Гарет Ханрахан - Молитва из сточной канавы [litres]

Окно в конце коридора внезапно озарилось светом пламени, и что-то пронеслось за ним, сбегая вниз по стене.

– Сальники, – предупредила Кари двоих мужчин.

Она обогнала Онгентов и выглянула в окно.

Ну, мать твою за ногу.

Снаружи двор казался горящим костром. Дюжины сальников стекались к месту того, что выглядело как бунт. Нет, поправилась она, рассмотрев перевернутые арестантские повозки, побег заключенных. И в самой гуще событий Шпат махал здоровенными кулаками-булыжниками. Между ним и воротами очень много сальников, чересчур много.

– Что такое? – спросил Мирен.

– Ты сумеешь, э-мм, телепортировать нас? – Говорить о его странной силе ей так же неловко, как обсуждать свои видения.

– Не отсюда и не с отцом.

Некогда спорить. Некогда думать. Кари закусила губу, слизнула кровь.

– Ладно, дуйте дальше. Выведи профессора.

Мирен кивнул и поспешил прочь, ни разу не оглянувшись. Неясно, то ли он так убежден в ее способности самостоятельно отсюда убраться, то ли ему просто плевать. И непонятно, какую правду она бы предпочла.

Профессор начал возмущаться, когда сообразил, что они бросили Кари. Слышно было, как он пришел в возбуждение, настаивая на том, что надо за ней вернуться. Кари оставила накачанного наркотиком старика на попечение Мирена и припустила по другому коридору, уповая на смутное сочетание разрозненных видений и слепой удачи. Вверх, решила она. Нужно подниматься.

Бегом сквозь лабиринт окружавших подворье строений. Каждое окно на пути показывало ей отблеск хаоса, творившегося внизу. Она мчалась, отринув любые попытки таиться, ломилась в двери и стучала по лестницам.

Она пересекла мостик со стеклянными стенками, переход между зданиями. Через окно увидела металлическую лесенку, прикрепленную снаружи следующего фабричного корпуса – до самой крыши. Туда, наверх – если она сумеет туда забраться, то появится шанс спасти Шпата, спасти вообще все.

Дверь на другом конце мостика была закрыта, но стоило подбежать, как она отворилась и показался алхимик в маске, защитном шлеме и обережной мантии из стальных нитей. Она пригнулась, юркнув мимо, заметила за стеклами его глаза, вытаращенные от удивления, и влетела в помещение за дверью.

Громадное. Широкий фабричный пол, перетянутый мостками, утыканный подъемными вышками. Окон нет, под низом светятся озера расплавленного металла, бурлят тигли. В пространстве перед Кари скованные рунными цепями, как мухи в паутине, висят два колокола. Один был восстановлен из тысячи частей, сложен по кусочкам, как мозаика. Второй цельный, хотя помят и ободран. Оба сделаны из черного металла, как и тот, под шпилем Нищего Праведника.

Один с Башни Закона. Происхождение другого не угадывалось, хотя на миг от него повеяло запахом моря.

Слева от двух колоколов, сломанного и целого, еще одна паутина цепей, должно быть, некогда также державшая колокол. Но сейчас она висела пустой, цепи свободно раскачивались в восходящих снизу парах. Этот пленник пропал.

Под двумя оставшимися колоколами, посреди этого океана огня и алхимии, размещалась изложница, наподобие тех, с помощью которых алхимики превращают в сальников смертную плоть. Десятки алхимиков трудились как муравьи на подъемниках под нетронутым колоколом, собирая вокруг него некую раму. На всех работниках защитная одежда с охранными знаками, и они тщательно следили за тем, чтобы не подходить слишком близко к богу, заточенному внутри колокола.

Они закутали колокольный язык толстыми попонами, и бог не смог закричать, когда его опустили в пламя.

Кари в один миг увидала все это. Она продолжала бежать – для нее это чересчур. Она нутром знала, что два бога узрели ее, что их сопряженное вместе внимание, их требования спасти, освободить сведут ее с ума. Она не останавливалась поразмыслить, она мчалась дальше.

Столько жидкого металла. Столько раскаленных горнил. Значит, есть риск пожара. Значит, они готовы предотвращать неприятности.

В еще одну дверь на пути, а потом сразу к следующей. Здание имело двойные стены, подобно сосуду для опасных жидкостей, и теперь она вовне, на тщедушном балкончике, высоко над двором. Отсюда на крышу уходила лестница. Она бросила взгляд вниз, через решетчатое покрытие, и увидела Шпата, окруженного искрами сальников. Кто-то завопил, далеко под ней, и вопль тут же отсекли ножом.

Она стала взбираться. Металлические перекладины мокры от дождя и как лед холодны. Нога соскользнула один раз, другой, но Кари обрела равновесие, точно ее поддерживали невидимые ладони. Видать, к ней неровно дышит кто-то, непохожий на ангела.

Итак, она на крыше – и вот и оно. Большой, здоровенный бак вроде цистерны для дождевой воды, но закрытый от неба. Знакомая вонь – бак полон мутной, засоряющей дыхалку блевотной пены, какой алхимики тушат пожары. Трубы уходили от него внутрь здания, но здесь имелся и длинный, скатанный рукав. Кари размотала его часть, обрезала остальное ножом. Точный отмер ей без надобности.

Она нашла вентиль и повернула его. Бак булькнул, рукав судорожно дернулся. А затем каскад противопожарной жижи обрушился с высоты на подворье, брызги высокого давления ударили, как сметающий валуны водопад.

Сальникам не выпало случая даже вскрикнуть. Они застыли, и всё. Жидкость слизнула их в одно мгновение. Восковики валились толпами, вминались в землю, чтобы быть погребенными под наплывами слизи. Беглецы-арестанты брели по потокам зеленой пены к открытым воротам. Внизу еще оставались сальники – она увидала скопление огоньков в цеху с чанами, где они сгрудились у открытого входа, рычали и щелкали на врагов, неспособные выйти наружу.

Слышно было, как Шпат орет, подгоняя воров, показывая им, куда бежать.

Кари с ухмылкой прислонилась к прохладному железному баку. Получилось. Рукав провис – значит, бак опустел.

Потом наверху лестницы появился первый сальник. Он ухмылялся до ужаса ярко, переступая рукав; почти изящно лавировал между лужицами химикалий. Кари хлобыстнула его ножом, но он слишком быстр – восковые пальцы сомкнулись, обездвижили запястье.

Подошел еще один сальник, и еще – эти схватили ее и прижали к крыше.

За троицей сальников следовала женщина. Средних лет, с рыжиной в волосах, в платье, совсем неподходящем для лазанья по крышам. Ветер раздул полы платья, грозя вытолкать женщину к краю и сбросить вниз, поэтому она крепко взялась за перила.

Она возвысила голос – глубокий, поставленный, командный, но не жестокий.

– Кариллон Тай? – С виду дама ничуть не обескуражена. – Меня зовут Роша. Этой гильдией заведую я. Мне надо с тобой поговорить. Если они тебя отпустят, обещаешь не откалывать номеров?

Кари кивнула, и сальники выпустили ее. Но остались стоять по бокам, склонив головы под жутким, неестественным углом, чтобы уберечь свое пламя от порывистого ветра.