Оксана Головина - Тьма и пламя [= Сердце Томарина (с 18-ой по 30-ю главу) + Танец огня)] [litres]

Она вздохнула.

– Гарс получил прекрасную возможность поддержать свой род, возможность преподавать в престижнейшей академии королевства, заплатив свою цену. Это его выбор. А родители студентов предпочитают верить, что их чада обучает умудренный годами и опытом старец. Поскольку таким им видится образ профессора и декана факультета. Это то, что они хотят видеть. Это то, во что они предпочитают верить. И они будут первыми, кто бросит в тебя камень, измени ты хоть что-нибудь.

Студентка Лейвр и правда очарована Гарсом. Я женщина, я вижу это по ее глазам. И именно это очарование вынудило ее пойти на необдуманный шаг. Я прекрасно знаю сложный характер Тэусса. Я все вижу, я не слепа. Но Лейвр имеет прекрасный потенциал. А открыть для нее все двери по окончании академии может только подпись Тэусса в дипломе и практика под его кураторством. Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать, чтобы был порядок. А ты сеешь хаос. Добро иногда принимает странные формы. Я надеялась, что ты поймешь это.

– И тогда примкну к вам? Ложь и притворство! Хочешь, чтобы я уверовал и играл в эти игры, Селма? Действительно хочешь видеть меня таким? Я буду не меньшим лицемером, если объявлю, что внезапно ощутил желание взять на себя ответственность за Ард. Но ты не так давно требовала этого от меня. Так отойди в сторону, Селма.

– Что ты собрался делать? – Голос Вильят дрогнул. – Думаешь, что я не решусь подать прошение королю? Напрасно!

– Угрожая мне, ты все же наивно надеешься на мою порядочность, Вильят? – Кристиан буквально опалил ее потемневшим взглядом. – Считаешь, что смиренно склоню голову и позволю тебе это?

– Король и так зол на тебя, – попыталась защититься проректор. – Ты попадешь в опалу. Тебе будет закрыта дорога в Деспин и во дворец! Так что остановись!

– Разочарую тебя, но повторю твою же фразу: «Все это игра. Все это те правила, которые мы вынуждены соблюдать». Именно поэтому вскоре король получит письмецо от Синхелма, окропленное его кровью и отеческими слезами. Где бравый воин откроет его величеству душу и склонит в горе поседевшую голову, придумав очередную ложь. А я стану героем, который кинулся защищать бедную сиротку и воспитанницу любимца короля. Как думаешь, что скажет на твое прошение Ламон, когда узнает, что проректор Арда устраивала публичный самосуд, обвиняя бездоказательно дочь героя Синхелма в воровстве? Или держала короля за идиота все эти годы, вынуждая нахваливать коротышку Тэусса!

Вильят не перебивала его.

– Или мне поведать о твоем лживом восхищении ради пополнения казны Арда? Наш король весьма любит, когда ему лгут, не так ли? Совсем недавно ты лично могла в этом убедиться. И насчет твоих жарких речей о порядке в академии… Вы бы давно могли представить Гарса как гениального преемника и протеже Тэусса и готовить старику замену. И больше не нужно было бы этих ухищрений, Вильят. Но предпочли тешить его эго, пользуясь мягким характером молодого преподавателя. Что же касается студентки Лейвр, ты прекрасно могла побеседовать с нею лично, если бы действительно хотела вразумить и помочь. Но ты предпочла опозорить ее перед мужчиной, который ей не безразличен. А ведь в столь юном возрасте это убийству подобно. Даже я это знаю. Тэусс – негодяй и бездарь. Конечно же девчушка не вынесла и нескольких его занятий, при ее-то даре. Может, эти наивные каэли и вздыхают по ночам о кудрях Гарса, но предпочитают учиться у него благодаря таланту.

– Этого требовали обстоятельства!

– Не лги самой себе. Да, чуть не забыл… Скоро в Арде пройдет первый бал. Ты, дорогая Селма, убедишь старика Тэусса выступить с хвалебной речью в адрес Гарса и самому представить его как своего обожаемого преемника. Может начинать хвалить его прямо с сегодняшнего дня.

– Что? – ахнула Вильят.

– Более того, впредь ты будешь докладывать мне обо всех подобных ситуациях. И действовать в соответствии с моими указаниями, как ректора Арда. И только так. А уж я в свою очередь приму ответственность за последствия.

– Моя голова… – Селма прижала пальцы к вискам. – Мы обречены…

– Посети ардовского целителя, – посоветовал Кристиан, пройдя к двери и собираясь покинуть кабинет проректора. – Пусть пропишет тебе успокоительных капель.

Он вышел в коридор, собираясь идти к себе. Хотя нет… Сейчас лучше подняться на площадку и немного освежиться. Ему самому впору пить капли. Вильят обмолвилась, будто деда волновало, что творилось у него на душе. Деверукс исчез и устроил все это представление, чтобы озаботиться его благополучием? Да никогда не поверит в это! Никогда… Он был единственным внуком, а стал самым большим разочарованием.

С того проклятого дня, когда впервые убил, отомстив за отца. Когда едва не выжег собственное сердце, подняв на поле боя всех погибших. Когда и себя похоронил в той битве, поскольку душой так и не вернулся оттуда. С того дня он никогда не ощущал поддержки Деверукса. Ни единого доброго слова. Ни единого теплого прикосновения, позволившего почувствовать себя живым. Он был одинок все эти годы. Был тем, кто не умер, но и не выжил.

Первые слова, которые выкрикнул после стольких лет молчания, были адресованы Деверуксу. «Я никогда не подчинюсь твоей воле», – кажется, он произнес именно это. С тех пор и повторял, как заклинание, при каждом их разговоре, переходившем в ругань. Дед желал, чтобы он продолжил дело рода, уподобился ему. И сердце его вовсе не болело за единственную родную кровь.

Как он может быть счастлив в этом месте? Как может открыть душу, находясь здесь? Что хорошего может быть в Арде? Кристиан устало вздохнул, глядя, как дверь его кабинета со скрипом открылась настежь. Вот же… Кто-то из студентов постарался? Неумело прилепил на его кабинет печать с заклинанием «аруса». Чтобы дверь перед ним сама открывалась, стоило хозяину приблизиться. Да, видно, регулярно прогуливал занятия по рунным печатям, поскольку дверь теперь жила своей жизнью, открываясь, когда самой хотелось.

– Вот уж спасибо за заботу…

Нужно найти героя, сделавшего этот подарок, и заставить все исправить. Рэйван покачал тяжелой от усталости головой. Идя дальше по коридору, он привычно ощутил колебание собственной силы и немного приподнял левую руку. Быстрая тень скользнула по рукаву, собираясь нестабильной тьмой на его плече. Кристиан усмехнулся, продолжая следовать к лестнице.

– Как дела у твоей новой хозяйки? – спросил некромант непоседливого духа.

Глаза Зиля затлели, он выпустил острые как бритва когти, впиваясь ими в рубашку Рэйвана. Хвост марага обвился вокруг его руки. Идя по широким ступеням лестницы, Кристиан почувствовал, как вновь отозвалась его суть, принимая послание фамильяра. Тревога, смятение, жгучая тоска, страх одиночества – все это полоснуло словно когтями.