Марцин Гузек - Граница Империи [litres]

Запястье, оценил он, чувствуя, как на место шока приходит боль. И ребра.

– Что теперь? – спросил Родерик, подходя, но вопреки ожиданиям потерпевшего не предлагая никакой помощи.

– Я этим займусь, – ответила Мойра и, прежде чем кто-либо успел отреагировать, двинулась в направлении Видящего. С каждым шагом она становилась все менее уверенной в своем решении, но, несмотря на это, добралась до цели.

– Септимус, это я. Можно подойти? – спросила она дружеским тоном.

– Я… В голове… Их так много… – последовал маловразумительный ответ.

– Слышу. – Она сделала шаг вперед.

– Он сейчас мой. Остальным не сравниться со мной.

– Нет, это он меня убил. Это мне он принадлежит.

– Ты же умоляла меня! Просила, чтобы я тебя убил! А теперь ты постоянно здесь. И все время говоришь!

– Сконцентрируйся. Ты можешь их выбросить, восстановить контроль. – Девушка подошла еще на шаг, ее голос звучал успокаивающе, как будто она обращалась к испуганному животному.

– Я хочу снова чувствовать, тут так холодно. Хочу снова уметь прикасаться. – Плач духа становился все жалобнее.

– Это мое тело. У тебя был шанс, ты сама выбрала смерть. Просто сейчас уже отстань от меня.

– Ты преодолеешь это, с моей помощью, – заверила Серая Стражница, а потом сделала последний шаг и обняла юношу. – Все уже хорошо. Сейчас вернемся в Командорию, а потом убираемся оттуда. Этот их Орден решительно не для нас. Уже все хорошо, теперь все будет в порядке.

С места, на котором он лежал, Люциус отчетливо видел стилет, торчащий из рукава девушки. В ее движениях не было даже тени сомнения, когда она вонзила клинок в спину товарища. Десятки смешанных криков взлетели в воздух. Мойра пробовала отступить, но не успела. Ее тело исчезло в блеске пламени, за несколько секунд став кучкой испепеленных костей. Септимус стоял там еще какое-то время, обнимая пустоту, а потом рухнул и был мертв до того, как тело коснулось земли.

Когда Вильгельм открыл глаза, все вокруг предстало каким-то размытым. Сперва он даже не осознавал, что происходит, лишь чувствовал тяжесть на грудной клетке, а потом давление на шею. Кто-то пытался его душить. Рыцарь рефлекторно потянулся за висящим на бедре ножом и начал вслепую колоть лежащую на нем фигуру. Удар, удар, удар, кровь обильно заструилась по рукояти. Наконец захват его шеи ослаб, а затем и вовсе исчез. Мертвое тело скатилось набок, а голова гулко ударилась о землю. Шлем перекатился по еще теплой крови, открывая рыжие локоны Драконобоя. Вильгельм с трудом сбросил с себя его почти выпотрошенное тело и, шатаясь, встал. Болело у него все, а голова до сих пор кружилась, но каким-то чудом он ничего себе не сломал. В этом ему повезло больше, чем Рацибору, обе ноги которого торчали под неестественными углами. Трудно было оценить, сколько времени минуло от столкновения всадников, но битва, очевидно, уже подходила к концу.

Рыцарь сделал два шага вперед, а потом упал на колени, и его стошнило. Перед следующей попыткой пришлось обождать. Он поднял с земли топор, подполз к телу противника и с некоторыми трудностями все же отрубил тому голову. Потом вытащил из-под трупа одного из коней свой меч и медленно двинулся в сторону остроборских войск.

– Мы победили, – сказал ему вместо приветствия один из солдат, старый оборванец по имени Ульм. Лишенные командования солдаты просто стояли там, не зная, преследовать ли бегущих дикарей или просто уйти с поля битвы.

– Вижу, – подтвердил Вильгельм. – Я тут вам сувенир притащил, – показал отрубленную голову. – Рацибор Драконобой.

Воин с уважением присвистнул.

– Он пониже, чем я думал, – отпустил Ульм грубую солдатскую шутку.

– Где Бедвир?

– Пацан-то? Ты был бы горд за него. Мы почти сломались под конец, но он выскочил в первую шеренгу и начал рубить как сумасшедший. И тут людям неловко сделалось, что старые бегут, а ребенок сражается.

– Где он? – Дор Гильберт почувствовал спазм в горле. Он уже знал, что сейчас услышит.

– Эти сволочи рубанули его мечом по голове, а потом вдобавок пробили копьем. Но он еще и после этого дрался. Как бешеный пес.

– Мертв?

– Еще дышит, – ответил солдат. – Но я бы сказал, недолго ему осталось.

– Это мы еще посмотрим, – жестко сказал Вильгельм.

Касс уселась на брусчатку. Тяжело дышала, болела каждая мышца в теле. Она даже не предполагала, что можно настолько выдохнуться физически, просто стоя на одном месте.

– Уже все? – спросил Люциус, подходя ближе. Он шел тяжело, Риа поддерживала его.

– Да, – заверила Зрячая. – Даже Антум не смогла выдержать потери двух тел подряд за такое короткое время. Ушла в… ну, куда там они уходят, демоны. И думаю, не скоро вернется.

– А Бестия?

– Привидения разлетелись в разные стороны, по всей округе. Недели, а может, и месяцы пройдут, пока они вновь сольются вместе. Но вернутся наверняка. – Приступ кашля накрыл ее. Прикрылась рукой, на рукаве остались капли крови. После всего произошедшего ее телу потребуется несколько дней, чтоб вернуться в форму. – Я видела, что у нее внутри. В Бестии, – сказала она с трудом, кивая себе. – Шестеро Зрячих, тех, чьи тела там, в подземелье. – Она указала на здание Командории. – То, что они сделали, чтобы остановить Чуму, заперло их здесь. И души всех, кто умер в Орлове во время заразы. Они и стали этим чудовищем, что ищет хоть каплю тепла. Но единственное, чего могут добиться, это поглощения все новых людей и присоединения их к телу Бестии.

– Может, в Скале Воронов найдем что-нибудь, что поможет их освободить, – выразил надежду Монах. – Раз уж мы сейчас разобрались с тем, что тут происходит.

Касс лишь через минуту полностью осознала значение его слов.

– Это значит, что ты едешь в Командорию 1?

– Да. Я, Амелия и дети. Морган предложил мне переехать, чтобы присматривать за тобой и Альдерманом. И, честно говоря, после всего этого я сыт Границей не на один год.

– Но мы все же победили, – заметила Риа без особого энтузиазма.

– Да… Два погибших рекрута, несколько гражданских, и мы до сих пор не знаем, как сложилась битва. Как-то не очень тянет праздновать. – Люциус отвернулся и взглянул на тела погибших.

– Они знали, на что идут, – вставил проходящий мимо Вульф. – Каждый, кто надевает перстень, хоть бы и медный, должен быть готов к тому, что дело кончится могилой.

– Это все же была моя миссия, и я за них отвечал.

– Они погибли, спасая сотни, а может, и тысячи людей от демона. Поверь мне, независимо от возраста это лучшая смерть, на которую только можно рассчитывать.

Натаниэль шел по полю битвы, озираясь вокруг. Он не был готов к такому зрелищу. Никогда не принимал участия в битве таких размеров, а трактаты по тактике и стратегии, которые проглатывал с детских лет, никогда не рассказывали об этой части жизненного опыта. Тела покрывали всю территорию, на которой происходила битва, устилали землю до краев зрения, часто покрытые страшными ранами, выпотрошенные и четвертованные. Двигаясь между ними, человеку постоянно приходилось беречься, чтобы не поскользнуться на залитой кровью траве. Осторожно ставить ноги, чтобы не наступить на лежащие части тел. Руки, ноги, головы. Сотни бесхозных фрагментов, которые всего несколько часов назад были целыми и живыми. Сыновья, отцы, братья, теперь все низведенные до роли жратвы для стервятников. Похоронят лишь немногих, кто поважнее и побогаче. Остальные останутся тут уже навсегда, их кости побелеют, а духи будут гулять по полю, незаметные для всех, кроме Видящих. Натаниэль отдавал себе в этом отчет и не мог перестать думать о том, что все это его вина. Это он создал союз, он довел дело до этой битвы. Повторял себе, что без этого число жертв наверняка было бы таким же, а то и больше. Разве что больше рассеянным во времени и пространстве. Утешающая мысль, но ей трудно было пробиться сквозь окружающий его вид смерти и страданий.