Пвел Фром - Семь ступеней в полной темноте

осознавала: дело рук ее - не приносит былой радости. Этот смертный, за столь короткую

жизнь наверняка сделал больше достойных дел, чем она за свой внушительный век.

Мысль эта была неприятна и неприемлема для ее самолюбия, но она заставила себя это

принять. Как и то, что сама, она - одна, и почти беспомощна сейчас…

Просветление не всегда приходит вовремя. Но этот миг настает, и нужно сделать один

только шаг. Пожалуй, лишь богу известно, как труден он может быть. Часто оно оглушает

сильнее чем боевой молот... Теперь и она это узнала. Многое было сделано и этого не

вернешь. Но что-то переменилось, и в этой жизни еще можно кое-что исправить! Сердце

неистово всколыхнулось в ее груди, содрогнулось и рванулось наружу. Неведомые ранее

чувства обуяли ее взорванный разум так, что слезы из глаз потекли.

Человек, лежавший на полу, был юным по ее меркам, с розовой, нежной кожей и

беззлобным лицом. При всей своей ранимости он все же оказался сильнее и смелее ее!

Поверг в бою, голыми руками. Вот этими розовыми пальчиками схватился за острое

лезвие, и победил… Мог, имел право добить, но оставил жизнь. Мерзко надругался, но

при смерти, потратил последние силы чтобы... отпустить. Дать волю ей. Ей - твари, которая привыкла убивать не задумываясь. Из прихоти, забавы ради! Зачем?!

А ведь мог бы доползти до поселения, позвать на помощь и остался бы жив. Люди

помогают друг другу. Она это знала. Но... ее собственная судьба была бы решена, стоило

кому-то любопытному заглянуть за маленькую дверку в подвал. Откуда такое

великодушие? А главное - за что?!

Не ей судить о чести и славе. Но, этот человек был достойнее чем любой из ее врагов, и ее

самой - без сомнения. Он же, сейчас, бесславно умирал, и именно по ее вине. Он поступил

омерзительно - ей ли не знать в этом толк. Но именно она, и никто иной - первоисточник

своих бед! Не он. Только сейчас она поняла, что случившееся в ту ночь было лишь

вопросом времени. Она расслабилась, переоценив свои силы, потеряла бдительность. Если

не он, то рано или поздно, это сделал бы кто-то другой. Дернул же черт напасть… В итоге, ей сохранили жизнь дважды, а это чего-то да стоит… с этим не поспоришь. Вот и пришла

пора платить по счетам.

Крылатая дева неохотно опустилась на колени, поддела обмякшее тело, и подняла на

руки. Он был тяжелее чем казалось, и совсем обмякшим... Положив умирающего на софу, она навалилась сверху, чтобы рассмотреть его лицо и нанесенную ее рукой рану. Дело

было совсем плохо. Вены на шее вздулись, нарыв разросся, мешая темной крови покидать

мозг, и мог лопнуть прямо сейчас. Если он лопнет внутрь - гной попадет в кровь и это

будет конец… Заражение, которое уже пошло под кожей, отравит кровь, и мучительная

смерть будет неизбежной. Если наружу - то он попросту истечет кровью. Артерия

слишком близко. Он не жилец при любом исходе. Так что хуже уже не станет.

Привычно взмахнув коготком, она словно бритвой вспорола гнойник. Содержимое его

брызнуло наружу, и кузнец взвыл, от боли. Она хотела схватить его, за голову и зажать

рот, чтобы не дергался, но растерялась… Это могло убить кузнеца, а она этого не хотела.

Дилемма… делать больно она умела и любила, а вот как не делать!?

Быстро, выйдя из ступора, дева вновь навалилась на него сверху, своим весом, прижимая

к постели. Кузнец пытался бороться, но очень слабо и неосознанно. Ее губы привычно

припали к ране, чтобы отсосать остатки зараженной лимфы… но горячая, живая кровь

опьяняла сильнее чем вино. Она закатила глаза, не в силах оторваться, и стиснула его тело

словно трепыхающуюся дичь. Соски тут же отвердели, а плоть увлажнилась от

внезапного возбуждения. Ее затрясло от первобытного удовольствия.

Сердце кузнеца вдруг затрепетало и захлебнулось на миг… Она отскочила, испугавшись

своей жажды. Чтобы сдержать животный голод она прикусила ладонь, казнясь, что могла

убить по привычке. Вкус его крови показался знакомым... отменную кровь трудно с чем -

то спутать. Рядом, на столе стоял серебристый разнос с полотенцем, покрытым сухими

бордовыми пятнами, и той самой чашей, что ей приносили изредка. Там же - тонкий

стилет, зеркало и кожаный жгут… Она дернула его за руку. Так и есть - тонкие порезы на

сгибе локтя подтвердили догадку. Следовало сразу догадаться. Но почему? Зачем ему

это?! Держать в застенках такую тварь, при этом кормить и поить собственной кровью…

Что ж, к счастью, артерия осталась целой. Гной весь вышел. От ее слюны кровь в ранке

быстро свернулась. Она принесла воды, чтобы омыть его шею. После, разодрав то самое

полотенце, дева наложила повязку. Пальцы двигались быстро, уверенно. Это было не в

новинку…

Теперь кузнец дышал слабо, но ровно. Она приложила ухо к груди, чтобы удостовериться

в этом. Вскоре, его охватила лихорадочная дрожь и обильно выступил пот… Она знала, что нужно делать. Греть человека своим телом как-то не хотелось. Но растопить камин

она не решилась. Дым из трубы мог привлечь нежеланных гостей. И тогда все – пиши

пропало. Если раньше она еще питала какие-то иллюзии, то, теперь стало очевидно, что

ближайшее ее будущее, зависело от него. Да и пасть ниже, она, пожалуй, уже не могла. О

боги... неужели она сделает это!

Бесцеремонно перевалившись через кузнеца, дева улеглась рядом. Нелепо собрав его в

охапку, она огляделась, и нащупала за спиной плед. Самой ей холодно не было, да и

саднящие крылья никуда не деть. А вот его следовало бы накрыть. Ощутив живое тепло, человек неосознанно вжался в ее тело и свернулся в плотный комок, что само по себе

даже оказалось приятно. Пригревшись, он, понемногу, перестал дрожать, и засопел…

Глава 4. Недоброе утро.

Согревание человека, тем более мужчины - мягко говоря, не свойственная роль для

чистокровной валькирии. Учитывая, что с детства она не подпускала к себе никого на

расстояние вытянутого лезвия. Согласно легенде, прекрасные небесные воительницы

забирали души умерших воинов и уносили в Валгаллу - рай викингов. Но это лишь

красивые слова. На деле, крылатая дева с мечом - последнее что видели тяжело раненые, а

иногда и вполне здоровые воины. Их привлекала кровь еще живого человека. Нечаянные

свидетели, рассказывали, что вблизи это совсем не так поэтично...

Прежде чем унести душу воина в валгаллу, крылатые бестии бились в экстазе. Зачастую, прямо на остывающем теле, в крови и грязи. Среди трупов, и еще живых воинов. Но им

никто не мешал. В валгаллу хотели все…

Но, теперь она искренне переживала. Боялась, что кузнец не доживет до утра… не до

конца понимая почему. Осторожно подтянув ноги, она не слишком деликатно поджала его