Галина Гончарова - Маруся - 3. Попасть - не напасть [СИ]

Порвать нахалку!

В клочья!!!

И взрыв едва не исполнил скромную девичью мечту. Увы…

У кого-то на небесах оказалось странное чувство юмора. И вместо смерти получился криво легший на княжну и цесаревича приворот.

Когда Настя узнала, кто именно стал предметом Василия, она взбеленилась. И это еще мягко сказано. Она была в ярости, в отчаянии, в гневе…

Что ей оставалось делать?

Только убивать.

Нет человека, нет приворота.

Да, она знала о связи отца с Дарьей Благовещенской. И о том, что у нее может быть сводная сестра – тоже. И что?

Кого волнуют внебрачные ублюдки?

Настя воспользовалась своим положением дочери главы юрта и как следует порылась в бумагах на столе отца.

Ах, сколько знают, сколько замечают и запоминают дети! Это родители считают их маленькими, а детки-то выросли…

Детки скоро своих заведут…

Анастасия знала, кому из людей отца она нравится. Кто ей поможет. Кто…

Расплатиться придется, да. Пара поцелуев, но не больше… ладно, можно и чуть больше. Ради того, чтобы уничтожить ненавистную соперницу, Настя была готова на все.

И в Березовский отправился человечек из тех, что есть на службе у любого юрта.

Приказ он получил от Матвеева, хоть и не лично, но его печать, его подпись, его секретарь, который принес письмо – что еще надо?

Аванс – и тот.

Настя пару колечек заложила, хватило и на аванс, и на дорогу…

В Березовском человечек нашел Дарью Благовещенскую. Немного шантажа, немного уговоров – и та с удовольствием поквиталась с негодяйкой.

Да, и покушение в столице тоже дело рук Анастасии.

А что?!

Нечего у нее жениха уводить!!!

Матвеев слушал, слушал…

И наконец махнул рукой.

Сил у него не было даже орать.

– Иди отсюда…

Настя послушно поднялась.

– А Горская?..

– Не твоего ума дело…

– Но…

– ВОН!!!

Девчонка вылетела из кабинета вперед своего визга. И не услышала брошенного ей в спину короткого:

– Дура.

Оставшись один, Матвеев опустил голову на руки, вздохнул…

Это даже не кошмар.

Это – хуже.

Это дно…

Он столько времени пытался поднять свой юрт, столько в него вложил, столько сделал, и вот, из-за стечения обстоятельств, из-за глупой девчонки все летит в пропасть.

Все идет прахом, все…

Матвеев признавал за собой неблаговидные поступки, чего уж там! Законопослушными пусть мещане будут с крестьянами, тем бунтовать ни к чему. А он…

Он просто берет свое и распоряжается своим.

Ну… в перспективе – своим.

Матвеев был умен, не зарывался, не хапал поперек морды и постепенно укреплял свои позиции. Но на брак с наследником он пока не замахивался.

Вот со вторым-третьим сыном – вполне. А там…

Там видно будет, кто наследником станет.

Всякое в жизни бывает, уж он подскажет зятю, как себя лучше вести. Ненавязчиво так, исподтишка…

Тихой сапой, мягкой лапой…

На Анастасию он не рассчитывал. Мало ли, кто и в кого влюблен? Детская любовь… ну так что же? Кто из нас не влюблялся в детстве?

Но чтобы такое наворотить?

Пороли мало.

Вообще не пороли. А надо было, ох как надо…

Одна дура влюбилась, или вообразила, что влюблена, другая захотела помочь подруге, а поскольку девочки не из простых семей… вот и получилось.

Свою вину Матвеев признавал.

И не заметил, и упустил, и…

Даже с ученым – что такого?

Он ведь действительно гениален, ему приходят в голову самые невероятные решения, а Матвеев привык брать все самое лучшее.

Но кто бы ему сказал, что эта сволочь двурушничает? Что работает и на кого-то еще… на кого?

Романов пока молчит, молчит и государь, но уже сейчас ясно, что простой потерей влияния не обойдется. Нет, не обойдется…

Что ждет его юрт?

Что ждет самого Матвеева?

Придется ему сложить с себя полномочия, или вообще… голову отрубят? В хватке Романова Матвей Иванович и не сомневался.

Разве что…

Попробовать договориться? Не с князем Горским – в столице ни для кого уже не были секретом его отношения с дочерью, а лично с госпожой Храмовой? Если она согласится принять виру…

Только вот что ее устроит в качестве виры?

И устроит ли?

Вечно так! Наворотят бабы-дуры, а страдать кому? Ему…

Ох, грехи наши тяжкие…

– Ваше императорское величество…

Я сделала попытку приподняться, но меня уложили назад.

– Лежите, Мария. Вам пока еще не стоит подниматься. И – государь.

– Да, государь.

Иван Четырнадцатый был серьезен и сосредоточен.

– Мария Ивановна, я хочу вам кое-что предложить.

Я промолчала.

А что он мне может предложить? Эксклюзивный гробик? Или элегантный памятник? Один раз меня уже приговорили, второй я на слово никому не поверю.

Кажется, государь понял, о чем я думаю, потому что покачал головой.

– Не надо, Мария Ивановна. Я виноват перед вами.

Интересно, что он хотел услышать в ответ? Да, виноват? Или – что вы, государь, вы не можете быть виноваты?

Я не знала, поэтому предпочла промолчать. Умнее покажусь.

Государь не дождался ответа и продолжил свой монолог.

– Мария Ивановна, что вы хотите в награду?

Долго я не думала.

– Уехать в Березовский и заниматься там своим делом. Чтобы меня никто не трогал, государь.

– Про ваше дело я знаю, это полезно для государства, так что я не против. Но замуж вас выдать надо, Мария Ивановна.

Я едва не застонала.

– Но, государь!

– Мария Ивановна, вы станете добычей. Вы это понимаете? Вам нужен кто-то, кто сможет вас защитить. Можете вы предложить чью-то кандидатуру?

Я промолчала.

Ага, так я и назвала хоть кого.

Извините, государь, может, вам кто и поверит, но не я.

Уже – не я.

Хватит с меня подстав. Что, теперь надо поверить, что у императора совесть проснулась? Да ее ампутируют хирургически! У всех власть имущих!

Вот как они власть поимеют, так совесть и отваливается. Атавизмом!

Если я назову сейчас Благовещенского, я его подставлю по полной программе, даже не сомневаюсь. Нет уж.

Молчим, Маруся, молчим…

Или?

– Что требуется от меня еще, государь? Цесаревич свободен от приворота?

– Да, Мария Ивановна.

Я выдохнула.

Ну хоть тут проблемой меньше.

– Я рада, государь.

– Мария Ивановна, – его императорское величество прошелся по комнате, талантливо изображая колебания, а потом махнул рукой. – Ладно… Что такое юрты – вы отлично знаете. А какая между ними конкуренция…

Я молчала. Пусть врет дальше, я послушаю.

– Я знаю, вы считаете своим главным врагом Матвеева.

Почему же? Алябьев тоже отметился.

– У меня есть основания подозревать, что Матвеева подставили.

А у меня-то сколько этих оснований. Что ж, пока мне вроде бы не врут. Хотя – кто отменял метод Геббельса?