Андрей Каминский - Избранник тёмного бога [СИ]

Неожиданно полог шатра отодвинулся и внутрь шагнул рыжеволосый воин.

— Нужно поговорить Нгола, — без обиняков произнес он.

— Хорошо, — чернокожий сделал небрежный жест и обиженно надувшая губы Инела отошла. — Дай Сигериху чего-нибудь выпить, — добавил он.

С каменным лицом Инела поднесла гостю третий кубок с вином, не удержавшись от неприязненного взгляда. Рыжеволосый, впрочем, даже этого не заметил, усаживаясь напротив негра и делая большой глоток. Нгола же ничем не показал своего недовольства — он знал, что ванир не будет без нужды врываться в ставку командующего.

— Снаружи все спокойно? — спросил Нгола, прихлебывая из кубка.

— Как сказать, — пожал плечами Сигерих, — несколько драк уже случилось. До поножовщины пока дело не дошло, но если они и дальше будут столько пить — не знаю, чем это обернется. Где-то девку не поделили, где-то выпивку. К тому же дарфарцы опять начали резать пленников на мясо. Сам знаешь, это нравится далеко не всем.

— Дарфарцы, — усмехнулся Нгола, — их не переделаешь. Кто-то следит за порядком?

— Везде где можно я расставил моих ребят, — сказал Сигерих, вновь делая глоток вина, — но на всю ораву их маловато. Хорошо еще, что есть твои зембабвейцы — чернокожие это воспринимают спокойней, чем когда ими командует белый.

— Да, на земляков можно положиться, — кивнул Нгола.

— Ты и вправду собрался уходить в Черные земли? — спросил ванир. Чернокожий кивнул.

— Нам удалось захватить Замбулу, — произнес он, — но мы ее не удержим. Когда туранцы узнают, что рабы устроили в городе — четвертование будет для нас самой мягкой участью.

— Гирканцам сейчас не до нас, — усмехнулся Сигерих.

— Будет до нас, когда отобьют варваров, — пожал плечами Нгола.

— Ты просто не сражался с киммерийцами, — покачал головой ванир. — Если слухи верны и они и впрямь двинулись со своих гор всем народом — их не остановит никто. Как бы туранцам не пришлось отступать до самого Вилайета — а то еще и дальше.

Нгола хмыкнул с сомнением. Для него Гирканская империя всегда была символом огромной, несокрушимой мощи. Сама мысль о том, что какие-то северные варвары ее могут не просто поколебать, но и уничтожить казалось ему абсурдной. Но спорить с ваниром он не стал — кому как не северянину лучше знать о других северянах.

— Как бы то не было тут нам все равно нечего делать, — помолчав, сказал Нгола, — вернутся туранцы сюда или нет. Большая часть наших людей — чернокожие, они все хотят вернуться домой — даже дарфарцы, которые живут в Замбуле уже несколько поколений. А наемникам найдется дело и за Стиксом. Там у стигийцев несколько городов, в которых есть чем поживиться. А потом я поведу их в Зембабве.

— Да я помню, — северянин внимательно посмотрел на Нголу. — Хочешь захватить трон.

— Не захватить белый брат! — горячо возразил Нгола. — Вернуть принадлежащее по праву. Мой род правил в Зембабве пока двадцать лет назад его не сверг Могаба — узурпатор. Всех представителей прежней династии преследовали и уничтожали как бешеных собак, я последний оставшийся в живых законный наследник трона. Спасаясь от палачей Могабы мне, еще совсем юнцу, пришлось бежать на север и вступить в гирканскую армию наемником. И теперь, почти десять лет спустя, настанет час расплаты.

— Так уверен в победе?

— А как же! Я говорил с наемниками из Зембабве, теми, кто служит совсем недавно. Они говорят — Могаба правит страной как тиран, многие восстали против него, еще больше выжидает удобного момента для того же. Как только я вступлю в страну, у меня появится множество сторонников. И я приду туда не один. У меня пятнадцать тысяч отлично вымуштрованных черных воинов, из них четыре с половиной тысячи — зембабвейцы. Еще не меньше двадцати тысяч дарфарцев и других невольников — солдаты из них никудышные, но обучить их можно. Кроме того, как ты знаешь, к нам примкнули и зуагиры — почуяли легкую добычу за рекой. И, наконец, твои люди — белые наемники и вендийцы с шемитами. А это еще двенадцать тысяч. Поверь, когда я взойду на трон из слоновой кости, я не забуду о тех, кто помог вернуть престол. Ты моя правая рука здесь, а в Черных Землях станешь моим лучшим полководцем.

Сигерих молча покачал головой.

— Благодарю тебя Нгола, — медленно произнес он. — Но мне придется отказать тебе. Я хочу вернуться на родину.

Нгола поперхнулся, пролив вино на подушки.

— Ты сошел с ума, Сигерих?! — воскликнул он. — Не ты ли мне говорил, что ваш бог прогневался на свой народ и желает умертвить его холодом и льдом. Не от этих ли льдов бежали на юг киммерийцы? Не по их ли стопам идут твои родичи?

— Все так, Нгола, — кивнул Сигерих. — И все же мне нужно вернуться в Ванахейм.

Ванир не смотрел сейчас на негра — его взор был устремлен куда-то вдаль, видя нечто незримое для окружающих.

— Мне снова снился тот сон, — глухо произнес он. — Океанский берег, густые туманы, приходящие с моря. И из того тумана ко мне являлись тени родичей — отца, матери, братьев, тех, кого я оставил живыми в родных краях и тех, кто уже давно среди предков. И все они звали меня обратно. А потом я услышал еще один голос…

Ванир замолчал, но было видно, что он недосказал о чем-то очень важном.

— Что-то тут неладно, — озабоченно произнес Нгола. — Может позвать шамана? Старый Нкоме знает, как отгонять от человека злых духов.

— То не духи, Нгола, — усмехнулся Сигерих. — И шаман тут не поможет. Я просто знаю, что должен вернуться.

Черный полководец хотел возразить еще, но тут ванир поднял взгляд и слова застряли у Нголы в горле. То, что он увидел в синих глазах северянина, заставило его внутренне содрогнуться. Такое выражение глаз по верованиям чернокожих бывало у злых духов. Суеверный, как и все негры, Нгола подумал, что ему и вправду не нужен в отряде человек, к которому явно прицепилось какое-то проклятие.

— Когда думаешь уходить? — помолчав, спросил он ванира.

— Когда ты решишь покинуть оазис.

— Кого назначишь вместо себя?

— Индуло — зингарца.

— Хорошо, — ответил Нгола, затем кивнул на опустевший кубок ванира. — Выпьешь еще?

— Нет, — покачал головой северянин. — Хочу сохранить ясную голову.

Нгола кивнул и Сигерих, коротко попрощавшись, вышел из шатра. Негр откинулся на подушки и не мог сдержать облегченного вздоха. Его била дрожь, по спине бежали крупные мурашки. Он жадно осушил кубок.

— Инела! — крикнул он. — Еще вина.

Бритунка выскользнула из-за его спины с кувшином в руках и вновь наполняя его кубок. При этом она соблазнительно прогнулась так, что ее груди качнулись перед лицом негра. Глядя на свою наложницу Нгола почувствовал как страх уступает место иному чувству.

— Иди сюда, — хрипло произнес он, отставляя кубок и хватая наложницу за талию. Та только успела поставить кувшин на пол, когда чернокожий воин легко поднял ее и бросил на шелковые подушки. Стройные белые ноги оплелись вокруг черного торса и сладострастный стон пронесся по шатру, когда Нгола овладел своей наложницей.