Александра Плотникова - Бешеный волк [СИ]

Возвращаясь обратно в лес кружным путем с нагруженной животиной, Разэнтьер с ужасом ждал той минуты, когда с Волка придется снять ошейник и заняться чисткой и перевязкой ран. Сердце тревожно бухало в груди — жив ли еще? В знакомые кусты Разэнтьер вломился чуть ли не бегом.

Ваэрден дышал мелко и часто, тело на ощупь было слишком горячим даже для человека, не то, что для ифенху, которые от голода становятся холодными, как змеи. Воладар на миг застыл в растерянности — грязной и опасной работы предстояло невпроворот, а рук всего две.

«Не девица все-таки!» — одернул он сам себя. «Сам за это взялся, вот теперь сам и разгребай! А винить некого».

И отправился ломать хворост и ветки для костра и удобной лежанки. Животные подождут.

Костер пылал ярко, и в его неверном свете вконец отощавший в плену Волк выглядел совсем неприглядно. Воладар сомневался, что за время жизни у Змея на костях успело нарасти много мяса, но и оно было сожжено голодом.

— Я сниму ошейник, если ты обещаешь мне сдерживать себя. И поделюсь с тобой кровью. Слышишь меня? — Разэнтьер занес руку со смоченной разбавленным водой из ближайшего ручья спиртом тряпицей над выпирающими ребрами подопечного и испытующе заглянул тому в глаза. В них не отражалось ничего, кроме покорности. Ифенху кивнул.

— А теперь будет больно. Терпи.

Ответом послужил вздох, а следом пришла негромкая мысль: «Куда я денусь…» Разэнтьер тоже вздохнул и принялся чистить и перевязывать загнившие раны, смывать где можно грязь и кровь. Ваэрден не противился — только вздрагивал и рычал.

— Придется просидеть здесь пару дней, пока ты сможешь забраться на рельма, — ворчал между делом бывший капитан. — Это ж надо было так глупо подставиться, вот, майся с тобой теперь. Я что, настолько страшный, хуже командора?

— А я не просил меня спасать, — еле слышно, но от того не менее ядовито отозвался Ваэрден. — И охота тебе была из-за меня схлопотать на свою шею смертную казнь? На меньшее Салегри никак не согласится!

— Тебя не спросил, — фыркнул Разэнтьер, туго бинтуя поврежденное колено. — Лежи себе. Я, может быть, на досуге спасением пленных Темных занимаюсь, тебе откуда знать?

— Угу, ври дальше, — прошептал Волк и больше не проронил ни слова, пока Воладар не принес походное шерстяное одеяло, чудом оставшееся в чресседельных сумках с вечера. Молча позволил себя укутать, а потом выжидательно посмотрел на Разэнтьера:

— Ты обещал.

— Ты тоже, — отозвался тот и приподнял лохматую седую голову, чтобы нащупать зажим ошейника.

Щелк! Мерзкая шипастая железка полетела в сторону. Ифенху затрясло крупной судорожной дрожью, в глотке заклокотало рычание, а глаза вспыхнули, как два фонаря. На счастье Разэнтьера, Ваэрден от слабости не мог толком пошевелиться. Но человеку все равно сделалось жутко от Голода, багровым пламенем взыгравшего в зрачках ифенху. Он все же взял себя в руки, вынул из ножен на поясе кинжал и, невольно закусив губу, полоснул себе по запястью.

Кровь темной липкой струйкой побежала по руке, Ваэрден дернулся и зашипел. Воладар быстро, не дав каплям стечь наземь, подхватил его под плечи, приподнял и, сев так, чтобы было удобно, сунул руку ифенху под нос.

Было страшно.

Это оказалось похоже на поцелуй, горячий и жадный. Четыре острых клыка отнюдь не прокусили руку насквозь, они даже почти не давили на кожу. Запястье обжигало горячим дыханием, поток крови словно сам стремился напоить собой алчущего. И в этот момент, сидя в непролазной глухомани с полумертвым хищником в обнимку, Разэнтьер ощутил себя частью чего-то огромного и древнего, гораздо древнее людей, гораздо непонятнее и злее, но и честнее их. Чего-то, явившегося из тех времен, когда кровь была священным залогом жизни и братства, когда она ценилась выше золота и власти. С каждой секундой силы таяли, начала кружиться голова. Несмотря на костер, в плечи вцепился холод…

— Все, — хрипло выдохнул Разэнтьер, отстраняя от себя Волка. — Иначе будем лежать здесь оба.

Ифенху с трудом сглотнул, по телу опять пробежала судорога.

— Ты обещал, — напомнил Разэнтьер.

Ваэрден резко выдохнул сквозь стиснутые зубы и дал себя уложить. Воладар молча перетянул оставшимся куском ткани руку, подбросил в огонь веток и, пошатываясь, отправился заниматься животными.

— Спи, — бросил он через плечо, выходя из укрытия. — Чем больше спишь, тем быстрее заживает.

Ваэрден не ответил, погрузившись в облако боли. Боль стала всем его существом, она жгла кожу, пронзала мышцы, вымывала мозг из костей. Но она же превратилась и в огонь жизни, растекавшийся по телу изнутри от щедрот человеческих. Темный дар ворочался в нем, как диковинный хищный зверь. Разгонял огонь по жилам, питал им отбитые внутренности, залечивал глубокие раны. Плавая в горячечном бреду, Волк снова видел над собой лицо спасителя и давнего воспитателя. Оно плыло, кривилось и менялось, то обретая знакомые черты, то становясь человеческим. А какая разница, голубые у него глаза или желтые? И уж подавно нет дела до формы ушей.

— Дядя Разэнтьер, а почему крыльев нет?

Теплая шершавая ладонь легла на лоб.

— Я их снял, чтоб не мешали тебя спасать, и повесил у себя дома на гвоздик. Спи.

К самому Разэнтьеру, несмотря на усталость, сон не шел совершенно. Он сидел у костра, подбрасывал на угли хворост время от времени, поглядывал на беспокойно спящего ифенху и думал. Надо было поесть, но кусок не лез в горло. Зато в голову лезли неповоротливые тяжелые мысли.

«Ну и что ты этим кому-то доказал? Разве что самому себе, что ты идиот. Светит тебе трибунал, на семью ты навлек позор и неприятности. Ифенху тебе попался бешеный и, похоже, не в своем уме. Что станешь делать, если он на тебя кинется? Орден сейчас в силе, у магистра Малефора хватит власти подвести под топор палача всех — за многолетнее содействие оборотням. Эх, не жалеешь ты отца с матушкой… А тебе самому дорога теперь куда? Только в ифенху в лучшем случае. В худшем — им же в пищу».

Воладара передернуло и волосы от собственных мыслей встали дыбом. Это было уже слишком. Разум отказывался принимать такое. При всей его терпимости к Темным он не собрался становиться одним из них!

«Придется», — ехидно хихикнул внутренний голос.

«Заткнись!»

Он даже удивился, почему это небо не падает на землю, и громы с молниями не сотрясают притихший лес. Рушился его мир, за годы учебы и службы снова успевший стать понятным.

«Отвезу его к Тореайдру, а там — куда кривая выведет!» — решил, наконец, Воладар.

Дальше мысли потекли в иное, более спокойное русло. Как перевезти, не убив, и как обиходить по дороге раненого, который поведением больше напоминает дикого зверя, способного в страхе укусить даже дружественную руку? По-хорошему, его никак нельзя поднимать в седло, трясти по дорогам. А если на их след выйдет погоня, Волк скачки не выдержит. И что тогда?