Ашира Хаан - Еще одна темная половина [СИ]

Все это было несколько месяцев назад. Когда я приехала сюда испуганной дурой, безнадежно влюбленной в Люция. Когда вернулась еще более безнадежно привязанной к нему. Когда был жив Костик.

Я судорожно вдохнула, проталкивая воздух сквозь сжавшееся горло. Здесь мне все еще болело.

И Чезаре…

До сих пор непонятные мне вампирские дела. Ощущение себя на вторых ролях. Дрожь от прикосновений холодных пальцев. Доброта и тепло в чужих глазах, таких непохожих на черные глаза моего садиста — все, что потом обернулось против меня.

Каждый сам за себя. У всех свои цели.

Хорошо бы это помнить.

И только Люций — со мной. Потому что он и есть я. И мы вдвоем против всего остального мира.

Я доползла до кровати, присела на край, почему-то не желая ее мять. Может, ее застелили в то утро, когда мы уехали в лес.

Глупо, конечно.

Одеяло я скинула, подтащила к себе чемодан и улыбнулась сквозь непрошенные слезы: у меня ведь так и не было здесь нормального белья, сплошной эротический изврат из магазина в аэропорту. И сейчас снова придется выбирать из кружевной пены что-нибудь поспокойнее.

И платье.

Мне хотелось платье.

Даже если мы будем сваливать огородами, отстреливаясь от всего прайда, мне все равно хотелось быть такой, какой я была для Люция — чтобы он в любой момент мог до меня дотронуться, задрать юбку, трахнуть, не сходя с места.

«Извращеночка», — нежно толкнулось в голове.

Люций или мои воспоминания о нем? Он все еще спит? Если бы я была им — а я и есть он, я бы пробудилась невероятно злой после такого фокуса.

«После такого секса, извращеночка, ты еще неделю пускала бы розовые пузыри», — снова на удивление нежно отозвалось внутри.

— Люций? — я замерла на полужесте, держа в руках трусы — нет, это можно называть только трусики — состоящие практически из паутинки.

«А ты можешь надеть это перед зеркалом»? — поинтересовались в голове.

Аааааа! Это правда он!

— Нет! — счастливо ответила я, впрыгивая в них. И напяливая бюстгальтер, закрывающий столь мало, что не стоило и стараться.

«Ну тогда хотя бы грудь сожми. Да, вот так. А теперь одевайся нормально, в этой чертовой Камбодже в платье опаснее чем у тебя на бульваре ночью».

И я с некоторым сожалением выудила все-таки джинсы, футболку и кардиган — потому что мы еще не в Камбодже, и зимой в футболке холодновато даже в в вампирском особняке.

— Я могу верить Демону? — спросила я все еще вслух. Черт знает, но это ощущалось более реальным, чем попытки говорить в голове.

«Нет, но лучше верь ему, чем Эшу».

Само собой.

Голова все еще кружилась — но теперь мне хотелось думать, что от счастья.

Вроде бы ничего особенного не случилось, но почему-то у меня были только хорошие предчувствия.

То самое радостное утро, когда выбегаешь в залитую солнцем кухню, наполненную запахом свежей выпечки, достаешь большую чашку из деревянного буфета, берешь с противня свежий круассан…

…и все это в доме, полном вампиров.

И круассанов нет. Наверное, Уля на меня за что-то обиделась.

Но чай был — едва я появилась на пороге кухни, Эш долил в чашку горячей воды и поставил на стол. Сладковато-терпкий аромат расплылся по всей кухне. Не выпечка, но сойдет за уют.

Сел напротив, сложив тонкие пальцы домиком, посмотрел мне в глаза. Солнце падало на его золотые волосы косыми лучами и просвечивало насквозь травяную зелень глаз. Очень красивых, по-настоящему красивых глаз, похожих на чистые хризолиты. Почему-то в эту секунду мое сердце сжалось от тоски по несбывшемуся. Словно я упустила что-то, свернула не туда и уже никогда не приду в правильную точку…

— Я хотел тебе присниться… — тихо сказал Эш. — Когда ты ушла из леса, потерянная и несчастная. Хотел присниться раз и другой, а когда ты бы поняла… Все поняла — прийти и забрать тебя себе.

Ничоси заявки. А почему не приснился и не пришел, интересно?

— Что тебя остановило? — я отпила чай и почувствовала странный привкус. Я даже не успела подумать «чертов вампир!» прежде чем меня накрыло.

Я была у себя дома — и за окном был май. Яркий, теплый, радостный май. Ветка черемухи лезла через открытую створку прямо на балкон, спасаясь от проливного дождя — из тех, что заставляют вспоминать о Всемирном Потопе. Но этот дождь был теплым как душ, успокаивающим, правильным.

Я валялась на кровати, застеленной пушистым пледом и улыбалась. Просто так. Передо мной лежал раскрытый журнал, пахнущий яркой краской, и я листала его, прочитывая по паре строчек на каждой странице, ни во что не вникая, просто чувствуя радость жизни. Покой. Счастье.

С балкона раздался стук — я подняла голову, думая, что ветку черемухи качнуло ветром. Но ничего не увидела — только белые цветы, осыпающиеся на пол балкона. Пришлось отложить журнал и выйти к дождю.

На перилах сидел Эшер. Его одежда была насквозь мокрой, а со светлых волос, слипшихся в сосульки, ручьями стекала вода прямо на пол. Он был в белой рубашке, мокрой, прилипшей к телу. Он смаргивал, когда капли с ресниц попадали в глаза, но смотрел на меня в упор. И сказал всего два слова:

— Впусти меня.

И я ответила:

— Заходи.

— Есть одна легенда… О том, что раньше мы были другими. Кто-то рассказывает ее как историю о любви — мы были единым целым, но распались на две половинки и теперь вечно ищем друг друга…

Пелена дождя перед глазами таяла слишком медленно. Я все еще чувствовала мокрую ткань под ладонями, холодные губы на своих губах, капли, падающие с волос.

— Кто-то рассказывает ее как историю о том, что мы вечно ищем камень, чашу, рецепт бессмертия, и хотя точно знаем, что все дело в тайне, любви или науке, никому еще не удавалось прожить достаточно, чтобы понадеяться на вечность…

Между ладонями у меня стояла чашка с уже остывшим чаем. Кто-то медовым голосом лил мне в уши ядовитые слова.

— Кто-то говорит, что на самом деле мы разделились на несчитанное количество частей — и должны собраться воедино, чтобы стать совершенным созданием, познавшим мир и любовь…

Я моргнула раз, второй — передо мной в свете солнечных лучей сидел самый красивый вампир в мире и рассказывал какую-то чушь. Я закатила глаза.

— Какую из них рассказал тебе Люций?

— Что это вот было только что? — поинтересовалась я и принюхалась к чаю. — Почему мне кажется, что ты самый совершенный вампир в мире, я должна тебе все рассказать, а потом отдаться прямо на этом столе?

— С этого момента слияние с Люцием можно считать доказанным, — с довольной улыбкой кивнул Эшер. — Это зелье действует только на людей, но действует безотказно. А на вампиров — никак. Ты нечто среднее. И достичь этого могла только одним способом. Мы, конечно, догадывались, что когда самый древний вампир в мире рассыпается прахом, показывая фак, это что-то значит, но надо было найти более серьезные подтверждения.