Макс Мах - Чёрная луна [СИ]

— А ты можешь?

— Это не вопрос способности, а вопрос необходимости. Со тьмой в душе, ты становишься уязвима.

— Могу я спросить тебя про мать?.. — Герда хотела и боялась задать этот вопрос, но, кажется, время пришло.

— Ее нет, — ответила Другая Она. — И ты это знаешь не хуже меня, но признаться в этом самой себе слишком жестоко, не правда ли?

— Значит, она — это только моя фантазия?

— Да. Прости.

— А богиня? Неистовая тоже моя фантазия?

— Нет, Темная существует, — успокоила ее Другая Герда. — Но ей нет хода в мир людей, хотя она и может иногда на него влиять. Впрочем, она там, а ты здесь. Прийти к тебе она может только тогда, когда ты почти там. Когда грезишь или спишь…

За четыре недели, проведенные в Эриноре, ничего, по сравнению с первыми днями по приезду, для Герды не изменилось. Судя по всему, Иван Давыдов оказался единственным человеком, который смог ее узнать, что больше говорило о нем самом и силе его чувств, чем об изменениях, случившихся с самой Гердой. У других она вызывала лишь чувство дежавю или смутное беспокойство, но ни король, ни барон Гемма, — вместе с его супругой и дочерями, — ни капитан королевских гвардейцев барон фон Вальден так и не смогли вспомнить, где они «ее видели» или « на кого она, черт возьми, так похожа ». Тем более, никому из них не пришло в голову сравнивать госпожу де Фиен — названную сестру княгини де Ла Тремуй — с «известной всему городу» « сумасбродной лгуньей, поджигательницей и воровкой » Гертрудой Гемма. Встречалась Герда в эти дни и с Настоятелем Рогланского Коллегиума и его племянником. Эти двое не знали ту прежнюю Герду, но им определенно казалось, что Агнесса де Фаен им хорошо знакома. Впрочем, даже эти колдуны оказались бессильны увидеть в нынешней «блистательной» Герде жалкую бунтарку Маргерит, выброшенную за ворота Коллегиума по неправосудному приговору Георга де Сагана.

Герду такое положение дел вполне устраивало, тем более, что каждый новый визит во дворец, — а это, разумеется, сразу стало бы невозможным, узнай ее кто-нибудь из прежних знакомых, — казалось, прибавляет ей сил, вдыхает бодрость, обостряет разум, прибавляет уверенности в себе. Месть могла подождать — древние и вообще полагали, что с нею не следует спешить, — гораздо интереснее для Герды было разобраться в причинах той ненависти, которую испытывали к ней король Георг и ее бывший отец — барон Гемма. Она просто обязана была воспользоваться этим своим нежданным и негаданным возвращением домой, чтобы пролить свет на ту давнюю историю, с которой все началось, и о которой побоялся ей рассказать даже старик Эггер — старый скрипичный мастер, которого она почитала за настоящего друга. Но не меньший, а, возможно, и больший интерес представляла для Герды тайна артефакта, присутствие которого где-то в недрах замковой горы она так отчетливо ощущала, причем, похоже, единственная среди тех, кто посещал королевский замок или жил в нем постоянно.

Что ж, жизнь научила Герду, что по-настоящему интересными — стоящими — являются только трудные проблемы, решение которых доставляет истинное наслаждение. И еще она знала, что неразрешимых проблем не существует в принципе. Есть только вопросы, на которые пока еще не найдено ответов. Поэтому, удостоверившись, что никто за ней специально не следит, Герда стала выходить в город то одна, то на пару с Шарлоттой или Эмилем, или с обоими вместе, и при минимуме охраны. Они просто гуляли, наведываясь то в самую известную в Эриноре кондитерскую, то в винные погреба Эльба Конгрема. Заходили в лавки древностей и в мастерские художников, к знаменитым оружейникам из Бегера и в шелковый ряд, где продавались лучшие ткани со всех концов обитаемого мира. Зашла как-то Герда и к мастеру Эггеру. Сыграла одним пальцем гамму на спинете, стоящем прямо в мастерской, осмотрела несколько готовых изделий, — чудную скрипку и не менее выдающуюся виолу, — и, отпустив взмахом руки сопровождавшего ее на прогулке наемника, обернулась к старику.

— Вам привет от Герды Гемма, — сказала она, глядя равнодушным взглядом на испугавшегося ее слов старика. — Полагаю, вы понимаете, мастер, что, если я узнаю, что вы рассказали кому-нибудь о нашем разговоре, а я узнаю, — зажгла Герда огонь на своей открытой ладони, — тут все сгорит вместе с вами. Я понятно излагаю свои мысли?

— Да, — Эггер сник, сразу превратившись в древнего старика.

— Отлично. Тогда вопросы. Их просила задать вам Герда, и я не хотела бы возвращаться к ней без ответов. Вы понимаете?

— Да, — в голосе старика звучали нотки обреченности.

— Тогда, первый вопрос. Что за историю, связанную с матерью Герды Александрой-Валерией, вы побоялись ей рассказать?

— Это… — промямлил старик. — Это очень опасная история, госпожа…

— Сделать вам больно, мастер Эггер? — холодно поинтересовалась Герда.

— Не надо.

— Тогда, не тяните время, рассказывайте! И вот еще что. Для кого опасна эта история?

— Для тех, кто решится об этом говорить.

— Вы решились, — усмехнулась Герда. — Говорите.

— Александра-Валерия была фавориткой короля.

— Сиречь любовницей? — переспросила Герда, давным-давно догадавшаяся о том, кто был ее родным отцом. — Давайте без эвфемизмов, мастер Эггер! Итак, она спала с королем. Но в чем же здесь опасный секрет? Неужели, королева взревновала, или она была единственной шлюхой на королевском ложе?

— Она родила королевское дитя.

— Ну, и что? — Герда этого действительно не понимала.

Ну, что с того, что она внебрачная дочь короля? Этот факт неплохо объяснял ее положение в семье барона Геммы. Королевского бастарда из дома не выгонишь и тиранить не станешь. Даже то, что король не желал ее видеть при дворе, а барон предпочитал прятать ее от гостей, хорошо объяснялось историей с рождением внебрачного ребенка. Барон ее стеснялся, испытывая обычный стыд рогоносца, даже если рога ему наставил сам король, а монарх, вполне возможно, не хотел конфликтовать с осведомленной о тайне рождения Герды женой. Но откуда, тогда, такая ненависть? И за что король приговорил ее к смерти?

— Остальное — лишь слухи, ходившие в то время, — ответил на ее вопрос старик.

— Что за слухи?

— Якобы Александра-Валерия требовала от короля признать дочь принцессой крови.

— Принцессой крови? — поморщилась Герда. — Серьезно? Если так, эта женщина была безумна. С чего бы королю признавать бастарда законной дочерью?

— Ходили слухи, что у Александры-Валерии имелись некие основания требовать невозможного.

— Какие основания?

— Я этого не знаю, — покачал головой старик. — Полагаю, этого не знает никто, кроме короля и барона Геммы.