Ксения Изотова - Рождённая во тьме [СИ]

Я шла без остановки два дня, без пищи и отдыха. Температура стояла необыкновенно низкая даже для зимы, и я прекрасно понимала, что останавливаться нельзя. Прекратить двигаться означало верную смерть. Разумеется, я понимала и то, что долго так не протяну, но на абсолютно голой, продуваемой ветрами равнины, найти убежище было негде. На исходе второго дня, когда я уже еле переставляла ноги от усталости, наконец забрезжила надежда. Впереди начала вырисоваться тёмная полоса леса. В нём наверняка было теплее и, к тому же, можно было найти хоть какую-нибудь еду. Есть хотелось неимоверно. Желудок сводило от голода, а когда я пыталась хоть как-то его утихомирить, сося кусочки снега и льда, становилось ещё холоднее. Да и не очень-то помогало. Я всмотрелась вдаль, прикрыв глаза рукой от бешеных порывов ветра. Если идти с такой же скоростью, то до леса я доберусь к полудню следующего дня. Я должна справиться. Иначе я просто замёрзну на этой ледяной пустоши, на которой нет ни следа ничего и никого живого. Я невольно вздрогнула, представив такую участь. Что же, надо идти. Я делала шаг за шагом, еле шевеля замёрзшими ногами, но всё же настойчиво продвигаясь вперёд. Через несколько часов стало легче — разум словно отделился от тела и я практически перестала чувствовать боль в мышцах и холод. Мысли бесцельно блуждали, не останавливаясь надолго ни на одном предмете. Периодически я погружалась в какое-то странное состояние полудрёмы. Иногда, когда я совсем уже была готова упасть и заснуть прямо на холодной каменистой почве, меня будили ослепительные вспышки серебряного света перед полузакрытыми веками. Порой мне казалось, что я слышу чей-то тихий шёпот, звуки которого убаюкивали ещё больше. Не знаю, долго ли я так шла — мне почудилось, что я видела слабые отблески звёзд, а потом бледные лучи занимающегося дня, но всё это было словно в полусне. Когда неожиданно потемнело, я не сразу поняла, что произошло. Рассеянно оглядевшись, я увидела вокруг себя высокие стволы деревьев, вздымающиеся к небесам. Ногам неожиданно стало ещё холоднее. Здесь, между деревьев, ветер уже не сносил бешеными порывами снег, и всю землю покрывали сугробы, в которые я провалилась почти до колена. Пошатываясь, я снова направилась вперёд, пытаясь найти какое-нибудь убежище, чтобы хоть немного передохнуть. Наконец, я устроилась в развилке поваленного дерева. Надо мной нависали вывороченные из земли корни, вокруг сплетались ветви соседних деревьев, образуя нечто вроде кокона. Я ещё успела подумать, что теперь, в лесу, ориентироваться будет гораздо сложнее, а потом моментально уснула.

Проснулась я от бурчания в желудке. Отдохнувшее тело требовало пищи. Я отошла немного в сторону от места ночёвки и принялась разрывать снег. Под ним обнаружилось некоторое количество бледных побегов, тонких и совершенно безвкусных. Поковыряв немного землю клинком мне удалось обнаружить несколько корешков, которые я тут же сжевала. Корни были горькими и оставляли неприятное послевкусие, но всё же это было лучше, чем ничего. Хоть немного утолив голод, я огляделась. Вокруг возвышались высокие, тёмные ели. Под их пологом было сумеречно, хотя судя по моим ощущениям, сейчас ещё не начало смеркаться. Тем не менее в лесу было гораздо уютнее — деревья защищали от ледяного ветра, и я даже заметила валяющиеся то тут, то там шишки. Моих познаний в ботанике хватило для того, чтобы понять, что в них могли остаться какие-то семена. Собрав несколько шишек, я принялась отламывать чешуйки. Большинство ячеек были пусты, но в некоторых всё-таки лежали семена, довольно вкусные, особенно после нескольких дней голодовки. Я встала и довольно потянулась. Теперь жизнь виделась в гораздо более радужном свете. Уж в лесу я как-нибудь проживу, и рано или поздно смогу выйти к Харисе, или к какому-нибудь другому человеческому жилью. А уж там я соображу, куда именно мне двигаться дальше.

Я уверенно зашагала вперёд, пробираясь через высокие сугробы. Лес был удивительно красив, хотя и несколько темноват. Отойдя ещё дальше от пустоши, которую мне удалось преодолеть, я даже начала иногда слышать птичьи голоса, и чем дальше я углублялась в лес, тем чаще на моём пути встречались маленькие серые птички, перелетающие с одного дерева на другое. Я быстро сориентировалась в лесном лабиринте и, хотя теперь мой маршрут был менее прямым из-за завалов валежника или слишком густого подлеска, всё же старалась двигаться прямо на юго-восток. По пути, не останавливаясь, я собирала то шишки, то вылезшие из-под снега побеги и ела прямо на ходу. Желудок вяло протестовал, но всё же принимал такую пищу, согласившись ею удовольствоваться. Дойдя до очередного участка бурелома, я приостановилась. В том же месте, где я собиралась обогнуть непроходимые завалы, тянулась узенькая, но всё же вполне различимая тропинка, по которой явно кто-то ходил. Я мысленно воскресила в памяти карту северных территорий. По моим прикидкам, до Харисы идти было ещё около полутора недель, а то и дольше. Дальше на север на карте не было отмечено ни одной деревушки. Конечно, карты могли быть неточны, ведь они валялись и пылились Скьялл неизвестно с какого времени, но всё же меня это насторожило. Некоторое время я просто стояла около тропинки, напряжённо размышляя. По сути варианта было два — либо я могла по-прежнему ломиться через лес напрямик, через сугробы и валежник, либо пойти по тропинке и выяснить, куда она ведёт. Но если кто-нибудь встретит меня здесь, посреди леса, то явно заподозрит, откуда я взялась. Разрушение Скьялл недолго будет тайной, а значит, власти однозначно начнут искать выживших и сбежавших. Я, конечно, никогда не относилась к заключённым тюрьмы, но попробуй это кому-нибудь докажи. Немного помявшись, я всё же решила рискнуть и осторожно ступила на тропинку. Идти по ней было гораздо легче и быстрее, но я на всякий случай поправила клинки в голенищах сапог, чтобы в случае чего моментально их выхватить. За одним из поворотов тропинки я увидела нечто вроде примитивной борти, прикреплённой к дереву. Сейчас, зимой, пчёлы спали и я бы и не заметила прикреплённый к дереву ящичек, если бы не проведённая по нему полоса яркой красной краски. Ещё одно свидетельство человеческого присутствия. Вскоре впереди показался просвет — небольшая прогалина между деревьями. Я выглянула из-за занавеси переплетающихся ветвей и тут же заметила стоящего около одного из деревьев мужчину. Он аккуратно срезал с дерева кору и складывал её в лукошко. Я прищурилась, пытаясь разглядеть его получше. Мужчина стоял ко мне спиной, и всё, что я смогла разобрать, это то, что он был невысок ростом, кряжист и, судя по осанке и движениям, немолод. А значит, он вряд ли представлял для меня серьёзную угрозу. Пока я раздумывала, стоит ли обращать на себя его внимание или лучше просто пройти мимо, он обернулся и уставился прямо на то место, где я стояла.