

экстаза, которые отзвуками грома отзывались в ее теле. Он чувствовал, как мышцы

Сольвейг перекатываются, под блестящей от пота кожей. Словно ретивая кобыла, оседланная без седла, несла его вдаль… А она лишь сильнее сжимала его руки, вверяя

рваным простыням свой пронзительный стон.

Излив семя однажды, кузнец не оставил ее в покое. Страсть разгоралась внутри него

яростным пламенем. Перевернув рыжеволосую валькирию на спину, он вторгся в ее

локоны своими руками и впился в ее приоткрытые, полные губы. Плоть его, быстро нашла

дорогу в ее чертоги и пришла в движение, заставив Сольвейг снова ощутить внутренний

жар и волны неведомого доселе исступления. Она так хотела его обнять! Крепко и

страстно… но не решалась, боясь сделать больно. Однако страсть, поглотившая их в свои

пучины, вскоре заставила забыть обо всем... Только плоть, объятая плотью, только

страсть, объятая страстью.

Сейчас он был сильным и нежным мужчиной, а она мягкой и податливой женщиной, только и всего. Все что было ранее, все различия и догмы стерлись, или остались где-то

там, позади. Он просто чувствовал ее, а она наслаждалась им. И больше ничего. Экстаз

сменялся экстазом. Волны блаженства томными каскадами разливались по их телам. И

лишь развеяв всю накопившуюся похоть, утомленные и разгоряченные любовники

погрузились в дремоту. Наполнив сосуд любви до краев, обмякший член кузнеца обмяк и

плавно выскользнул из крылатой девы. Прочувствовав этот момент, она забылась

глубоким счастливым сном…

Глава 13. А утром он ушел…

А утром он ушел. Укрыл мерно сопящую деву одеялом, аккуратно поправив раскинутые