Алескандр Зайцев - Тактика малых групп

Вся полезность данного навыка дошла до меня гораздо позже, намного позже.

Взять бонус на силу уже было нельзя, и я выбрал крик «Бра!» — пригодится против сильных врагов…

На выходе из храма Рода меня встречает смотритель.

— Ты звал?

Вообще-то да, я целых пять минут просил у алтаря ответить на некоторые вопросы, но никто мне не ответил, а сейчас вот стоит, смотрит на меня. Оглядываюсь на вход в храм.

— О! Не беспокойся, просто мы не любим заходить в храм Рода.

— Э? — нет, то что они понимают, о чём я думаю, не вызывает у меня уже никаких эмоций, могут и могут это делать, пусть их, это факт, и я с ним смирился. Но почему не заходят то?

— Мы — слуги Дио.

— И? — мне всё равно не понятно.

— У каждого бога кроме Орида, — это имя бога равновесия, — есть свой антипод. У Света есть Тьма, у Хаоса есть Порядок. А кто антипод Рода?

— Дио? — а больше вариантов не было.

— Угадал, — умеют они такую гримасу скорчить, что несмотря на правильный ответ, складывается ощущение, что тебя держат за идиота, — Дио — бог Пустоты и Жизни, он противовес Роду — богу Начала и Конца. Поэтому нам, слугам Его, неприятно находится в храме родян.

— Неприятно?

— Да, мы можем зайти, всё же в этом раунде наш Господин — судья, но нам это не нравится, — и опять делает хитрое лицо. — Не люблю когда на меня со всех стен смотрят нули!

Это какие нули!? О! Кажется я понял, это глум над знаком Рода — кругом. И мне это ненравится. Пусть я даже не особенно верю в существование этого бога Рода, но это мне кажется оскорблением той группы в которой я состою, а следовательно и меня лично!

— Я пошутил, — тут же, прочтя мои мысли, размахивает руками смотритель. — Остынь, мы не хотим ссорится с тобой.

— Я не люблю такие шутки, — надо сказать я горд собой. Со мной не хотят ссорится сами смотрители!

— Понятно, — но тут мой собеседник надевает маску чиновника. — О чём хотели спросить?

— Первое. По какому принципу шёл отбор людей-игроков.

— До вас была доведена эта информация.

— Мне нужно уточнение, — настаиваю на своём.

— Те, кто играли в режиме двадцать четыре на семь в течении не менее пятиста дней, — смотритель улыбается и продолжает, — те, кто даже обедать и в туалет ходили не снимая гарнитуру связи.

И по глазам вижу, что он говорит вроде как обо всех, но намекает конкретно на меня.

— Возраст людей-игроков, есть ли рамки?

— От восемнадцати до пятидесяти.

— Врёте, я видел пятнадцатилетних!

И тут же моё тело скручивает безумная боль. А голова будто в тисках оказывается.

— Мы. Не. Лжём! — почти по слогам произносит смотритель и боль отступает. — Не смей нас оскорблять, — он поправляет складку на своём плаще. — Тот, кого ты принял за пятнадцатилетнего, ему на самом деле двадцать один, просто выглядит он так. Хм-м. Молодо!

— Я понял, — пытаюсь отдышаться. Вот сволочи, могли бы и предупредить, а не сразу такой болью бить!

— Ещё вопросы?

— Да, — уф-ф, мне удалось восстановить дыхание. — Я видел на острове девушек. И не так и мало. А здесь не встретил ни одной.

— Всё верно, мы не разбирали мужчина или женщина. Нам всё равно. Просто так получилось, что играющих в таком режиме представительниц прекрасного пола, оказалось примерно в десять раз меньше чем вас — мужчин.

— Логичное объяснение. Но что с тем, что их тут нет? Они остались на острове?

— Нет. Просто им настойчиво рекомендовали не выбирать Столицу в качестве первоначальной локации, потом поймёшь почему.

Пойму «почему», какой-то странный ответ, но иного видимо мне не дадут.

— Стой! — успел я крикнуть, когда смотритель начал уже истаивать.

— Да?

— Отсюда есть выход?

— Есть.

— Где?

А в ответ только смех…

— Нам надо решить, — оглядываю всех собравшихся тяжёлым взглядом, — как мы поступим сейчас и как будем поступать впредь.

За Эда в этом вопросе я спокоен, меня интересуют ответы Каркуша и Павла. По сути, этот опрос — профанация, как бы они не ответили, я всё равно буду делать так, как я уже решил. Но узнать настроение и как относятся члены буквально сегодня организованной группы к таким вещам — это принципиально для того, чтобы планировать дальнейшее будущее с ними.

— За стенами города находится один из нас.

Да, это банально «один из нас». Да, это по сути чушь. Ну как Джас может стать одним из кого-то, если эти кто-то сами стали группой совсем недавно. Будь это в мире Земли, моя речь была бы, по сути, валом пафоса и ничего более. Но здесь. Здесь всё иначе. Тут иное всё. И люди инстинктивно тянутся друг к другу, и эти несколько часов вместе тут равны неделям размеренного существования.

Я на своей шкуре испытал, что даже игрушечная, не настоящая смерть — это более чем просто больно.

За Эда я спокоен. Он из тех, кто пусть даже спонтанно встав на одну из сторон, не сменит её без очень основательных причин. Да и к расте он относится очень положительно.

— Поэтому я не хочу никого заставлять поступать так, как поступлю я.

Именно эта фраза более чем правдива. Я много играл и, на удивление, многому в играх научился. И одно из этого многого, было умение подбирать команду. Лучше потратить неделю на подбор людей под себя, чем потом месяцы мучиться с теми, кто вроде бы и хорош в своём деле, но мыслит иначе, ценности и мотивации имеет иные. Нет, если вы нацелены на результат, то безусловно вам лучше собрать команду профи и, проявляя чудеса дипломатии, управлять ими. Но если вы как я в играх жили-отдыхая, то первый путь — он разумнее. Мне успели понравится и Карл, и Павел — оба не хныкающие, не распускающие слюни, с головой, а не жопой на плечах. Но если они ответят иначе, чем я жду, то я без малейшего сожаления с ними расстанусь. Объясню им всё чётко и честно, чтобы не было потом обид и скрытой ненависти, и расстанусь.

— Это я считаю, что Джастина надо вытаскивать, у вас может быть иное мнение. Да, он может умереть за стеной и воскреснуть в храме. И будь дело в этом, я бы сам предложил ему такой путь.

Вижу, что совсем другого ожидали от меня все, даже Эд. Что я буду говорить о том, что надо биться за своих невзирая ни на что, и так далее.

— Если бы от нашего решения и правда зависело жить Джасу или умереть последней смертью, то я бы пошёл его спасать в первых рядах.

Я говорю это и понимаю, что не знаю, правду произносят мои уста или ложь. Вообще, когда говоришь такие вещи, даже если веришь в них, всё равно велика вероятность того, что ты поступишь иначе. Ты можешь свято верить что поступишь благородно, но в критической ситуации застыть как изваяние. Поэтому я не знаю, лгу я или нет.

— Речь сейчас о другом. Не о жизни и смерти в тех понятиях, что нам были привычны ранее.