Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Мне было очень приятно побыть у вас, поговорить с Эммой, — ответила Лала чистосердечно. — Спасибо, что приняли нас у себя.

— Всегда рады. Приходите в любое время, — промолвила Юфа очень душевно. — Большая честь вас принимать. Жаль что ненадолго. Может останетесь с нами поужинать? У нас рагу, — с надеждой предложила было она, но вдруг осеклась, добавив разочарованно, — с мясом.

— Нет, спасибо большое, нам уже бабушка Ида приготовила, расстроится, если не покушаем, — одарила её улыбкой Лала. Взяла Эмму за руки. — До свидания, славная моя. Не грусти больше. А папе своему передай, фея просила его более не наказывать тебя столь сурово. Хорошо?

Эмма кивнула, покрывшись румянцем. Лала отпустила её, подлетела к Руну, стала буравить его глазками с невинным очарованием. Он улыбнулся ей смущённо, подумал-подумал, и взял за руку. Она вздохнула, изображая разочарованное смирение. Хотя глазки её жизнерадостно блестели.

— Пойдём, мой дорогой, — сказала она счастливо.

Юфа с Эммой проводили их до калитки. Стадо уже подходило, впереди шёл пастух в соломенной шляпе, с посохом в руке, рядом бежала собака. Увидев Лалу пастух выпучил глаза, собака его приветственно гавкнула очень необычным образом, коровы дружно закачали головами, совершенно синхронно, так, что бубенчики, которые были на некоторых из них, зазвонили точно в такт. Юфа с Эммой удивлённо открыли рты, наблюдая эту картину. Лала помахала ручкой пастуху и коровам, попрощалась с хозяевами, Рун отвесил небольшой поклон, и они отправились домой. С личика Лалы не сходило сияние.

— Ну вот, хорошее дело сделали. И даже совсем без магии, — радостно заявила она.

— Поэтому ты такая довольная? — спросил он с теплотой, чувствуя, как от её счастья и его душа наполняется светом.

— Не только, — поведала Лала. — Девушкам иногда надо посекретничать друг с другом, поделиться тем, что на сердечке. Тут нам и веселее становится. У меня же подружек нет совсем. Без подружек, без мамочки, тяжело.

— Ну вот. А я думал, тебе меня достаточно, — посетовал Рун в деланном разочаровании.

— Ну, Рун, с кем же мне обсуждать, какой ты у меня хороший? Это же одна из самых приятных вещей в отношениях с парнем. Рассказывать о нём, делиться сладкими переживаниями. Не стану же я рассказывать тебе, какой ты у меня.

— Почему нет? Я послушаю, — усмехнулся он.

— Потому что ты мужчина, суженый мой. Мужчины не всё могут понять, есть нечто только женское, что вам не доступно. Так же как и у вас есть своё, что дамы чувствовать не способны.

— Всё-то ты знаешь, любовь моя.

— Я умная, — похвалилась Лала озорно.

— Вот не повезло… твоему будущему супругу. Мужчинам нравятся глупенькие, — шутливо посочувствовал Рун. — Смотри, а то так замуж не выйдешь.

— Ну, не найдётся других желающих, тогда за тебя пойду, мой дорогой, — рассмеялась Лала, одарив его очаровательным взглядом. — Благо уже и сватал.

— Ну да. Мне уж не отвертеться, — признал он с юмором.

Лала вдруг остановилась. Руну пришлось сделать то же самое. Она подлетела к нему вплотную и стала буравить глазками. И столько было разных чувств приветливых и светлых у неё на личике, и счастье, нежность, и невинная радость бытия, и доброта, и бесконечное тепло, и доверие. И вера, что она дорога ему.

— Ты мне глазки строишь? — поинтересовался Рун добродушно.

Она с улыбкой подтверждающе кивнула, всё так же глядя на него, в трепетном ожидании.

— Только не уворачивайся, ладно? — попросил он тихо. И обхватил её руками.

Лала вздохнула счастливо.

— Нет, мой хороший, не буду, — ласково прошептала она.

Было совсем уже темно. Луна светила в окошко. Лала мирно спала на своей новой пуховой лежанке. Ей кажется очень понравилось, что у неё теперь перинка. Хоть и без кроватки, что пожалуй странно для перины — магия Лалы лишь преобразовала то, что было — как лежанки её и Руна располагались на полу, так и остались, просто стали иными. Бабуля спала на печи, теперь и на печке была аккуратная тоненькая перинка — невидная странность для деревни. Вообще для здешних мест. Вечером после ужина Рун с Лалой провели в объятьях совсем недолго, Лалу мгновенно разморило, да и притомилась она за день, это тоже сказывалось. Он предложил ей лечь, она протестующе укнула что-то сонно, но всё же он её уговорил. И лишь она прилегла, как тут же и отключилась, с довольным личиком, пробормотав что-то вроде «ой как мякенько, приятно». Рун подержал её ещё какое-то время за ручку, а потом тоже лёг. Подумал, подумал, снял рубаху. Вроде бы ничего неприличного в этом нет. Тут его ждал довольно странный сюрприз — на столь мягком он спать не привык, кажется и удобно, но не засыпается. Он слышал как легла бабуля. И после слушал, как она ворочается, тоже без сна. А как свет луны заглянул в окно, осветив горницу тусклым светом, тут она и вовсе встала, сходила на двор, а вернувшись уселась на табуреточку, в задумчивости. Рун переместился в сидячее положение, зевнул.

— И тебе не спится, сынок? — тихонько произнесла бабуля.

— Непривычно очень, — полушёпотом признался он. — На перине-то. Вот же странно.

— Ты из-за этого не спишь? — поинтересовалась бабушка.

— Ага. А ты нет?

— Нет, сынок. Думы всё думаю.

— И о чём же ты думаешь по ночам? — с удивлением спросил он.

— Обо всём. О нас. О тебе. О денежках, — бабушка вздохнула. — Рун, с такими деньгами… мы могли бы купить тёлочку, поросяток, цыплят поболе, утяток. Ягнёнка. Зажили бы… припеваючи. Только… стара я уже. Мне большое хозяйство тяжело будет вести. Да и зачем оно нам вдвоём? Нужна молодая хозяйка. Жениться тебе надо. Завёл бы деток. Вот жизнь бы наступила! Как сыр в масле бы катались. И веселее было бы. Я ещё в силе, пока детки малы, присматривала бы, помогала нянчить, после бы подросли, стали помощниками, надёжей нашей. Так все живут, Рун, в такой жизни есть… прок. А какой прок одному быть? Для чего жить-то тогда? Меня не станет, и что с тобой будет? Женись, Рун. Если не на фее, то хоть на ком другом. Возьмём из бедной семьи, они отдадут, особенно теперь. В бедных семьях девицы работящие всегда, старательные, смирные. И с доброй душой. Пусть без приданого, ничего, у нас вон всё как стало богато. Главное, чтоб ты не один был.

— За меня никто не пойдёт здесь, бабуль, — заметил Рун спокойно. — Девицы меня особенно не любят… почему-то. Словно я им сделал что. Боятся, думают, я жестокий.

— Возьмём из другой деревни. Где о тебе не знают.

— Узнают, как будем сватать. От местных. И не захотят.

— Про тебя, внучок, столько слухов сейчас ходит. Что ты клад нашёл. Что разбогател. Отдадут. И у нас найдутся, кто отдаст. Бедным семьям взрослая девица лишний рот. Бесприданницу с радостью отдадут.