Кирико Кири - Мир, где мне немного рады [СИ]

— И откуда ты узнала, что шансы есть? — поинтересовался я.

— Я взглянула на ситуацию иначе, поняв, что есть иные пути, Мэйн.

— И тогда ты стала злой жрицей?

Клирия тихо и мелодично рассмеялась.

— Злой жрицей? — она прикрывала рот ладошкой, смотря на меня своими искрящимися от смешинки глазами. — Давать такие названия очень похоже на вас, Мэйн. Но да, вы правы, в тот момент я стала злой жрицей.

— И ты ни разу не жалела об этом?

— Иногда приходится идти на не самые благовидные меры ради благого будущего. Поэтому могу сказать вам с уверенностью — впадать в смятение под тяжестью всего, что сваливается на вас, нормально. Просто не забывайте, что вы не один, и пройдёт время, всё само собой разберётся и станет понятным.

— Хотелось бы, чтоб это наступило поскорее, — пожаловался я. — Чем больше смотрю на это всё, тем меньше верю в то, что смогу всё сделать. Смотрю на то, что хочу сделать и говорю себе: бля, не потяну я это, что может изменить один человек? Что он может сделать в одиночку?

— Ничего, — ответила Клирия. — Не буду врать, это всё чушь про то, что один человек может изменить мир. Для этого нужен определённый человек в определённое время в определённом месте. И надо заметить, что вы один из тех людей.

— Ты льстишь мне.

— Естественно, — не моргнув глазом, кивнула она. — Просто стараюсь вас поддержать. По-настоящему вы один из многих, кто пытается что-то исправить. Не думайте о том, что будет потом. У вас есть цель, идите к ней. Появится следующая, идите к следующей, не сильно заглядывая в будущее, если этого не требуют обстоятельства.

Она бросила взгляд на окно.

— Я думаю, что мы засиделись здесь, Мэйн. Нас ещё ждут дела, поэтому советую лечь пораньше.

— Не смогу уснуть.

— Могу спеть вам колыбельную.

— А сможешь? — поинтересовался я.

— Естественно. Ради вас — всё что угодно.

— Даже секс? — выпалил я.

— Если вы так хотите, Мэйн, я буду не против, — не моргнув глазом ответила Клирия.

— Наверное я погорячился насчёт секса, — струхнул я, представив её голую рядом. От одной мысли дрожь пробивает, чего говорить о стояке. — Но насчёт колыбельной ловлю на слове, идём, посмотрим, как могёшь в пении.

Теперь я знал, как звучит загробный реквием в чёрных тонах от Клирии. Неудивительно, что после песни, в которой были такие фразы, как «закапаю тебя в саду», «топор скользнул на шею тихо», «висят спокойно мертвецы, их души варятся в котле» и «спят в могиле мирно трупы», мне снились сплошные кошмары с этими самыми трупами и мертвецами, которые пытались меня затащить в гроб.

А когда я проснулся, Клирия всё продолжала убаюкивающе петь этот кошмар. Неудивительно, что я нихуя не выспался. Тут даже маньяк-рецидивист, видавший многое, не уснёт нормально.

— Надеюсь, ты никогда не будешь петь колыбельную детям, — пробормотал я, зевая и подтягиваясь.

Она выглядела несколько сонной, но не более. Такое ощущение, что она может держаться в два раза больше, чем обычный человек.

— Это было грубо, Мэйн.

— А ты хочешь детей? — с интересом бросил я на неё взгляд, вставая с кровати.

— Не исключаю такой возможности, — спокойно ответила она. — Всё-таки я девушка.

Я едва удержался чтоб не сказать: «Кто?! Ты!?». Мне кажется, что Клирия может обидеться на подобное и потом ебать мой бедный мозг, а я знаю, что она умеет это делать, причём самыми нестандартными и извращёнными способами.

— Серьёзно? Клирия хочет ребёнка? Тебе детей не жалко?

Клирия бросила на меня странный взгляд. Блин, кажется, она всё-таки обиделась.

— Я не говорила, что хочу. Я не исключаю такой возможности.

— Для тебя не исключать возможность означает хотеть. К тому же не льсти себе. Девушка блин…

— Хотите сказать, что я не девушка? — в её голосе скользнули холодные нотки. Но Клирия, меня этим не испугать, я готов раскрыть тебе правду в полном объёме.

— Да как бы тебе ответить, чтоб и не соврать, и не обидеть одновременно, — задумчиво пробормотал я, быстро одеваясь.

Накинув свои шмотки на себя, я поспешил выскочить из комнаты подальше от взгляда Клирии, которым она безустанно сверлила меня. Не, ну а чо? Пусть сначала ауру свою подкрутит и перестанет людей до икоты доводить, а потом уже говорит о том, что она девушка.

Пройдя по коридорам административного здания, так любезно предоставленного Анчуткой (не дурак я палить нашу настоящую базу) вышел к дверям под охраной шести человек.

— Констанция ещё дрыхнет? — спросил я одну из стражниц.

— Ага, господин. Никто ещё не вставал там.

— Откуда знаешь? — прищурился я.

— Маг, — коротко ответила другая.

А, вон аж как, ну окей-окей, хорошо подготовились.

— Наружу не рвались?

— Всё тихо, господин.

Понятненько, видимо смерилась со своей участью, что не могло не радовать.

Я молча открыл дверь и вошёл в комнату, попав в личные покои мэра, которого переселили на время нашей небольшой операции. Там на кровати в центре комнаты, мило обнявшись, лежала Фемия и Констанция. Вернее, это Констанция своими стальными объятиями прижала к себе Фемию, словно боялась, что её украдут, пока она спит.

Прямо картина «Тигрица и тигрёнок», я сейчас помру от такой милоты. Нет, я реально говорю, это сука так мило, что на душе становится слишком ми-ми-ми и ня-ня-ня. Хочется прямо подойти и присоединиться к ним. Хотя Констанция меня скорее всего просто удушит нахуй.

И стоило мне зайти, как глаза Констанции тут же раскрылись и недобро блеснули в лучах восходящего из-за туч и горизонта солнца. Всегда на стрёме.

Я тихо подошёл к кровати, сопровождаемый её взглядом и сел на край, всё так же наблюдая за ними. Блин, это реально мило. Иногда хочется, чтоб тебя так же кто-то обнимал. Не в порыве дикой ебли, а так, потому что тебя любят. Вот как мама меня обнимала в своё время, но только чтоб это был другой человек, не связанный с тобой кровью, увидевший в тебе что-то хорошее.

Сжёг несколько городов, убил овер тысячи человек —> что-то хорошее.

Блин, чот как-то не сходится.

— Чего тебе? — тихо спросила Констанция, поглаживая по голове вошкавшуюся дочь.

— Скоро вы отправитесь со мной обратно в университет. Сделаете вид, что ничего не произошло и будете жить дальше своей жизнью. Все документы передашь через Фемию.

— Я ненавижу тебя, просто хочу, чтоб ты знал, Патрик, — тихо сказала она мне.

— Меня все ненавидят, такова уж моя судьба, — пожал я плечами, скрыв всё под безмятежной улыбкой. — Сделай всё правильно и как надо, тогда никто не пострадает, ни ты, ни Эви, ни твоя дочь.

— А другие? Все люди, кто погибнет?

— Опять за старое? А ты не думала, сколько людей погибает сейчас, пока вы радуетесь иллюзии мирной жизни? И сколько погибнет, когда эта иллюзия рухнет? Дети в рабстве, используемые как корм. Люди в роли рабочей бесправной силы, чья жизнь дешевле гроша. Погибшие от рук разбойников. Изнасилованные и избитые в подворотнях. Расизм… Я могу привести тебе целый список. Могу поспорить, что за год наберётся целый небольшой городок. Ты об этом думала?