Кирико Кири - Мир, где мне рады [СИ]

Картинка вновь меняется и начинают показывать свидетелей произошедшего. Худого латиноамериканца, который описывает как услышал стрельбу, как побежали люди, как послышались автоматные очереди. Рассказывал, как на его глазах убили парня с пистолетом.

Потом показывали очень полную женщину афроамериканку, которая в слезах рассказывала, как бросилась затаскивать своего ребёнка обратно в дом. Как несколько раз в стену угодили пули, а одна разбила окно (в этот момент камера показала то самое разбитое окно).

Потом она вообще разрыдалась и рассказала, как убили её сына, который был добрым воспитанным образованным мальчиком и всем всегда помогал, мухи пальцем не обидит и никогда не имел общих дел с криминалом. Был законопослушной мечтой любого города. Правда на фото был какой-то дрыщ в белой майке, чёрной кепке и спущенных чуть ли не до колен брюках. Все руки были в татуировках, на шее висела цепь, словно снятая с якоря, и он показывал неприличный жест в сторону объектива.

Назвать такого человека или просто поверить в его законопослушность было довольно проблематично, так как он ну никак не был похож на законопослушного человека.

И таких матерей, которые оплакивали сына и которые говорили, что он самый законопослушный в южном централе, были десятки. И все как на подбор говорили, что его просто убили какие-то звери, хотя на фото были откровенные бандиты и уголовники.

Кадры вновь возвращаются к главному корреспонденту, который слегка отошёл в сторону, чтоб камера смогла захватить город за его спиной.

— В данный момент полиция отцепила этот район, ведутся розыскные мероприятия участников перестрелок. Так же уже задержаны более двух сотен человек по подозрению в участии в перестрелках. Несколько минут назад мэр выступил с заявлением о том, что в данный момент обстановка уже находится под контролем полиции и жителям Лос-Анджелеса волноваться не стоит. Однако насколько это правда нам только предстоит узнать. Кэйт, Самуил.

— Спасибо Аджит, — ответила ведущая. Камера вновь показывает помещение студии, где она вместе со своим коллегой Самуилом сидит за столом. — Сейчас на связи с нами был Аджит Нумраман, специальный корреспондент из Лос-Анджелеса. Как видим, обстановка начинает восстанавливаться, однако я уверена, что жители ещё не скоро забудут эти три дня.

— Я соглашусь с тобой, Кэйт. Однако можно с уверенностью сказать, что данный кризис близится к своему завершению. Повторимся, что в данный момент на сайте города Лос-Анджелеса можно найти список погибших и пострадавших в эти три ужасных дня. Есть информация, что несколько минут назад президент выступил с заявлением, что…

Камера показывает кадры, где человек в костюме в вспышках множества фотоаппаратов и под дулом множества объективов, стоя за кафедрой, что-то говорит. Тронутый сединой, в нём сразу угадывается человек не последнего ранга. Звук удалён, лишь голос ведущих передаёт общий смысл сказанного.

— …этот невероятный по своей жестокости и немыслимости акт насилия не останется без внимания и безнаказанным. Каждый виновный будет найден и наказан с соответствием закона. Вся страна с замиранием сердца следит за происходящим, и каждый выражает соболезнования семьям погибших в эти чёрные дни. Мы будем следить за развитием событий.

Мало кто заметил, насколько двусмысленно прозвучало это.

Возможно потому, что никому до этого в данный момент не было дела. Общество, привыкшее к спокойствию, слегка напряглось от такого буйства и обилия смертей. Несмотря на то, что каждый день из-за аварий погибает куда больше людей, всех волновало, что в гетто убивали друг друга бандиты в огромных количествах, хотя это было правдой лишь отчасти.

Телеведущие переключились на другую тему: защита прав ящериц в силиконовой долине и стоит ли вести уголовное наказание за домогательство, если ты сводил девушку в кафе, не получив от неё разрешение в письменной форме.

Однако стоило им начать говорить, как телевизор мигнул. Вместо программы новостей на экране появился сайт Лос-Анджелеса. Открылась новая страница и появился список людей, что погибли за эти три дня. Фамилия и Имя слева, дата рождения справа. В поисковой строке появилось имя и фамилия.

Роза Бросс.

Поисковик тут же выдал: не найдено.

В зале послышался едва слышимый вздох, выдающий, что здесь кто-то находится.

В одном из больших кресел, что были развёрнуты к телевизору, сидела женщина. Она пустым невидящим взглядом смотрела в экран огромного телевизора, мыслями пребывая совершенно не здесь.

Женщина была действительно красива. Никто не мог дать ей точный возраст из-за того, что выглядела она куда моложе, чем было указано в её паспорте. Просто бывают такие люди, которые умудряются выглядеть куда моложе реального возраста, кто-то благодаря своему организму, а кто-то пластической операции.

Но эта женщина имела естественную молодость. Она выглядела как та, которой уже сорок, но никак не шестьдесят. Единственное, что могло указать на реальный возраст, морщинки да седеющие волосы.

Сейчас она выглядела уставшей и больной; бледное лицо, синяки под глазами, впалые щёки, вид человека, которого захватила депрессия, и это было не далеко от правды. С того самого момента, как новости о случившемся разнеслись по всем СМИ, она неотрывно смотрела телевизор и проверяла этот злополучный сайт, отрываясь лишь на моменты, когда надо было готовить кушать или заботиться о младшей дочери. Всё остальное время…

— Ты опять здесь сидишь, — вздохнул мужчина, включая свет в зале, который на мгновение ослепил женщину. — Не волнуйся…

— Волнуюсь, — слегка хрипло ответила она. — Моя дочь. Моя… моя доченька. Она там, в этом… этом… этом гадюшнике… и теперь, когда всё…

Казалось, что она сейчас разревётся.

Мужчина, который выглядел куда старее своей жены, хотя по возрасту они были практически ровесниками, подошёл к ней и обнял со спины за шею.

— Всё будет в порядке.

— Нет… она там. Она присылает эти… эти…

— Открытки, — подсказал он.

— И я… не знаю где… моя… доченька… — она всхлипывала, стараясь удержать истерику. — Дочка… моя… за что со мной так… А эти… убивают друг друга и никак не убьют… Когда же они сдохнут…

Она подняла голову и посмотрела в глаза своему мужу, который изменил её жизнь, сделав хоть ненадолго, но счастливой. Пусть хоть и несколько лет, но она была счастлива. Почувствовала, что такое жить, а не выживать. Что такое иметь силы, чтоб посвятить себя семье, а не одной работе.

В прошлой жизни она так мало проводила времени с сыном. Так мало говорила, что любит его. А теперь уже и сказать ничего не может, потому что его нет.