Елена Звездная - Путь к власти [СИ]

Собирает Делайя цветочки желтые, отдельной горкой складывает. А как набралось так чтобы в две руки, так и в ковш бросила, над огнем поставила, водой залила. Ждет, тревожится.

Да застучали в двери, вздрогнула Делайя, открывать пошла. А стоит на пороге Шанра, вторая вождя жена. Стоит бледная, губы кусает. Вспомнила про слова Делайя, поклонилась да произнесла нужное:

— Входи в дом, Шанра, в доме моем ты гость званный.

Вошла волчица, осмотрелась, поняла, что одни они, да говорить начала быстро и тихо:

— Арша тебя заприметила, на место Яры подложить хочет!

Молчит Делайя, и сама уже это поняла, да что тут сказать не знает… сказала что думала:

— Не нужен мне вождь, сердце мое Рхарду отдала навеки.

Улыбнулась Шанра, руку протянула да коснулась волос Делайи, словно давно хотела, а не решалась никак, и говорит:

— Похвалялась Яра сестре своей, что обманула тебя, что будешь ты до зари танцевать с ней, да только… кто у костра кружит и солнце встречает, та вождю достанется! Ты танцуй с женами волков первых, а как отойдут они, и ты отойди, иначе быть тебе под Рыргом, уж он от тебя не откажется!

Сжало сердце рукой железной, поняла Делайя слова Ярой сказанные, поняла да от гнева пальцы сжались. И не верить не может она Шанре — та жена вторая, нет в ней мести как в Арше, нет и ненависти как в Яре, а значит, правду сказала…

Поклонилась поясно, с благодарностью ответила:

— Спасибо тебе, Шанра, за слова твои, за правду, за то, что меня, глупую, научила…

А Шанра улыбкой ответила, и дальше поучает:

— Арша придет к тебе. Учить будет, слова говорить разные, да дели все поровну. Не друг тебе Арша!

Тихо спросила Делая, грусти не скрыв:

— Могу ли тебя, Шанра, другом назвать?

Подошла к ней волчица, руками плечи обняла и заговорила быстро:

— Как увидела тебя — убить хотела! Не нашего ты племени, не нашего рода, чужая ты, раррой быть должна, не женой… Но смотрю на Рхарда и сердце поет, принесла ты счастье брату моему, за то спасибо тебе, Дарина-подарочек!

Сказала, да и вышла торопливо. Стоит Делайя, понять не может, а как поняла, еще больнее за мужа стало.

Тут вскипел отвар, от мыслей отвлекая, бросилась к очагу, торопливо ковш с огня убрала, на окно остывать поставила. А мысли одна другой хуже, местью мысли окрашены, да сердце с разумом иное толкуют.

Не стала она лежать-отлеживаться, по дому птицей порхает, мясо, что поутру Рхард принес, вымыла, приправила травами, зерном обсыпала, да тестом обмазала, а поверх глиной, так чтобы сок весь внутри оставался и все это в золу, в самую середину очага. Да лепешки готовила особые, тесто, на воде замешенное, раскатает тонко, маслом сдобрит, вновь раскатывает, медом сдобрит и так три раза тесту кланяется, как учила Исеюшка.

За делами за хлопотами уж и стемнело за окном, на стол собирает Делайя, ждет мужа любимого, а сама все о Яре думает. Отвар разделила, часть вылила в чашу, чтобы выпить за ужином, часть в ковше оставила, чтобы выпить, перед тем как танцевать пойдет. А танцевать будет, твердо решила Делайя.

Отворилась дверь, вошел Рхард, да хмурый, словно не рад видеть. Подошел к столу, чашу с отваром увидел, залпом выпил. Даже помешать не успела Делайя. А волк скривился от горечи, с недовольством на жену глядит.

— Коли сказать хочешь — не томи! — не сдержалась дочь воина Ракеша.

Молчит Рхард, исподлобья на нее смотрит. Гнев в глазах, недоумение, а и он смолчать не смог:

— Сказала Яра, что ты до зари танцевать хочешь! — да в голосе обида.

Не приди к ней Шанра и не поняла бы Делайя, на что муж гневается, да научена уже была. А вот то, что говорил Рхард с Ярой, что к словам ее прислушался, обидело дочь племени Белого Тигра. В самое сердце удар был.

Хотела сказать что думает, хотела и повинить, а только путь обвинений ведет к пропасти.

— Не ведаю я обычаев Черных Волков, не знала, что вождю достанется та, что с солнцем танцевать будет. Про другой приз думала, о сыне с глазами как у тебя синими, дитятке которого не смогут на смерть обречь волчицы… а про вождя и не ведала я.

Молчит Рхард пятый волк. Лицом посветлел, поверил, да самому совестно стало, что Яру слушал, слова ее в сердце заронил:

— Кто сказал тебе, Дарина?

— Шанра приходила, — отвечает Делайя, да текут по щекам слезы горькие, от обиды незаслуженной. — Садись ужинать.

Тяжело на душе у черного волка, Делайя слезы украдкой вытирает. И до того обидно, что глаза сами укромное место ищут, где смогла бы слезам волю дать. Да как спрячешься, коли смотрит волк, взглядом за каждым шагом следит.

Остановилась Делайя, больно, мысли нехорошие, в горле стоят комом слезы невыплаканные… Но не зря слыла мудрой не по годам в племени Белого Тигра, сумела сдержать себя, с улыбкой к мужу повернулась:

— Обидел ты меня, Рхард Пятый волк. Так обидел, что и дышать сложно… да понимаю, что нет твоей вины. Я для тебя третий день жена, она тебе любимая да из племени твоего, к ней больше у тебя доверия… Понимаю, а больно.

Молчит Рхард Страж, что неправ был ведает, но и прощения просить не умеет. О многом думал, о том, что светит Дарина в сердце его подобно солнышку, о том, что нет слаще для него, чем жена любимая, да о том, что сказала Яра…

— Чем кормить будешь, Дарина-подарочек? — спрашивает, а сам глаза отвел.

Глупая жена обиду бы затаила, умная все без слов поняла. Подошла Делайя, рядом с волком села, за руку взяла, в глаза серые, льдам подобные, смотрит открыто:

— Ничего обо мне не ведаешь, Рхард муж мой, а судишь.

Резко поднял голову пятый волк, зубы сжатые, в глазах злость с недоверием:

— Расскажи о себе, Дарина. Где росла, как в степи очутилась с воинами иного племени. Отчего в бой вступила. Видел все, слышал слова сказанные. Понять хочу.

Улыбнулась Делайя, видимо дорога стала Рхарду Стражу, раз о жизни прошлой спрашивает, да рассказывать не торопилась.

Горе в племени Белого Тигра. Стоит у столба позора Хориде, стянуты пеньковой веревкой руки белые, к труду не приученные. Обрезана коса ее, у ног лежит, позор великий подтверждая. Нет для Хориде больше жизни в племени, до заката у столба будет, а затем закроют ворота пред ней.

Мрачнее грозовой тучи стоит вождь Акан Смелый Тигр, стоит на жену свою зверем смотрит. Не простил вождь. Уж и молила Хориде, и у ног его преданным псом ползала — не простил! О милости просила, повинилась во всем, рассказала, где нашла воинов, сколько денег дала, как жалеет сейчас — не простил.

Выслушал молча. Стоял, смотрел на рыдающую у ног его жену, что любил столько лет, что дарами одаривал, осыпал украшениями. Взирал на ту, что взял в дом вопреки законам племени, полонянкой была Хориде, наложницей у вождя прежнего, да женой взял — первой.

Слушал вождь Акан Смелый Тигр, слушал молча, не перебивал, а сам вспоминал…