Артем Каменистый - Альфа-ноль

— Я вижу, как мы сегодня наловим штук двадцать вот таких кайт. А может, и тридцать.

— Мелкие они.

— Зато тащить легко. И их будет двадцать. Или тридцать. Да мы сегодня семь корзин сможем сдать и целую неделю потом ничего не будем делать.

— А как это ничего не делать?

— Ты что, ни разу в жизни не бездельничал?

— Нет. Всегда есть какое-то дело.

— Да уж, Бяка, ты, оказывается, трудоголик.

— Как это трудоголик?

— А так это. Получается, ничего ты в этой жизни не видел. Ну да я тебя научу плохому, не переживай. Готовь корзины и нож. Добычи будет много, ведь в реке полно рыбы, которой нравится наша новая блесна.

Два десятка я натаскал до обеда. Причем по поводу второго десятка угадал. И, увы, случился самых худший вариант: ПОРЯДОК перестал подкидывать бонусы за редкий способ лова. Оставалось довольствоваться тем, что выдавалось непосредственно за рыбу. Тоже неплохо, ведь другим такое изобилие в сладком сне не снилось. Однако моя жаба привыкла к роскоши, и жизнь для нее из цветной стала черно-белой.

Тремя запланированными атрибутами я обзавелся быстро. Теперь у меня двойка на Выносливости и единичка на Ловкости. Могу открыть пару новых навыков, но пока что с этим не тороплюсь. Шаг этот слишком ответственный, надо хорошенько все продумать, прежде чем решаться.

Увы, я ведь такой темный, что понятия не имею, можно ли когда-нибудь потом эти навыки удалить, освобождая место для чего-то более достойного. Домашнее обучение в исполнении матери было неполным. Слишком многое она не упоминала вообще или затрагивала вскользь, не вникая в мелочи. Та же ситуация с амулетом для меня — загадка всех загадок. Ведь заряжать его до смехотворных величин стоило немалых средств. Наш бюджет хронически трещал по швам во многом благодаря этому. И вдруг он заполнился сам по себе на пару месяцев вперед, да еще и столь мощно прибавив в характеристиках.

Как такое могло произойти? Кто управлял процессом? Ведь, если вспомнить прослушанные уроки, ци — слепая сила. Ее потоки протекают по одним и тем же руслам, сменить которые может лишь разум или животный инстинкт существ ПОРЯДКА.

С потерей ци ситуацию проверить смогу только завтра. Сейчас слив две сотни единиц на открытие двух атрибутов, я прилично уменьшил ее количество в резервуаре. Теперь остается проследить, снизится утечка или нет.

Беда случилась на двадцать третьей рыбе. Предыдущие двадцать две я вытаскивал играючи. Три-четыре килограмма для меня — невеликая нагрузка. Кайты — создания сильные, но, если засеклись надежно, и двух минут не проходило, как оказывались на берегу.

С этой поначалу все шло по проторенной дорожке. Почувствовав удар, рванул шнур, пробивая грубым кованым крючком рыбью пасть. И, ощущая сопротивление возмущенной кайты, начал крутиться справа налево, наматывая шнур себе на талию. Смешно, конечно, выступать в роли гигантской катушки, но зато и руки целее будут, и шнур не так сильно путается.

Сильнейший рывок сбил меня с ног, заставив прокатиться добрую пару шагов. Остановился я уже в холодной воде, инстинктивно зарываясь ногами в гальку. Так получилось чуть притормозить, но могучая сила настойчиво увлекала меня в реку. Будто трактором тянула, сопротивляться приходилось на пределе сил. Из-под подошв начали выворачиваться камни, сигнализируя, что долго мои «якоря» не продержатся.

Что за дела?! Это ведь обычная кайта, а не белая акула!

Активировав на пару секунд «рыбацкое чутье», чуть не выругался на языке из первой жизни.

Ну а как тут не возмутиться, если вместо трехкилограммовой кайты на другом конце шнура бьется живое бревно. Чудище — метра два с лишним. Одна из тех неприятных тварей, из-за которых привычные к холодной воде обитатели фактории не торопились открывать пляжный сезон на косе.

Этот монстр заметно побольше того, с которого стартовала моя рыбацкая карьера. Откуда такая тварь здесь взялась? Ведь только что всматривался в воду и ничего, кроме обычной мелюзги, не заметил.

Но это праздные мысли. Сейчас не думать, сейчас делать надо.

О блоке можно забыть. Я уже успел намотать на себя несколько витков шнура, да и не удержится он. Рыба чересчур огромная, она легко вывернет кол, ведь в гальку его глубоко не вбить.

— Бяка!!! — заорал я.

— Что?! — воскликнул упырь.

— Держи меня!

— Как держать?!

— Крепко держи! Она хочет меня утащить!

— Большая?!

— Даже больше первой!

— Ура! Гед поймал большую рыбу!

— Тут еще неясно, кто кого поймал!

Рыба рванула так, что я проехался на пятой точке около метра, бороздя ногами дно. А Бяка, ухватившись за плечи, волочился следом.

Нет, так дело не пойдет.

— Встань мне на ноги! — заорал я.

— Как это?!

— Вдавливай мои ноги в дно! Сильнее вдавливай! Я пятками торможу! Надо их вдавливать! Пятки в дно!

Продолжал кричать это на разные лады, пока до Бяки не дошло. Встав на мои голени босыми ступнями, он пригнулся, ухватившись за макушку. Больше здесь держаться не за что, а шатает нас здорово. Вот в таком неустойчивом положении мы и застыли на несколько секунд.

— Она не может нас утянуть! — торжествующе воскликнул Бяка, неотрывно уставившись на вытянутый в струну шнур.

— Ты еще не видел, какие она рывки может делать, — напряженно заявил я.

И кто меня за язык тянул? В следующий миг рыба рванула так, что я едва не заорал. Показалось, что шнур, обмотавший тело, начинает перерезать меня на две части.

Но нет — пронесло. Он безвольно опал, больше его ничего не тянуло.

Бесцеремонно сбросив с себя Бяку, я на четвереньках выскочил на сушу и там начал торопливо сматывать шнур, кое-как раскладывая его по берегу. Даже не став вытаскивать до конца сиротливо болтавшийся в воде конец, бросился приплясывать, скидывая мокрую одежду. Денек пасмурный, а вода даже поздней весной теплотой не отличается, зубы принялись отбивать чечетку.

— Где рыба? — потерянно спросил Бяка, начав скидывать свои лохмотья.

— Нету рыбы, — дрожащим голосом ответил я, продолжая приплясывать. — Эта гадина шнур оборвала.

— Лучше бы мы черемшой ловили. Она бесплатная и крепче, — вздохнул упырь.

— Ничего не лучше. Мы бы эту кайту никак не вытащили. Она слишком большая для нас.

Я увидел, что Бяка уставился куда-то мне за спину и глаза его стали перепуганными.

Обернувшись, не удивился, узрев Карасей в полном составе. И Рурмис с ними заявился — двоюродный брат вожака сорванцов.

Первым делом мелькнула мысль, что нас, голяком выплясывающих на берегу, все же решили поучить жизни при помощи испытанного народного средства под названием «тумаки». Но нет, не похоже, что эта орава замыслила недоброе. Ни малейших признаков агрессии не наблюдается, хотя и не сказать, что смотрят радостно.