Иван Сирфидов - Поцелуй феи [СИ]

— Всё поняла, — радостно кивнула Лала.

— Ну, лети тогда, голубка моя. Я не буду смотреть вверх. Крикнешь, как завяжешь.

— Хорошо, дорогой, — Лала совсем повеселела.

Он подал ей конец верёвки и отвернулся, слушая удаляющийся шелест крыльев. Вскоре верёвка остановилась, перестав уходить вверх. Далее довольно долго ничего не происходило. Но вот наконец до него донёсся девичий голосок:

— Готово, Рун! Можешь подниматься.

Ну такой у неё приятный голос. Заслушаешься. Точно дивная музыка какая-то. Рун разулыбался, взялся за верёвку, начал подъём. Дело у него продвигалось быстро. Скорее к ней хотелось. И обнять наверху. И к озеру. И там их ждут три дивных дня. Самых счастливых, самых волшебных из всех в его жизни. Пребывая в своих грёзах, он уже добрался было до середины пути, как вдруг опора в руках у него закончилась. С удивлёнными глазами он полетел вниз и кубарем покатился по склону.

Когда Лала, взволнованная и испуганная, спустилась к нему, он сидел на дне оврага, и охал, потирая правый бок:

— О-хо-хо хо-хо.

— Очень тебе больно, Рун? — огорчённо спросила она. Её личико было исполнено глубоким сочувствием и жалостью.

— Терпимо, — вздохнул он.

— Веревочка всё же оборвалась, Рун, — с грустным сожалением поведала Лала.

— Ты уверена? — осторожно поинтересовался он.

— Да, — она обняла его. — Бедненький мой.

Он лишь улыбнулся на это чуть иронично. Она одарила его ответной доброй участливой улыбкой. Так они сидели, согревая друг друга, пока Рун приходил в себя. По синему небу над ними плыли облака, кукушка куковала где-то вдалеке, тихонько шумели листвой деревья. В овраге стояла приятная прохлада. В вышине пролетела, паря, какая-то крупная хищная птица.

— Хорошо всё же с тобой, Лала, — расслабленно молвил Рун. — Всю жизнь бы так хотелось. Ну, что, будем выбираться?

— Ладно, — Лала аккуратно отстранилась с несколько разомлевшим видом.

Рун снова стал сматывать верёвку, и дойдя до её конца так и оторопел.

— Милая, она не порвалась. Она развязалась, — сообщил он озадаченно.

— Не может быть! — Лала посмотрела на него с растерянной недоверчивостью.

— Конец совершенно ровный. При обрыве так не бывает. Ты завязывала, как я тебе показывал?

— Конечно, Рун! — чистосердечно воскликнула она.

— А покажи, как ты завязывала.

Лала с готовностью начала складывать узел. Рун взирал на её действия с изумлением.

— Ну, это совсем не то, — мягко проговорил он.

— Как это не то? — побуравила его удивлёнными глазками Лала.

— Не то. Ты неправильно запомнила, — с ласковым сожалением сказал он.

— Значит это ты виноват! Ты меня плохо научил, — стала оправдываться Лала расстроено.

— Пожалуй верно, — кивнул Рун после небольшого раздумья. — Раз у тебя не получилось, значит… плохо научил. Не проверил. Ты же старалась, когда завязывала?

— Очень старалась! — немного обижено подтвердила она с чувством.

— Ну прости, лебёдушка моя, — улыбнулся он. — Мне редко приходится кого-то учить, не подумал. Не сердись, ладно?

Лала лишь вздохнула в ответ. Но кажется подуспокоилась. Рун бросил тоскливый взгляд на склон позади, откуда они пришли. Нет, никак нельзя возвращаться и идти в обход, раз они разобрались во всём. Неразумно это.

— Лала, давай мы не будем мудрить, — предложил он спокойным тоном. — Никаких сложных узлов, навяжи обычный узел, но на десять раз. Тогда точно не развяжется. И оставь конец за узлом подлиннее, а когда я начну взбираться, следи за ним. Ежели станет уменьшаться, так что укоротится раза в два, сразу кричи, я тут же спущусь назад.

— Лала неуверенно посмотрела на него.

— Вот, гляди, — он принялся складывать узел. — Просто завязываешь и завязываешь. И так на десять раз. Надёжно будет. А то время много уж потеряли. Коли ещё и в обход идти, боюсь, не успеем выйти к озеру до вечера.

Аргумент про озеро произвёл на Лалу должный эффект.

— Хорошо, Рун, — тотчас отозвалась она.

— Тогда лети, малышка. Не торопись, завязывай получше, как завяжешь, кричи и следи, — подбадривающе напутствовал он её.

— Я поняла, — она взяла верёвку, улыбнулась приветливо на прощанье и воспарила.

В этот раз пришлось ждать долго. Но Рун не переживал насчёт времени, главное чтоб надёжно. Заодно, если всё выйдет, Лала порадуется, что помогла. Ей приятно будет, а ему будет приятно, что ей приятно. На душе ему сделалось светло от этих мыслей. Тут и Лала крикнула. Он не стал спешить, для начала потянул верёвку, затем повис на ней, подождал. Всё в порядке. Он принялся взбираться. Поначалу был очень осторожен, постоянно пребывая в готовности сгруппировать тело в случае падения, прислушивался, не подаёт ли сигнал Лала. Но к средине пути наконец успокоился, уверовав в неизбежность успеха. Пошёл было быстрее, сделал несколько шагов. Тут опора в его руках исчезла вместе с верёвкой, он, хватаясь за воздух, полетел вниз и покатился по склону.

Когда Лала спустилась, он сидел на дне оврага и охал, потирая ушибленный зад:

— О-хо-хо хо-хо.

— Очень тебе больно, Рун? — упавшим голоском участливо спросила она.

— Да ничего, — вздохнул он. — Кости целы как будто.

— Я сейчас не могу тебя полечить, Рун, прости, может позже выйдет, — извинилась Лала расстроено.

— Лала, что случилось? Почему верёвка исчезла? — мирно поинтересовался он с недоумением.

— Волшебство закончилась, — объяснила она грустно. — Я же не думала, что это столько времени займёт. И не заметила, что его столько прошло. И кажется чуточку неправильно его рассчитала. Вот. Старалась на недолго верёвочку наколдовать, чтобы не получилось, как с одеяльцем, чтоб не тащить её тебе потом пол дня. Прости, любимый.

Рун посмотрел на неё беззлобно. И вдруг затрясся от смеха. Не скоро смог остановиться, хоть эти сотрясания и вызывали у него болезные ощущения в ушибленных местах. Лала, глядя на него, тоже рассмеялась, чуть смущённая.

— Да уж! — покачал он головой весело. — Ничего, Лала. Всякое бывает. Спасибо, что пыталась помочь. А теперь пойдём всё же в обход, родная. Пока я шею себе не сломал. Хватит судьбу испытывать.

После неудачи с помощью Лала поначалу слегка печалилась, но Рун точно знал, как это исправить. Достаточно было устроить обнимательный привал наподольше, и его солнышко счастья снова лучезарно засияло, озаряя всё вокруг. Причём в безоблачном расположении духа она тут же смогла исцелить его от ушибов, что ввергло её в приподнятость настроения ещё сильнее. Их путешествие опять обрело черты приятной романтической прогулки. Излишне серьёзных препятствий на пути им более не попалось, а при преодолении тех из средней серьёзности, что всё же встречались, Рун уже не позволял себе авантюр, стараясь поступать максимально рационально и обдуманно, и потому, пусть и затрачивал на них какое-то время, но не терял его слишком много и зря, ну и заодно не получал новых синяков и шишек. И всё же в какой-то момент он понял, что в этот день до озера они не дойдут. И из-за того оврага, отнявшего лишний час, и из-за жары, замедляющей и заставляющей чаще отдыхать. И из-за Лалиного настроения, чрезмерно преисполненного ожиданиями озёрной романтики, вследствие чего она уже и сейчас испытывала заметно большую потребность периодически прижаться, когда на минутку-другую, когда и на дольше. Да и притомились они оба — зной так или иначе отнимает силы. А ещё были зверюшки, мимо которых Лала конечно же не могла пройти просто так, всякую и приласкает, и одарит приветливыми словами. Сегодня подобных встреч почему-то происходило особенно много. То зайчик, то белка, то сурок, то птичка какая-нибудь, то олень. То ёжик. И даже мышка. А под конец они наткнулись на медведя. Здорового, если не сказать здоровенного. Лала обрадовалась, сразу и обняла его, к его удовольствию, и погладила. А Рун заробел, сначала стоял в нерешительности чуть в стороне. Подошёл тоже погладить лишь когда Лала стала его настойчиво и весело убеждать. Но подошёл, и все страхи тут же развеялись, очень благосклонно отнёсся к нему косолапый. Дружески. Сильное впечатление производит быть рядом со столь внушительным животным, у которого когти с твою ладонь. Волнительно. И волнительно осознавать, что вы с ним в договоре, что он тебе вроде как и не чужой. Странное ощущение, но приятное. Согревающее душу. Когда медведь, отвесив поклон Лале, оставил их, отправившись по своим делам, Рун чувствовал себя слегка ошеломлённым.