Андрей Кокоулин - Мастер осенних листьев

— Что?

— Руку, — повторил правитель Амина.

Кафаликс подтолкнул Эльгу ближе к столу.

— Не эту, — титор отпихнул руку с листом на запястье, — другую.

Из складок мехового горжета он выудил каменную фигурку на цепочке, подышал на круглое основание и прижал его к тыльной стороне Эльгиной ладони. На коже, в черном круге, отпечатался пушистый красный зверек.

— Теперь ты можешь не беспокоиться в Амине о ночлеге и еде, — сказал Гельмих Астараго, любуясь зверьком. — Ты это заслужила.

Эльга чуть не расплакалась. Ей хотелось сказать, что это зря, что она совсем не слышит листья и, наверное, разучилась набивать букеты, но только хлюпнула носом.

— Кроме того, — сказал титор, — от себя лично я вручаю тебе в награду пятнадцать эринов. — Он выложил на стол кожаный мешочек. — За портрет. Хотя, — он понизил голос до заговорщицкого шепота, — я не очень узнаю в нем себя.

Эльга кивнула.

— Что ж, — сказал титор, отвлекаясь на какую-то подсунутую писцем бумагу, — у тебя есть просьбы или пожелания?

— Нет.

— Серьезно? — удивился титор.

— Мне нужны доски, для букетов, — решилась Эльга.

— Сколько?

— Двадцать. Или тридцать.

— Хорошо, — согласился титор.

— Липовые.

— Я понял. Еще?

— Все.

— Тогда… — титор замолчал, задумался. В его глазах засветилась мысль. — Мне тут Руе пишет, что ему нужны воины. Причем просит, чтобы я отправил к нему даже мальчишек, едва-едва набранных в охрану.

— В Тангарию?

— Знаешь уже? Там наши дела идут не очень. Эрцгавры эти! А по слухам даже не эрцагвры… то есть, они тоже… Письмо за письмом. Не важно, — махнул рукой титор. — Я к чему? К тому, что у меня в Салланце стоит отряд в две дюжины, сторожит деревню Яблонец от местечка Ружина.

— Они воюют?

Титор вздохнул.

— Хуже. Они готовы друг друга поубивать. Башквицы и Ружи. С одной стороны человек тридцать идиотов и с другой столько же. Лет пятьдесят между собой разобраться не могут. И бабы еще дуры! А с прошлой осени за ножи схватились. Пришлось туда отряд отправить. Куда годится, если подданные у правителя друг дружке кровь пускают?

— А из-за чего? — спросила Эльга.

— Так сами уже не помнят.

— По преданиям, — сунулся сбоку кафаликс, — Осип Башквиц, покойный прадед Башквицев, телегу сена у Ружей украл. Только не сам по себе, а в отместку за оленя, что Осип убил, а Ружи себе присвоили. Правда, Ружи говорят, что олень этот в зачет улова шел, что Башквицы из коптильни взяли.

— Поняла? — спросил титор.

— Нет, — сказала Эльга.

— Вот! — правитель Амина откинулся на стуле. — Они и сами запутались, кто кому первый чего сделал. Но ненавидеть друг дружку от этого не перестали. В общем, Эльга, мне необходимо, чтобы ты эту вражду пресекла.

— Господин титор…

— Я думаю, ты справишься. Заодно отвезешь голове сторожевого отряда господину Некису приказ отправиться в столицу Края. Ты уж поразмысли сама, как там местечки примирить. Сколько тебе времени понадобится?

— Господин титор… — Эльга помедлила. — Я бы не хотела вас подвести, но, кажется, листья теперь меня не слышат.

— А доски тебе тогда зачем? — титор посмотрел на потупившуюся девушку. — Про запас?

Он подождал объяснений, потом снова занялся бумагами.

— До Салланцы — день езды, — сухо произнес он, отчеркивая что-то палочкой. — Надеюсь, за это время ты разберешься сама с собой.

— Гос…

— И с листьями разберешься тоже, — повысил голос титор. — Мастерство просто так не пропадает. Приказ отдашь сразу по приезду. Я напишу Некису, чтобы он неделю со сборами в столицу подождал. Но дальше, если в этот срок не уложишься, придется тебе между деревенскими идиотами стоять самой. Вот!

Он прихлопнул лист печатью, свернул и подал Эльге.

Эльга взяла перевязанную тесьмой бумагу. Титор больше не обращал на нее внимания, склонился над раскрытой писцем книгой.

— Что тут у нас?

— Все, госпожа мастер, вы можете идти, — приобнял девушку за плечи кафаликс. — Господин титор восхищен вашим мастерством, но очень занят. — Он подобрал кошель с эринами. — У вас, кажется, имелся фургон?

— Да, мы остановились сразу за городскими воротами, — сказала Эльга, мягко увлекаемая кафаликсом из зала. — Нам запретили ехать дальше.

— Это понятно. Мятеж.

— Да, — кивнула Эльга. — Но мы не знали. Возможно, Сарвиссиан уже уехал.

— Из города никого не выпускали до сегодняшнего дня, — сказал кафаликс. — Вы сейчас отдохните. Я распоряжусь насчет досок, завтра утром их погрузят, и вы сможете выехать в Салланцу. В гостиницах смело показывайте печать.

Они остановились у дверей в комнату.

— Господин Саргюс, — тихо сказала Эльга, — я не уверена, что у меня получится. Вы понимаете, пальцы — будто мертвые.

Кафаликс сунул эрины ей в ладонь и открыл дверь.

— Не сомневайтесь. Господин титор в вас верит! А он мало в кого верит. Разве что в Дидеканга Руе и в вас.

Он подтолкнул девушку. Эльга ступила за порог.

— А еще я клятвопреступница. Слышите?

Она обернулась, но в коридоре никого уже не было.

Сарвиссиан обрадовался ей, будто родной дочери.

— Госпожа мастер!

Неловко подступив, он обнял Эльгу, прижал к себе. Пофыркивали Глице и Аннике, косились добродушно. За пологом в фургоне громоздились доски, желтый ряд слева, желтый ряд справа, одуряюще пахло свежим смолистым деревом. В закутке из сена, как в гнезде, под фонарем и повисшим на крючке фартуком расположились клубни, корзины и одежный ворох.

— Тут, говорят, был мятеж.

— Ага. А вы как? — спросила Эльга.

— Ничего. Я-то чего? Сидел, как мышь.

За спиной покашлял кафаликс.

— Вы должны проверить заказ, госпожа мастер, — сказал он. — А я обязан отчитаться перед господином титором.

— Хорошо.

Ухватившись за край полога, Эльга запрыгнула в фургон.

— Так мы едем? — спросил Сарвиссиан.

Девушка отпихнула с пути оранжевую тыкву. Откуда взялась?

— Едем, дядя Сарви.

— А куда?

— Салланца, — вместо Эльги ответил кафаликс.

— Бывал, — кивнул Сарвиссиан. — Хороший городок.

— В вейларе все городки хорошие, — сказал кафаликс, — мы следим.

— Ну, не везде.

— Если вы про северные окраины, то это связано с тем, что редко кто хочет жить рядом с дикарями. Опять же — лес.

Эльга, присев у борта, внимательно осмотрела доски. Затем переместилась глубже. Липа постукивала о липу. Доски были в один размер. Как на них, интересно, поместятся три десятка Башквицей и столько же Ружей? Ох, о чем только думается, когда ничего не хочется? Никто не поместится. Никто.

— Все хорошо, господин Сагрюс.

— Тыквы — это от меня, — сказал кафаликс. — Они сладкие, честно.

— Тогда мы поедем?

— Да, мягкой дороги.

— Долгой жизни.

— Ну! — Забравшись на передок, Сарвиссиан легонько стегнул лошадей. — Долгих лет, господин кафаликс.