Евгений Перов - Черные клинки. Ветер войны

Как поступил бы сам Ивейн, окажись он на месте Анирама, обладай он подобными знаниями и силой? Да и какие это знания? Возможность подчинить других своей воле? Но что в этом плохого? Может, Анирам был прав и дар — это следующая ступень развития человека.

Размышления прервал стук в дверь.

— Входите! — раздраженно крикнул Ивейн.

Дверь открылась.

Приор Аттик и — ого! — сам магистр Ко-Диос. Вот это честь!

Ивейн поспешно встал.

— Поздравляю со столь почетным назначением, — старик заговорил первым.

Тон был почтителен, но член Совета (да что там, по сути — глава Ордена) явно заявился в паладинскую келью не хвальбы возносить. Наверняка собирается устроить очередные испытания.

Сдерживая раздражение, Ивейн кивнул.

— Я не просил об этом.

Магистр пригладил белоснежную бороду.

— Знаю. На самом деле это я порекомендовал императору сделать своим стражем паладина.

Первый из Ордена указал на стул, единственный в тесной келье.

— Если не возражаете, — не дожидаясь возражений или согласия, он подошел к стулу и тяжело опустился в него. — Проклятые колени, — прокряхтел старик.

Ивейн потерял дар речи и лишь тупо смотрел на то, как магистр расправляет свою робу. Аттик тоже молчал, по лицу приора было заметно, что происходящее ему также не доставляет удовольствия.

— Случившееся сегодня доказывает, что правителю Ангардии нужна более надежная защита, — снова заговорил халду. — Признаюсь, я предлагал его величеству других кандидатов на роль стража, но упрямец не захотел и слушать ни о ком, кроме «храбреца, вставшего на пути смерти», — магистр улыбнулся.

Ивейн прочистил горло.

— Я польщен, но… — Ко-Диос поднял вверх палец.

— Надеюсь, вы осознаете серьезность и ответственность этой миссии.

Ивейн выпрямился.

— Конечно, магистр.

Ко-Диос смерил его взглядом.

— Хорошо. Естественно, данное назначение не освобождает вас от обязанностей паладина.

Естественно. И все же Ивейн надеялся, что служба в императорской охране даст ему хоть какое-то подобие свободы.

— Да, магистр.

— Более того. Учитывая тот факт, что теперь вы будете много времени проводить в непосредственной близости от главы Ангардии, сопровождать его во время совещаний и встреч, вам станут доступны сведения государственной важности.

Ивейн задумался. Верно. Но что ему за дело до всей этой политической болтовни?

— Уверяю вас, магистр, я сохраню в тайне все услышанное.

— На самом деле, я прошу вас об обратном. Информируйте обо всем приора Аттика.

Ивейну стоило немалых усилий сдержаться. Злость пробудилась где-то в районе живота и комком встала в горле.

— В сущности, вы хотите, чтобы я… шпионил за императором?

Ко-Диос пристально посмотрел ему в глаза.

— Именно.

Ивейн оторопел. Магистр Ко-Диос только что приказал ему следить за правителем Ангардии, словно за каким-то врагом на пороге войны. Но это невозможно! Орден так не поступает.

— Прошу прощения… — пролепетал Ивейн.

— Я вас прощаю.

— Я имел в виду…

— Знаю, что вы имели в виду, — нетерпеливо отмахнулся старик.

Лицо Ивейна полыхало гневом. Пускай он находился не слишком далеко ото дна, но пасть еще ниже его не заставят.

— Как же вековые устои Ордена? Халду — хранители мира. То, что вы просите — подло.

Магистр медленно втянул воздух через нос.

— Орден существует века лишь благодаря тому, что знает больше других, — спокойно произнес он, — А весь остальной мир обязан своим существованием лишь Ордену. Если бы мы не указывали этому быдлу за стеной что делать, а что не следует — человечество давно бы истребило себя! Порой нам приходится принимать непростые, но верные и нужные действия. И слежка за тем, кто вот-вот приведет Ангардию к разрушению, — далеко не самое неприятное из них.

Старик встал и расправил свое одеяние.

— Довольно рассуждений о морали и устоях. Кто вы такой, чтобы указывать мне, как следует поступать во благо Ордена?

Ко-Диос направился к выходу. Приор Аттик, так и не проронивший за время беседы ни слова, поспешно открыл перед ним дверь. Прежде чем выйти, магистр замер на пороге.

— Вы получили приказ, паладин Ивейн. Отказ его выполнять повлечет за собой отречение. Сами знаете, что это означает.

Беглец

Гром грянул, словно ружейный выстрел. Или это лишь снилось. Или это уже смерть? Да, скорее всего, именно так. Смерть. Наверняка в этой проклятой пустыне и дождей-то не бывает.

Еще один раскат грома.

Таким образом тот мир приветствует. Добро пожаловать в Ад, кусок дерьма! Только… почему же все тело болит? И еще пить до смерти охота. Или здесь всегда так?

— Говорю ж тебе, мертв он! Зря две хороших пули потратил.

Голоса? На демонов не похожи. Хотя… откуда знать, как звучат голоса демонов. Проклятье. Почему глаза не открываются?

Ф-р-р-р!

Лицо обрызгало чем-то теплым и липким. В ноздри ударил терпкий запах лошади. Пулий услышал собственный стон больше похожий на шумный выдох.

— Ха! Говорил же, что живой! — прохрипел второй голос; похоже, его обладатель был здорово простужен.

Живой? Это они про него, Пулия, что ли?! Значит, еще не преисподняя? Проклятье.

Пулий попытался разлепить сросшиеся веки — безуспешно. Попробовал еще раз, но, после того как в глаза резанул яркий свет, решил смириться с темнотой.

— Дерьмо, — промычал он слипшимися губами, но услышал лишь тихое: — и-мо…

Всадник спешился. Кто-то бесцеремонно толкнул носком сапога под ребра. Пулий ответил сдавленным стоном. Ублюдок! Попал прям в то же самое место, куда любил лупить надсмотрщик-бесс. И до сих пор это было чертовски больно.

— А толку? — первый голос. — Ну, жив он, что с того? Пока до лагеря доберемся, как пить дать, богам душу отдаст. А, коль и нет… За такую падаль на рынке и одного дирхема не дадут. Кому сдался полудохлый раб? Только зря кормить. Вскрой парню глотку, да и делу конец. Зачем напрасно человека мучить?

Раб? Вскрыть глотку?

— Е-е-е-т… — просипел Пулий.

— Видишь? Не хочет он подыхать! — снова голос «простуженного». — Признай, Скорняк, ты завидуешь просто. Что не ты его увидел, а, стало быть, кроме как с капитаном, делиться я ни с кем не стану. Но… — в голос сиплого вкралась нотка коварства. Пулий говорил таким тоном, когда пытался убедить сослуживцев, что ему плохая карта выпала. — Дам тебе шанс заработать. Ставлю пять дирхемов, что продам его не меньше чем за сотню!

Собеседник громко хрюкнул.

— Сто монет?! Да на кой пес, он дался за такие деньжища!

— Слышал, в Арджубаде хорошо платят за рабов для арены.

Первый рассмеялся.

— Этот кусок дерьма — боец для арены?!

Он смеялся так долго, что даже закашлял.