Урук Хромой - Орки [СИ]

Снег, белый, белый снег. Медленно падающий с низкого серого неба и засыпающий широкое ущелье, выходящее узким проемом на такое же серое море, сонно ворочающееся под падающем белым снегом и сливающаяся с небом недалеко от берега, не показывая линию горизонта.

Крутые склоны ущелья, теперь сильно разрушенные временем, торчат в небо, немного не дотягиваясь до него кривыми и редкими зубами вершин гребня. По ущелью течет такая же ленивая, как снег, река, причудливо извиваясь в поиске пути к морю, среди груд камня, когда-то бывшего чем-то построенным. Из-под снега в редких местах торчат обломки кирпичной кладки, гранитные блоки с истертой временем резьбой и множество уже не узнаваемых обломков окончательно скрытых снегом. По большей части ущелья нет и малейших следов деревьев или иной растительности. И только у самого среза воды, редкой грядой стоят кривые кусты, тянущие к небу засыпанные снегом голые ветви.

В море уходит сильно разрушенный морем каменный пирс. На его оконечности стоит такая же побитая временем башня. Не видно птиц с моря, не видно и не слышно птиц и в ущелье. Мертвая тишина разлита во всем ущелье, только мерный и негромкий рокот накатывающих на низкий галечный берег волн. Только едва слышный шорох падающего снега, и редкий шорох осыпающегося камня.

Постройки в ущелье, раньше занимавшие почти всю его площадь, лежат в развалинах, по виду сметенные невиданным ударом, искрошившим крепкие стены в мелкие обломки. Среди них выделяется чудом сохранившаяся, каменная площадка, даже сейчас не покрытая снегом, его как будто сдувает с нее невидимым ветром. Окружающие ее с трех сторон исиння черных пилона, почти не затронутые общим разрушением, мрачно и тускло поблескивают в тусклом свете зимнего настроения ущелья.

Сейчас, одновременно звонко звякнув, они пока еще тихо загудели, постепенно усиливая звук. Снег и так почти не касающийся их и камня площадки, стал, как показалось бы несуществующему зрителю, облетать всю конструкцию. В центре площадки появилось слабое свечение, сопровождаемое тихим треском и шипением. Оно все усиливалось, сливаясь во все расширявшееся пятно света, пульсирующее и дрожащее. Оно медленно сформировалось в плотный зеркальный овал, коснувшийся камня и, на мгновение замерев, с тихим звоном рассыпалось в серебристую пыль, коротким искрами осыпавшуюся в камень, исчезнувшую не долетев до него.

На площадке осталась полупрозрачная фигура, с каждым мгновением наливающаяся цветом и объемом. Помедлив, она шевельнулась, поднеся полупрозрачную руку к уже хорошо очерченному контуру головы и замерла, наблюдая, как она проявляется, тихо шевеля пальцами.

Одетая в длинную и плотную одежду, с глухим капюшоном на голове, она придерживала навьюченный ей на грудь груз и сейчас быстро огляделась, встав на колено и поставив глухо звякнувший груз на камень. Из складок тяжелого кожаного плаща появился слегка изогнутый клинок и пришелец внимательно и не торопясь осмотрелся, медленно крутя головой. Стянув освободившейся рукой капюшон и сняв большие, грубые очки, человек, а это был человек, еще и прислушался.

Встав, медленно обошел площадку с умолкшими пилонами, мимолетно погладив их разогревшиеся вершины, на которых сейчас быстро таял падающий снег. Он был среднего роста, худощав, как это стало видно, когда он сбросил плащ. Светло-русые волосы были коротко обрезаны, вытянутое лицо и светлые глаза. Холодные светлые глаза на бледном лице с парой еле заметных шрамов. Одетый в темно-коричневый кафтан длиною до середины бедра, темные штаны, заправленные в мягкие кожаные сапоги. Пара наручей из тесненой кожи. Широкий пояс с висевшими на нем ножом и ножнами от клинка в руке. Он привычно прикоснулся к крупному амулету на груди, на короткой цепи висевшему у него на шее. Осмотревшись, повернулся к своей ноше. Старательно завернутая в толстый войлок она небольшим тюком возвышалось над камнем площадки, почти доставая ему до колена. Еще раз покосившись на окружающий пейзаж, тихо вздохнул и, опустившись на одно колено, стал возиться с ношей. Через пару минут пристроив ее у себя на спине при помощи прочных ремней, шагнул в снег за пределами каменного круга.

- Десятник Альта, встаньте. Я, виндиктарий ордена Руфус, по праву данному мне капитулом, сообщаю, что суд по вашему делу начинается. Вы обвиняетесь в небрежении к службе Ордену, злостному уклонению от своих обязанностей, бегстве с поля боя и оставлении своего командира в бою.

Сидевшие в зале глухо загудели, тихо обсуждая услышанное. Виндиктарий Руфус, высокий седовласый, уже пожилой Егерь, со следами бурного военного прошлого, судя по цвету кожи проведенного в Приболотье, повел глазами, устанавливая тишину. После чего поправил форменную камизу с вышитыми знаками своей должности и продолжил.

- Десятник, вы слышали обвинение и готовы согласиться или хотите разбирательства в суде?

Стоявший под охраной двух Серых ветеранов из охраны виндиктария, Альта поднял голову и, брякнув кандалами, ответил.

- Я не согласен, прошу провести разбирательство моих проступков по правилам ордена, согласно Устава и правды.

Руфус кивнул головой и, пристально посмотрев в глаза десятнику, продолжил.

- Десятник, вы приняли предложение на рассмотрение вашего дела. Сейчас ваша судьба в руках Светлых богов и закона и правил Ордена. Готовы вы дать клятву?

- Да.

Десятник в сопровождении конвоя подошел к столу, за которым сейчас стоял виндикаторий, и встал на одно колено. Вытащив свой меч, тот опустил его плашмя на опущенную голову подсудимого и заговорил.

- Ты принимаешь право Ордена судить тебя и принять его волю, какой бы она ни была. Ты отказываешься от прав быть судимым по законам, - он на мгновение запнулся и, дернув уголком рта, продолжил, - княжества Аллейн. И примешь волю суда смиренно и полностью. Согласен?

- Да, согласен. И принимаю.

- Ты отдаешь себя на волю Светлых богов и примешь их волю устами суда Ордена?

- Да, приму.

- Ты клянешься говорить только правду, не увиливая и не щадя себя и других?

- Да, клянусь.

Вложив меч в ножны, Руфус произнес.

- Встань, десятник. Но у нас нет здесь еще одного полного брата Ордена. Если ты думал затянуть суд, то это ошибка. Время военное, и ты будешь судим по статусу войны. Разбирательство короткое, без суда. Наказание - смерть.

Побледневший десятник опустил голову и бурно задышал, справившись с чувствами, поднял посеревшее лицо и произнес.

- Значит, судьба. Я все равно уйду Серым, и пусть мою вину взвесят Светлые боги. Я готов.