Андрей Федин - Пупсик

– Не оставляй меня здесь одну!

Принцесса Оливия схватила мать за руку. Ее ногти впились королеве в кожу, заставив ту вскрикнуть.

– Ай! Прекрати истерику! Ты должна показывать подданным пример! Никакой паники!

– Кому, мама?! Все разбежались! Дворец пуст! Ты посмотри вокруг: еще вчера по коридорам шастали толпы служанок, а теперь даже кошки куда-то исчезли. Ты выглядывала из спальни? Поста стражи и того больше нет: папа отправил их сражаться на стены. Мы остались одни: я, ты и папа со своим десятком телохранителей. Даже моя няня сбежала! Никто не хочет оказаться здесь, когда явится этот проклятый колдун!

– Не говори ерунду! Еще никто и никогда не захватывал столицу! Наши стены неприступны! Солдаты Ордоша погибнут, пытаясь их штурмовать!

– Мама! Они и так давно мертвы! Вся армия колдуна состоит из мертвецов!

– Значит, умрут еще раз! Что ты вцепилась в меня? Я хочу лишь проведать твоего отца.

– Но он велел нам оставаться здесь. Он запретил покидать эту комнату!

– Он велел. Засел в своем тронном зале, как хомяк в норке! Я должна быть рядом с ним! Ему нужна моя поддержка!

– Я с тобой!

– Нет! – сказала королева. – Нечего тебе там делать. Папа отдает распоряжения генералам… совсем не теми словами, которые положено слышать принцессе. Будь здесь. Я прикажу солдатам найти кого-нибудь из прислуги и привести к тебе, чтобы ты не скучала. Все, отпусти мою руку, ты расцарапала мне кожу.

– Но, мама!..

– Возьми себя в руки! Что сказал бы принц Галей, если бы увидел тебя сейчас? Наследница королевства Васкии не должна позволять себе лить слезы, как простая девка!

– Мама…

– Все, я сказала! Успокойся! – сказала королева. – Из комнаты не выходи!

***

Тихий стук.

– Кто там?

– Ваше Высочество, – сказал женский голос. – Меня прислала Ее Величество. Мне можно войти?

Принцесса сложила письмо, от которого все еще пахло духами принца Галея, аккуратно опустила его в шкатулку, захлопнула крышку. Шмыгнула носом. Стерла ладошками со щек слезы.

– Входите!

Дверь приоткрылась. Оливия увидела на пороге своей комнаты незнакомую старушку. Невысокая, сутулая, с густыми бровями, какие бывают обычно у северян; из-под серого чепца выглядывают седые волосы, на лбу, над переносицей – давно превратившееся в белый шрам клеймо раба.

– Ты… кто?

– Анечка. Меня прислала к вам королева.

Старуха смотрела в пол, не смея без разрешения поднять на принцессу глаза.

– Рабыня?

– Да, Ваше Высочество.

– Не знала, что во дворце есть рабы.

– Только я.

– А почему мама прислала тебя?

– Во дворце остались солдаты… и я. Все остальные разбежались.

– Почему?

– Говорят, Ордош превратил дворец султана Морошии в прах. Вместе со всеми, кто там находился. Люди боятся, что колдун поступит так же и с этим дворцом.

– Я спрашиваю, почему ты не сбежала? Посмотри на меня.

Старуха подняла голову, демонстрируя принцессе свое изрытое морщинами лицо.

– Мне некуда бежать, Ваше Высочество. В этом городе меня никто не ждет.

– И ты не боишься колдуна? – спросила Оливия.

– Нет, Ваше Высочество. Я уже почти ничего не боюсь.

Оливия отметила, что во рту старухи нет зубов. Когда старуха говорила, ее губы забавно трепетали, словно тонкие тряпочки.

– Почти? А чего боишься?

– Боюсь, что умру, так и не увидев Горошика.

– Кого? Горошика? Кто это?

– Так зовут моего жениха, Ваше Высочество, – сказала старуха.

– У тебя есть жених?

Слова старухи удивили Оливию, заставив забыть об армии колдуна Ордоша, штурмующей городские стены. Мысль о том, что у этой одетой в потертые вещи старой рабыни может быть жених, казалась смешной и абсурдной.

– Да, Ваше Высочество. Есть.

Губы старухи растянулись в улыбке.

– Э-э… как там тебя, проходи, не стой у порога. Вон, присаживайся на стул.

Принцесса рукой указала рабыне на место у стола, где еще недавно сидела королева. Сама же Оливия уселась в кресло, положив руку на шкатулку, в которой хранились письма принца Галея.

– Рассказывай, – велела принцесса.

– О чем? – спросила старуха.

– О женихе своем, конечно. Кто он, как выглядит, и как ты с ним познакомилась?

***

– Я родилась далеко на севере, в герцогстве Ардосском. В небольшой деревушке рядом с трактом, по которому купцы доставляли товары горцам Ареи. Отец держал трактир. А мама умерла, когда рожала моего младшего брата.

Горошик жил со своей бабкой на краю деревни, у самого леса. Его родители погибли, когда на деревню зимой напал отряд горцев, с которыми у нашего герцогства тогда были плохие отношения. Горошика горцы не тронули: они не убивают детей.

Бабка обрабатывала большой огород, а Горошик еще ребенком стал охотиться на болотных птиц, которых частенько продавал моему отцу для трактира.

В пятнадцать зим Горошик уже был высоким, широкоплечим с кудрявыми золотистыми волосами и доверчивым взглядом, как у молодого бычка. Папа говорил, что из него получится хороший муж: работящий, добрый и сильный.

Когда мне исполнилось двенадцать (я была на три зимы младше Горошика), я подумала: а почему бы не взять такого парня себе?

Я видела, как на него заглядываются старшие девчонки. И решила опередить их. Пошла к Горошику и сказала, что он должен на мне жениться.

Не сейчас, а когда отслужит пять лет в дружине нашего барона. После службы барон ему выплатит пять золотых, да еще и сам он сможет скопить столько же, если не будет тратить жалование в кабаках. На эти деньги мы сыграем свадьбу, построим новый дом и обзаведемся хозяйством.

Горошик сперва удивился моим словам. Но я была упорной. И заставила его согласиться на мое предложение.

Я упросила отца свозить нас в город. Повела Горошика в храм богини любви, и там мы получили благословление Сионоры.

А на шестнадцатую зиму Горошик записался в дружину барона. Ему даже назначили три монеты надбавки к месячному жалованию, как меткому лучнику! И отправили служить в гарнизон крепости Морук, что у самых Линейских гор.

А за год до окончания срока его службы в моей семье произошло несчастье. Младший сын барона возвращался с друзьями от Линейских гор и остановился в нашем трактире. Один из его дружков оказался магом; зимнее пиво горцев, которое компания везла с собой, затуманило им разум, и маг поджег трактир.

Тот сгорел дотла, едва успели спасти людей.

Обвинили в пожаре моего отца. Его высекли, после чего папа долго болел. И не заплатили за сгоревший трактир ни копейки.

У отца было четверо детей. Я – старшая. На те деньги, что у нас оставались, мы не смогли бы жить долго, даже если бы сильно экономили.