Тимофей Царенко - Демоны кушают кашу

И опять же, не спешите огорчаться столь радикальным мерам! После ритуала запечатывающая жертва может вполне быть поднята в виде сильной разумной нежити, что помнит свою прошлую жизнь. И таким образом Родителя останется с ребенком. Навечно. А при должной сноровке и использовании смазок родители вполне могут продолжить жить половой…

— Мдя… — Рей решительно захлопнул книгу. — И как же мы будет выяснять, какой ребенок настоящий? Мы же вообще о ней ничего не знаем. Напишем маркизу письмо?

— Мистер Салех, не вижу никаких проблем. — Ричард был спокоен и собран. — Думаю, вы еще не успели сообразить, но у нас есть еще один вариант.

— Да? И какой же? — Громила был растерян.

— Пытки. Мы вполне можем узнать кто из детей настоящий с помощью пыток. Вам на пыточном столе солгать никто не сможет. — В голосе Ричарда звучало неприкрытое уважение. — Потом дадим девочке эликсир забвения. Жестоко, безусловно, но…

— А может лучше тебя в жертву принесем? Умертвим тебя с особой жестокостью, и ты воскреснешь. Раз нежить поднимается, то магию запечатывает боль. — В голосе бывшего лейтенанта прозвучала надежда.

— И добровольность жертвы. — Гринривер покачал головой. Мы же с вами проверяли, меня не принимают подобные ритуалы.

— Мы обещали быть милосердными! — Салех принялся пересекать комнату из угла в угол.

— Милосердие принимает очень причудливые формы. Если бы девочка заболела и нужна бы была операция, вы бы тоже уповали на милосердие вместо того, чтобы воспользоваться скальпелем и спасти ей жизнь? — Голос молодого аристократа был полно льда.

— Ричард, эту книжку написал демон! Ты же имел с ними дело, знаешь ведь что выливаются их советы. — ярился Рей.

— Хорошо, у вас есть хоть одна идея? — Ричард примирительно поднял руки.

— Я еще не читал, что там на этот счет пишет профессор Маскитос! — Решительно припечатал Салех.

— И что же твой любезный профессор может знать о демонах? — Зло прошипел Гринривер.

— Дядя Салех, пожалуйста, не надо делать мне больно! Я нечаянно, дядя Салех, пожалуйста! — Запричитали обе Авроры когда одна из поймала взгляд громилы.

— Уж точно — побольше твоего. Знаешь, Ричард, иногда мне становится тебя жалко. Но в такие моменты я более чем уверен, что так тебе и надо! — Рей прошел мимо молодого человека, ткнув ему пальцами под дых. Тот рухнул на пол, корчась от боли и не в силах вдохнуть.

Инвалид сунул пистолеты за пояс, подхватил девочек, прижал к себе и отправился наверх, по пути протоптавшись по компаньону. Авроры доверчиво прижались к бывшему лейтенанту.

Ричард, кряхтя, поднялся на колени, потом, по стеночке, принял вертикальное положение. И отправился искать вино. Молодого человека снедала обида.

В итоге он усадил напротив себя забытого медведя. Откупорил пыльную бутылку и сделал большой глоток. Вкус пыли и тлена смылся с языка терпким ароматным потоком, но букет графенышь не ощущал. Ему хотелось напиться.

— Вот зачем он так со мной, а? А теперь, даже если у нас не будет другого выхода, кто мразь? Я мразь! Ведь этот лысый пидорас попробовал найти другой пусть, а я нет! — Через пол часа набравшийся Гринривер изливал душу забытому медведю, который сидел напротив него и внимательно наблюдал за собеседником через глаза-пуговицы.

— Эй, бессмертная падла! — Рей Салех влетел на кухню излучая позитив. Следом за ним с грохотом неслись кудрявушки, весело подпрыгивая.

Ричард взглянул на компаньона мутным взглядом. И снова уставился на медведя. Напиток, что, кажется, был ровесником фамилии Гринривер, удивительно качественно давал по мозгам.

— Значит, это, все нормально! — Внимательный человек бы уловил нотки неуверенности в голосе бывшего лейтенанта, которые он пытался скрыть излишне громкой речью.

— Ну? — Ричард сделался отвратительно плохим собеседником.

— Профессор Маскитос говорит, что воображаемые друзья — это нормально! Дести выдумывают себе друзей, если им не хватает внимания от родителей. С возрастом они проходят. Короче это, все дети как делают!

— И у всех детей воображаемые друзья видны всем остальным? — Ричард все же посмотрел на собеседника. — Я, безусловно, не разбираюсь в педагогике на должном уровне. Но к меня семь старших братьев. Никому не хватало любви и внимания. Но их воображаемые друзья не жрали у нас на кухне! — В голосе молодого человека появился яд. — Мистер Салех, я смотрю, вы решили успокоить свою совесть и поставить под удар столицу? Нет, безусловно, несколько сотен тысяч детей, что умрут в случае вашей ошибки, вас не так сильно волнуют, как одна Аврора. Даже маркиз, будь он тут, назвал бы вас болваном! Он не решился обменять жизнь миллионов людей на свою дочку, а вы решили совершить обратный размен. Думаю, Морцех будет просо счастлив! — Ричард отсалютовал бутылкой и чекнулся с медведем, у которого тоже стоял стакан.

— А тебе печаль то какая? — Удивился Рей. — Ты то в любом случае выживешь. И вот не надо мня обманывать. Тебе плевать как на Аврору, так и на всех детей в этом мире.

Ричард наклонил голову на бок, словно прислушиваясь к чему-то и аж посветлел лицом.

— Знаете, пожалуй, вы правы! Я выживу в любом случае! А Морцех совершенно точно не сможет предъявить мне претензий! Ведь с его драгоценной дочкой все в порядке! Ну, или ее сожрал дубль, но я сделал все что от меня зависело! — закончил Ричард звонким голосом.

— Да? И что же ты такого сделал? — Подозрительно спросил Рей.

— Как что? Пил, предавался рефлексии, страдал морально. Плакал. — Ричард продолжал с энтузиазмом опустошать бутылку.

— А я все папе расскажу! — Неожиданно заявила одна из Аврор. — Я ему расскажу, что ты хотел пытать его Кудрявушку а потом хотел накормить супом их другой Кудрявушки! И что ты его кальвадос выжрал тоже! — Последняя фраза был произнесена басом.

Пока компаньоны пытались понять, как им реагировать, Одна из девочек начала тараторить.

— Дядя Салех, а почему дядя Ричард так меня не любит? Я же хорошая! — В глазах второй девочки стояли слезы.

Рей тут же опустился перед на Авророй на колени.

— Ну, понимаешь, взрослые… Иногда им приходится принимать тяжелые решения. — Салех пытался подобрать слова.

— Значит, дядя Ричард хотел меня пытать, потому что так нужно? — Очень серьезно спросила громилу маленькая девочка.

— Да… — Рей замялся. Ему было крайне странно говорить подобные слова маленькой девочке.

— А кому это нужно? Кому нужна моя смерть и боль, дядя Салех?

— Я… Это…

Раздался хохот. Ричард Гринривер ржал, стуча по столу ладонью. На лысой голове выступили капельки пота. Он раскраснелся.

Хохот все никак не прекращался. Рей и обе Авроры недоуменно взирали на истерчно ржущего графеныша.