Кристофер Мур - Подержанные души [litres]

– Прощевай, маляр, – сказал дух. – И, кстати, дамочке можешь передать, что ничем ты мне не помог. У меня такое чувство, что лишь я тут и разговаривал. Без обид.

– Уебывай уже, ну? – произнес Майк; он хоть и был славным парнем, свои пределы у него имелись, и с этим конкретным духом он был к ним уже близок.

– Дважды меня просить не надо, – ответил тот.

В одно мгновение ока он свернулся в балку, на которой сидел, и рядом с Майком материализовалась Консепсьон – так близко, что могла бы сидеть на одном его страховочном тросе.

– Благодарю вас, – произнесла она. – Мой храбрый рыцарь.

– За что? – спросил Майк. Ему сделалось лучше от одного того, что он ее видел, – вообще-то от самого ее появления все чувства его качнулись от угрюмой тревоги до ликования чуть ли не головокружительного.

– Сдается мне, вы уже способны понять, что нужны нам, – сказала она. – Он – всего лишь один из многих.

– Я вам нужен для чего?

– Стать одним из нас, конечно, – ответила она.

Когда она явилась, он уже сидел в кофейне – в одном из уголков для бесед, в кресле с ушами, длинные ноги вытянуты вперед, словно у веселой детской горки.

Она сказала:

– Лишь потому, что восстают силы тьмы и близок конец света, не воображай, что я стану играть с тобой в мартышек Армагеддона торчком, М. Это просто кофе.

Она звала его “М”, потому что Мятником звать отказывалась – имя это в уме у нее звучало совершенно уж бодро и бойко и как-то глупо, а он как-то раз поведал ей, что когда работал охранником в лас-вегасском казино, его там звали “М. С.”, что все считали сокращением от “мудило стоеросовое”. Поэтому сокращенно – “М”.

– Тогда мне двойной эспрессо, – улыбнувшись, ответил он.

Она возложила свой громадный шипованный ридикюль на стул сбоку от него.

– Как насчет двух одинарных?

Он кивнул.

– Это будет идеально, Мгля.

Лили отвернулась, чтобы скрыть собственную улыбку, и направилась к стойке за кофе. Она знала, что Мятник согласился на два одинарных эспрессо, поскольку знал, что ее веселит видеть, как он пьет из крохотных чашечек, поэтому кофе она уже выиграла. Зато он назвал ее Мглёй, что она обожала, поэтому выиграл, наверное, он . Ебать мои носки!

Вернувшись с кофе, она сказала:

– Ты уверен, что хочешь о таком говорить тут?

– Ты же не хотела ко мне.

Да хотела она к нему – хотела, чтоб ее завлекли в безумный секс примирения, когда он оплетет ее бледную и соблазнительную красу, словно громадный паук, она станет беспомощна в его хватке, а он примется жалить ее снова и снова (только не в попу), покуда она не возопит. Но он слишком стар, слишком высок, слишком богат (не будет она рабыней его экономической стабильности – даже ценой переезда обратно в дрянную квартирку в Закатном районе), но самое главное – он слишком уж темен и слишком незапарен.

Она сказала:

– Ну, на людях, я думала, меньше всхлипов. Тебе будет не так стыдно.

– Очень заботливо с твоей стороны, – ответил он. – Видишь ли, в той одной голосовой почте – там я просто скверно отреагировал на одно лекарство от простуды. Поэтому, знаешь, не обращай внимания.

– Это на какое именно сообщение не обращать? – уточнила она, широко распахнув глаза, а с ее темным и обильным глазным гримом это больше всего напоминало звезду немого кино, переигрывающую какую-нибудь безумную личность, – Бригитт Хельм, сбрендившая анархистка/робот в “Метрополе” Фрица Ланга [23] Бригитт Эва Гизела Шиттенхельм (1906–1996) – немецкая актриса; имеется в виду ее первая и самая знаменитая двойная роль в немом фантастическом фильме австрийско-немецко-американского режиссера Фридриха Кристиана Антона (“Фрица”) Ланга (1890–1976) “Метрополь” (Metropolis, 1927). , вот к чему она стремилась.

– Сама знаешь на какое, – ответил он и сделал глоток из крохотной чашечки.

– О, ты имеешь в виду мой новый рингтон? Конечно.

Ладно. – Она кокетливо улыбнулась в свой латте. Вот это частные объявления называли “легким господством и унижением”, и Лили решила, что именно такое она станет иметь в виду как одно из предпочтений своей свиданочной анкеты.

– Чарли Ашер жив, – произнес Мятник.

– Что? – Она вскинула голову так быстро, что немного кофе пролилось на колени. – Стоп, что?

– Одри поместила его душу в одну из тех фиговин из Беличьего Народца. Он живет с нею в буддистском цент-ре с тех пор, как мы похоронили его настоящее тело.

Лили на самом деле присутствовала, когда он умер от яда Морриган… ну, вообще-то, за дверью комнаты. Но на похороны Ашера ходила. Ее сокрушило. Он раздражал, но она считала, что он будет всегда. Вероятно, и с Мятником Свежем она связалась, потому что ее так травмировало смертью Ашера, – по крайней мере, так ей говорила ее подруга Эбби. А теперь Ашер жив? В ее глазах взбухли слезы, и она кулаком загнала их обратно. И произнесла:

– Стоп, что?

– Ашеру нужно новое тело, и я попробую помочь отыскать его. Мне нужно найти человека, что скоро умрет – но от несчастного случая, в котором тело не слишком испортится. Одри знает какое-то шаманство из “Тибетской книги мертвых”, и она его проведет.

– Стоп, – сказала Лили. – Что?

– Ривера, следователь из убойного, который следил за Ашером, когда тот разбирался с сосудами души? Тот, что Морриган подстрелил, когда она Чарли дрочила? Он сам теперь Торговец Смертью.

– Ривера? – Особенны все, кроме нее? Ну еб твою налево, легавый в “Армани”, Ривера? – Стоп, а сколько…

– Я сам отправил ему “Большущую-пребольшущую книгу Смерти”. Ашер мне сказал, что Ривера его увидел, когда он забирал сосуд души, поэтому уже тогда – следак становился Торговцем. Теперь он открыл книжный на Полк.

– Ривера? – произнесла она.

– У него в магазине откуда ни возьмись возникла баба – банши, она визжала и предупреждала его, что сейчас говно хлынет. “Изящная смерть”, сказала она. А потом вырубила его электрошокером и пропала.

– Банши? – Как устраиваются на такие работы? У нее б обалденно получалось. И еще шокер выдают?

– Ривера не собрал за год ни души. Выяснилось, что Чарли Ашер тоже должен был собирать их и дальше. А он не собирал. Его лавка должна была работать. Нам вообще не следовало открывать там ресторан.

– Ну я б тебе так и сказала, – ответила она. Пицца и джаз – вообще дурацкое сочетание. Очевидно же аж посюда, не пускай она в то время столько слюней по этому громадному мятному Торговцу Смертью.

Мятник продолжал:

– Мы не уверены, что всех тогда погибших Торговцев Смертью заменили. Я теперь постараюсь это выяснить. Там может быть тысяча или больше несобранных сосудов души. Это гораздо, гораздо хуже того, что вызвало последний раз-бля-драй. Нипочем не скажешь, какая срань заявится сейчас.