Ольга Егер - Амазонка [СИ]

— Ори, — заговорил он, заглядывая мне в глаза, словно хотел запомнить или боялся забыть, как я выгляжу. — Постарайся, чтобы тебя не ранили! Ради меня. Останься живой. Попроси его защитить тебя. И ещё одно…

Тай же снял с себя перстень на цепочке, который носил под рубахой и навесил его на меня.

— Пусть будет с тобой!

— Не смей со мной прощаться, раньше времени! — выругалась я, а когда получила поцелуй в лоб, едва не придушила его.

Я посмотрела на Шелеста, но даже этот неисправимый оптимист не смог выдавить из себя достойную ухмылку — попытался, но вышло очень страшно. Мне оставалось только скрежетать зубами, встав рядом с Фаей и Крохой. По кивку вампира, оборотень занял готовую к атаке стойку немного впереди меня. Отважная тройка — Шел, Ольгерд и Тай — выдвинулись в первый ряд, не жалея себя. А там, откуда и ожидалась опасность, ломая кусты появились они — десятки вампиров. Хуже того — раненых и озверевших вампиров. Насколько мне было известно, теряя собственную кровь, представители расы первенцев начинали сходить с ума, и рубили всех и всё вокруг без разбору. Видимо, им досталось, когда они пробирались сквозь Грань.

"Достань скилт!" — прорезался рычащий голос Руи.

— Чего? — не поняла я. На мой разговор с самой собой никто не обращал внимания — сейчас все были слишком заняты.

"Ту железяку, которую мы прихватили с тобой из подземелья! — пояснил призрак. — Вставь в отверстие кристалл и крепко держи рукоять!.. Сейчас мы будем крошить непослушных поганцев, восставших против батька!"

— Я же не умею с ним обращаться! — возмутилась я, исполняя приказ вампира, а Фая недоверчиво на меня посмотрела, справедливо полагая, что мой и без того повреждённый мозг больше не вылечить — сумасшествие наступило!

"Ты не умеешь, зато я — прекрасно владею!" — рявкнул Руи и мои пальцы сами сжались на рукоять крепко-крепко. Даже косточки побелели. Под мизинцем что-то хрустнуло и железяка вытянулась, резко превращаясь в длинный такой штык, с наконечниками по краям.

Шелест искоса глянул на сие творение вампирское в моих руках и рыкнул. Я только пожала плечами, мол, сама не понимаю, как он тут оказался, откуда вообще взялся, и какая скотина сунула мне его! Но бросить палку не смогла.

— Они смертны, как и вы! — выкрикнул друг. — Цельтесь в голову!

Первый упырь рванул к нам, напоровшись на мощный и чёткий, рассчитанный до мелочей удар Шелеста. Вампир с игривой лёгкостью отсёк башку своему соплеменнику, и тело несчастного упало на траву, украшая зелень багровыми пятнами. Поднялся дикий гвалт: выл и рычал оборотень, отдавал какие-то команды Ольгерд, амазонки разом затянули боевой клич (кажется, и я тоже кричала), матерился Кроха, обещая повыдёргивать кровопийцам всё, что только можно и нельзя, и запихать куда только попадётся, Славик с другой стороны успевал проговаривать "Ух", "Эх", "Их", "На х…"

Брызгала кровь, летели отрубленные конечности. И во всём этом адском хаосе плясала я, поражая подступающих ко мне вампиров оружием их правителя — скилтом, пульсирующим в моих руках, как живая субстанция. От его прикосновения они рассыпались прахом, а я двигалась дальше, ведомая мстителем Руи.

В какой-то момент я совсем обезумела, забылась. Перед глазами стояла багровая пелена, во рту чувствовался сводящий с ума привкус солёной крови. Она наполняла мой рот. Вдруг стало противно от самой себя! От того, что я стала такой… То есть не собой. Это ведь не я!

"Не время!" — рычал Руи в моих мыслях, но не заглушил стонов раненых и умирающих.

Моё замешательство посреди поля брани сыграло в пользу врага, и двое вампиров, навалившись разом, сбили меня с ног, роняя лицом в грязь. Я потеряла сознание. А когда пришла в себя, усаживаясь среди трупов на земле, увидела истинное отвратительное лицо Войны и Смерти.

Рядом упала Марта, которой какой-то светлоглазый вампир просто свернул шею, как деревянной игрушке. И она теперь лежит такая грустная, пустая, сломанная и смотрит на меня застывшим взглядом мертвеца. Мирра бросается на обидчика, рвёт его на куски, отсекая руки, потом отрубая ноги, и успокаивается только срезав ему голову, как бутон цветка. Но и её достаёт упырь. Другой. Он вгрызается в горло сестры и пьёт, пьёт… Она кричит, проклинает его и зовёт пресветлую Мать. А я слышу, как хрустят её кости под натиском зубов и рук врага.

Что-то жутко горячее течёт по моим щекам, и я не сразу понимаю, что это слёзы. Возле меня присаживается на колени Ринара, успокаивающе поглаживает меня по спине… Я хочу сказать ей, как мне больно от всего этого, как глупа эта битва, лишающая друзей…

Знаете, почему женщины остаются дома и не идут на войну? Потому что они — матери всего живого. Они чувствуют боль и ответственность. Когда мужчина лишает кого-то жизни, он испытывает ненависть, ярость, силу, уверенность в себе, а женщина — чувствует каждой своей клеточкой боль того, кому её причиняет. Она ощущает её наравне с жертвой. Её душа может уйти вслед за тем, кто умер от рук женщины. Мы — матери мира, и мы не способны лишить жизни собственное дитя…

Я поворачиваюсь, ищу взглядом Тая. Нахожу. Он сражается, что есть сил, против вампира, ловко орудующего своим мечом. Пятится назад. Получает лезвием между рёбер, наносит ответный удар, раня противника в шею. Но тут же ловит меч грудью и захлёбывается кровью, зажимая дыру в теле ладонями. Роняет меч. Смотрит на меня, а я не могу пошевелиться. Что-то не позволяет. От этого вдвойне горше. Огромным усилием воли, заставляю ноги повиноваться, встаю. Иду вперёд, и благодаря Руи, протыкаю одного вампира, второго… Но не могу добраться до Тая. Уже слишком поздно. Его глаза закатились. Он исчезает из поля зрения, падая куда-то назад…

"Ненавижу! Ненавижу! — пульсом отдаётся одна мысль на двоих, и зубы стискиваются до боли. — Не хочу терять!"

В груди поднимается такой шквал негодования, что никаких звуков кроме собственного болезного стука сердца не слышно. Хочется крушить, уничтожить виновных. Знаете, в чём ещё проблема женщин? Лишившись кого-то важного, мы отказываемся от всего остального, и уходим, проклиная.

Кристалл светится всё сильнее, набирая мощи. И хорошо! Я знаю, что будет, когда он засияет, как солнце!

Ещё один друг пал замертво. Славик испустив дыхание распластался прямо у моих ног…

Кровь наполнила мой рот. Гнев окутал всю душу. Кристалл вспыхнул… И никого не пощадил…

Последнее, что помнила, когда очнулась: Локай, пробирающийся ко мне и Шелест. Причём мастер, насколько я поняла, даже в такой ситуации не вытащил меч из ножен, орудуя ножнами, как наказующей дубиной.

Сейчас оба мужчины стояли надо мной, хмуря брови.

— С ней всё в порядке! — успокоила их Ринара, придерживающая мою голову у себя на коленях.