Евгений Шепельский - Схватка

Бантруо Рейл огляделся, сказал со вздохом и затаенным предвкушением:

— Просторно здесь, хорошо!

Видимо, уже прикидывал, где и как будет размещать свою редакцию и министерство.

— Где находилась печатня Университета? — спросил я.

Под лестницей располагались три величественные, высотой метра по три, двери. Старый хогг указал на центральную:

— Главные подвалы. Архивы. Библиотека. Все там.

— Идем туда.

Бордельный служка что-то залопотал.

Наверху скрипнула двустворчатая дверь, и к нам, в вихре музыки, женских смешков и света, скатился круглый, состоящий будто бы из мячей человечек. Щеки его были нарумянены, глаза подведены, лицо моложавое, но морщины у рта и дряблая шея выдавали лета.

— Господа, господа! — воскликнул, потряхивая щеками и великим множеством желтоватых кружев на розовой одежде, похожей на пышную королевскую пижаму. — Да что же вы… не совсем туда пожаловали, куда обычно заходить надо! Да так много за раз… Но мест всем хватит! Что господа желают? У нас есть все, что захотите, все, что пожелаете, все, что даже во сне не привидится и в смелых самых фантазиях не отразится! У нас прекрасные девицы всех возрастов и даже тех возрастов, когда девица уже не девица, но все равно есть на что подивиться. А сверх того — веселый массаж, масло и ароматные грязи, прекрасные бани, игровые столы, музыканты и фигляры! А публика у нас чудесная, воспитанная, интеллигентная, весь цвет Норатора в верхних покоях…

Он запнулся, узнал меня, глаза-кругляши стали совершенно безумными.

— Ап… Ап… — начал втягивать он воздух.

— Господа желают осмотреть подвалы, — сказал я. — А пока господа будут осматривать подвалы, позови-ка нам для разговоров… Как зовут сводню, что заправляет этим притоном? Мадам…

— Гелена, — мягко подсказал дядюшка Рейл.

— Мадам Гелену позови. Все понял? Архканцлер желает видеть ее для важного разговора. Ступай!

Он не успел сделать и шага по лестнице, как в холл из приоткрытой двери снова плеснуло женским смехом, которому вторил басовитый мужской.

— А я х-хочу с-сюда-а-а… — развязно взревел голос со знакомыми нотками. Обе створки распахнулись, и на лестничную площадку вывалился знакомый мне персонаж. Одну полуодетую и растрепанную барышню он обнимал, вторую тащил за руку, поскольку она сильно упиралась. Сам же был одет в нечто вроде набедренной повязки леопардовой расцветки. Судя по взгляду, голосу и растрепанным волосам, пьянствовал он уже не первые сутки. Выкрикнув трубным гласом какую-то сальность, он взревел и оперся на балюстраду, одновременно бросая взгляд вниз. И увидел меня. А потом Шутейника.

Хмель тут же слетел, он отпустил обеих дам и прищурился, встряхнулся, как огромный поджарый пес.

— Г-господин будущий архканцлер…

— Уже действующий.

В его мутных глазах медленно проступило понимание.

— Уже… А сколько… прошло времени?

— Много. Несколько дней.

— О Свет Ашара!

— Как здесь оказался?

— Друзья… мои старые друзья… Неслыханно повезло. Встретил еще подле Леса Костей… Привезли в Норатор, помогли чем могли… Сочувствовали… Я ведь столько у Ренквиста просидел…

— Ладушки-воробушки, а мы-то думали! — вскричал гаер, ударил кулаком о раскрытую ладонь и добавил от души что-то на своем языке — по-моему, отборные ругательства.

Персонаж взирал на нас в страшном изумлении красноватыми глазами навыкате. Видимо, пить начал еще до того, как мы с Шутейником пробрались в Норатор. Его, несомненно, доставили в город, минуя заставы. Старые и милосердные друзья — не члены ли они одной из фракций Коронного совета? Безусловно, так. Что, опознали в нем одного из моих друзей? Все-таки — его видели дворяне, когда он заслонял наше отступление в Лес Костей. Черт его знает, опознали или нет… Я, пожалуй, становлюсь параноиком, но есть у меня впечатление, что его опознали и не стали убивать — может быть, и потому, что старые дружеские чувства взыграли — а просто законсервировали в этом борделе, чтобы не помогал мне во время попытки взять мандат архканцлера, а после, как я вопреки всему получил мандат… после просто тут забыли.

Он пустился в бессвязные пьяные рассуждения. У меня задергалась щека, та самая, по которой вчера черкнула дробина из самопала Хвата.

Я сказал с язвительной ноткой:

— Бернхотт Лирна, ты принес мне клятву верности. Ты меня предал?

— Нет, нет, ваше сиятельство!

Всякого ожидал, даже найти его подброшенным к ротонде архканцлера с перерезанным горлом, но такого… Не думал, что доведется встретить в борделе ближайшего соратника, одного из тех, на кого планировал опереться. Волна безрассудного гнева поднялась… и тут же схлынула. Погоди, сказал внутренний голос. А чего ты ожидал от человека, который провел в одиночке золотые свои годы? Друзья, возможно, хотели сделать ему как лучше, и яркая круговерть наслаждений захватила его и унесла в сладкий сон. Такая… жизненная ситуация. И вполне простительная — по крайней мере, единожды — простительная. Человек слаб. Человек всегда остается человеком. Я сам, если подумать, не против был возлечь с Атли, когда вокруг — чума, близящийся голод, дэйрдрины, и ворох нерешенных проблем.

— Ты уверен? — уточнил я.

— Да! Да! О Свет Ашара… Я…

— Собирай свои манатки и дуй вниз. Мы будем в здешнем подвале. А потом двинемся в Варлойн. Смекаешь? Времени у тебя — часа два. Опоздаешь — в Варлойн можешь не являться.

Он умчался, убежал, пьяно пошатываясь, позабыв доступных дам.

Я взглянул на бордельного зазывалу:

— Так я жду мадам Гелену. Я хочу ее видеть прямо сейчас.

Глава двадцать третья

Пару Алых я поставил у входа, велев пропускать всех, кто возжелает переговорить с архканцлером. Остальных забрал с собой.

По крутым ступенькам мы спустились в длинный и широкий коридор, едва освещенный масляными лампами, тлевшими примерно в десяти метрах одна от другой. Арочный свод потолка, потертые амбарные двери… И почему-то зловонный дым, стелющийся по каменному, изрядно просевшему от старости полу.

Дядюшка Рейл оттер Шутейника локтем и сказал тихо:

— Забыл уведомить, господин архканцлер: тут обитает один громада… и правда громада… Он, как бы сказать… на голову не совсем обычный и здорово ругается, ежели его потревожить… И с ним хорошо бы порешать все миром или, напротив, здоровским насилием, иначе работать не даст толком…

— Опасный?

— Ученый, ваше сиятельство! А ученые все с прибабахом, знаете ли…

Ученый? Хм…

— Как же его не выгнали?

— Ой, попробуйте его выгнать…

Ближайшая дверь справа вздохнула скрипуче, вроде как от ветра, в щель вынесло новый клуб дыма. Я широко шагнул, пнул дверь и ступил в помещение, заполненное смрадным маревом. Вернее, дымами, так как они составляли несколько слоев — у пола почти черные, потом — серые, выше слои становились все более светлыми, до того светлыми, что сквозь них проглядывал закопченный, как печная заслонка, сводчатый потолок с круглой дырой вентиляции в центре.