Владимир Перемолотов - Попаданец - внук попаданца

– Да успокойтесь вы… Я ведь даже не вооружен!

Я протянул к нему пустые ладони. Это его успокоило – вот что значит инерция мышления!

– Вот видите, как это несложно для знающего человека, – продолжил я. – Я продолжу, с вашего разрешения. Вы теперь знаете, что кроме вашего мира существуют и другие. Вселенная в этом смысле похожа на книгу – каждая страница – это свой, чем-то похожий на другие, а чем-то отличающийся, мир. Этот мир отличается от нашего в том числе и тем, что на нашей странице слово «магия» не написано, а тут оно написано самыми крупными буквами.

– А из какого мира вы? – спросил авиатор. – Вы что же, маг?

Он кивнул на костер, где догорали обрывки веревки. Я уклонился от прямого ответа на счет магии, но совсем без ответа оставить его не мог.

– Мир у нас с вами один. А вот время, из которого мы сюда попали – разное.

– Как это?

– Я попал сюда из 2019 года нашего с вами общего мира, а мой товарищ, кажется, из 1921. Вы ведь, судя по всему, приблизительно из того же времени?

Офицеры машинально кивнули.

– Так что мы все в этом мире гости.

Лицо поручика сморщилось от пренебрежительной усмешки.

– Вы, любезный, прямо господин Уэллс со своей машиной времени…

– Зря смеетесь. Говорю вам все как есть.

– И вы предлагаете мне вам поверить?

Я вернул ему усмешку.

– Мне? Вот уж даже и не думал предлагать. Я предлагаю вам поверить тому, кто вас сюда притащил. Луцию… Где он, кстати…

Я оглянулся.

– Ждем. По понятным причинам он старается рядом с нами не держаться.

– Разумно… Вот вы у него и спросите…

Я замолк, ожидая вопросов типа «Ну и как там у вас в третьем тысячелетии?» или на худой конец по поводу странного поведения времени, возможности и невозможности таких путешествий, но поручик задал совсем другой вопрос:

– Ваш друг большевик?

– А как же? – раздалось из темноты. – Обязательно большевик… Был, есть и буду!

Дед вышел из мрака и встал рядом с костром.

– Караульная служба у вас тут так себе… Расслабились…

Я потер затылок, вспомнив приклад, врезавшийся мне туда.

Огуренков привстал, но тут же сел. Я примиряюще поднял руки.

– Отложим споры на потом, – остановил я деда, судя по всему готового заняться агитацией и разъяснениям политики партии. – Давайте договоримся, обозначим границы… И вы и мы тут по приглашению одного человека. И у вас, и у нас общая цель – вернуться в свой мир.

– Наша цель тут – спасти Императора Весбилия, – поправил меня Огуренков. – И только потом…

Мы с дедом переглянулись.

– Спасение Императора перестало быть актуальным… – с усмешкой сказал дед. – Он уже не нуждается в вашей помощи.

– Объяснитесь, – напрягся офицер. Я подумал, что дедову усмешку он мог расценить как признание в том, что мы с дедом нашли и пристрелили Весбилия и теперь весь его героизм лишен смысла.

– Не волнуйтесь. Он цел и невредим. Просто мы его уже спасли. Правда, совершенно случайно, но, как говорится, из песни слова не выкинешь….

– И где же он? – спросил поручик оглядываясь.

– Где его величество? – спросил я у деда.

– Его величество выкушал здоровенный кувшин вина и теперь спит. Кацар его там где-то уложил. Настрадался видно в дерьмочерпиях-то…

– В дерьмочерпиях? Кацар? – насторожился поручик. – Это еще кто? Тоже ваш?

– Это не большевик. Это местный, – успокоил я Николая Павловича. – Он маг. А на счет дерьмочерпия… Все не так просто. Тут имеет место заговор. Весбилия-то мы освободили, но сам заговор остался. Так что похоже, задача, что ставил перед вами Луций несколько изменится и придется нам еще и с заговором бороться. Ну да об этом Луций пусть с Императором договаривается. Что он вам, кстати, за обещал помощь?

Поручик молчал.

– Хотите угадаю? Хотя, чего там гадать-то? Помощь он вам обещал в нашем мире. Так ведь? Помочь победить большевиков?

Подбородок поручика дрогнул, а я подумал: «Как приятно быть пророком!»

Конечно, мозги у всех устроены по-разному- одни соображают быстрее, другие – медленнее, но рано или поздно в любую голову приходит озарение и очевидное для всех становится очевидным для одного. Только вот сейчас в этот самый момент до поручика дошло, что перед ним сидит человек, для которого его настоящее в том мире является прошлым.

– Вы знаете, что произошло в мире после 1920 года? Кто победил? Мы? Они?

– Знаю, – кивнул я. – И готов рассказать, что именно и как происходило. Только прежде всего хочу, чтобы вы не испытывали иллюзий. История уже свершилась и не изменится, что бы вы не делали. Примите это как данность. Конкретно вашу судьбу или судьбу кого-то из тут присутствующих я, разумеется, не отслежу, но что произошло в мире рассказать смогу. Кстати Луций вас обхитрил. Я имею в виду обещание помощи в нашем мире. В нашем мире нет магии и его помощь, если он вам её окажет, будет помощью одного старого человека, а не могучего заморского волшебника. Так что если вы рассчитывали получить в помощники Мерлина или Черномора, мощностью в тысячу броневиков, то вы ошиблись…

Дед негромко рассмеялся. Прозвучало это как-то необидно.

– Почему? – наконец произнес офицер. Мне показалось, что я услышал грохот, с каким рассыпаются рухнувшие надежды, но я остался беспощаден.

– Потому, что, напомню, в нашем с вами мире магии нет.

Он молчал. Я смотрел на него, прикидывая что к чему. Сказать ему, похоже, просто нечего. Это не то молчание, когда ты боишься, что тебя не поймут и ты судорожно подбираешь слова. Ему просто нечего ответить мне.

– Так что же случилось за эти сто лет? – наконец спросил он. – Говорите… Сначала о войне.

Я кивнул.

– Ну так слушайте… К 1922 году Гражданская война в России закончится победой так нелюбимых вами большевиков. Будет пролито еще много крови, будут крестьянские восстания, но большевики не потеряют власти, а только укрепят её. А в самое ближайшее время Красная Армия отбросит основные силы белых во главе с бароном Врангелем в Крым и оттуда нежелающие оставаться в красной России покинут Родину. Удастся это далеко не всем.

Я вспомнил кадры из фильмов, посвященных Гражданской Войне, исходу белых из Крыма.

– Вы не можете себе представить, что творилось в те времена в Севастополе! Переполненные транспорты с войсками и гражданскими уходили по существу в неизвестность. Первой остановкой на их пути стала Турция… Сразу после этого началось рассеяние русских по миру. Те, кто успел прихватить с собой что-то с Родины, устроились достаточно неплохо, а вот остальные…

Я заглянул в глаза Огуренкову.

– Скажите, поручик, вы хотели бы очутиться в Париже?

Он усмехнулся и ничего не ответил.

– Так вот. Париж отчего-то очень мил русскому сердцу. Наши соотечественники не желая оставаться в Турции рванулись в Европу, в Париж. Первое время жили, не распаковывая чемоданов. Все ждали, что большевиков вот-вот прогонят, но это самое «вот-вот» никак не наступало. В те времена в Париже русский язык звучал не реже французского. Парижские таксисты и официанты были сплошь офицеры Российской армии. Со временем, конечно, люди разъехались по миру…