Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [СИ]

Я стою на коленях перед обалдевшей Натсэ и прошу её стать моей женой.

Презрительный взгляд Локвинеи.

Задумчивый взгляд Сиек-тян…

Кто-то носится по залу с верещащей русалкой под мышкой… Искренне надеюсь, что это был не я.

Огненные буквы:

Новый ранг: 2. Текущая сила Огня: 67. Пиковая сила Огня: 98.

— У меня ранг поднялся! — ору я, стоя на столе.

— Урррра! Чарку ему, чарку!

— Свечей мне! Или факелов! Я вам сейчас такое покажу — «Раммштайн» отдыхает!

— Раммштайн отдыхает! И мы отдохнём!

Опять затмение.

Натсэ и Сиек-тян тащат меня по коридору, и я слышу удаляющийся хор: «Du riechst so gut! Ich geh Dir hinterher…».

— Он всегда так напивается? — спрашивает Сиек-тян.

— У него сегодня трудный день, — отвечает Натсэ и чему-то смеётся.

В комнате меня положили в ракушку. Сиек-тян исчезла. Я встал…

Было уже темно, но я где-то нашел руну, включил свет и принялся выгонять Натсэ с дивана на кровать, затирая что-то о рыцарской чести, размахивая мечом и обещая зарубить Логоамара. По итогу я получил пяткой в скулу и услышал крик, исполненный страдания:

— Морт, успокойся, пожалуйста, я спать хочу!

Последнее, что помню — упал на мраморный пол. Он был такой приятный, прохладный…

Пробуждение было мучительным. Нет, у меня, как ни странно, почти не болела голова, ничего такого. Просто, еще до того, как открыть глаза, я начал вспоминать вчерашнее… Нет, правда, это что — был я?! Невозможно. Исключено! Как мне теперь смотреть в глаза Натсэ? Да и вообще кому бы то ни было. Лучше уж вообще глаз не открывать. И не шевелиться. Вот так и останусь лежать мордой в пол: «Йа невидимко».

План был безупречен во всех отношениях, кроме одного. На собрании внутренних органов произошел разлад. Все, даже желудок, поддержали идею невидимости, договоренность уже практически скрепили нерушимой клятвой, но вдруг пришёл он. Его Величество Мочевой Пузырь. Он презрительно посмотрел на Мозг, Сердце, Желудок, Руки, Ноги, Глаза — на всех. И сказал: «Ребята, я даже притворяться не буду, будто ваше мнение что-то для меня значит».

И собрание закончилось. Вот что называется «рычаг давления»…

Я робко открыл один глаз и тут же его закрыл. Мысленно сосчитал до десяти.

— Ты уже минут пять, как проснулся, — спокойно сказала Натсэ. — А вот меня учили контролировать дыхание. Если бы я притворялась, ты бы не узнал.

Ага, ясно. Она решила начинать не с «между нами всё кончено». Издалека зашла. Коварная…

Я опять приоткрыл глаз. Натсэ лежала на животе, подперев подбородок руками, и смотрела на меня. На ней была привычная форма Атрэма — белая блузка и черная юбка.

— Если очень нужно, я могу даже мертвой прикинуться — не отличишь. Но мой максимум — три минуты. Потом — либо правда умирать, либо начинать дышать, — сказала она, беззаботно болтая в воздухе босыми ногами.

— Скажи честно, — просипел я. — Ты на что-то намекаешь?

— Намекаю? — удивилась она. — Нет, просто говорю. Это беседа. Ну, знаешь… Ты из другого мира, о котором толком ничего не помнишь, а я с детства только и делала, что училась убивать, а потом убивала. О чём-то же нам нужно разговаривать.

— Ты хочешь сказать, что твоё сердце не переполняет презрение после того, что было вчера?

— Морт! — Она перестала болтать ногами и серьезно на меня посмотрела, даже слегка покраснев. — Вчера всё было чудесно.

Я мысленно отмотал запись вчерашнего дня назад и обнаружил там и вправду нечто чудесное.

— Я не об этом. Я про то, что было на пиру…

— На пиру? — Натсэ удивилась и, похоже, сразу перестала смущаться. — А что там такого было? Ты нажрался вдребезги.

— Вот! Я как раз об этом.

В её взгляде появилось недоумение.

— И почему я должна тебя презирать? Как говорили у нас в Ордене: хочешь узнать человека настоящего — посмотри, каков он пьяный.

— И?..

— Морт, ты нажрался и вёл себя, как дурак. Поверь, я ничего нового для себя не открыла. Хотя, конечно, предлагать устроить огненное представление — это было слишком. Но к этому времени все уже перепились до такой степени, что никто даже внимания не обратил. Хватит страдать, иди и приведи себя в порядок. Логоамар уже заглядывал, скоро нас повезут в академию. Завтра начинаются занятия.

Она помогла мне подняться. Всё тело затекло, я еле волочил ноги. Однако у дверей ванной комнаты я сделал над собой усилие и дальше двинул своим ходом. Сначала прошёл в уборную, потом умылся, причесался. Поглядел на себя в зеркало — вроде ничего. Только переодеться, конечно, надо.

— Морт, у тебя что-то жужжит! — позвала из-за двери Натсэ.

Талли! Вернее, Авелла. Вот ещё повод для головной боли… Эх, а я на сестрёнку сердился. Нам с ней обоим нельзя пить, категорически противопоказано!

Я выскочил из ванной, нашел в мешке зеркальце и увидел суровый лик Лореотиса. Коснулся, чтобы ответить, и машинально вернулся в ванную, прикрыв за собой дверь.

— Первое, оно же главнейшее, — без лишних приветствий начал Лореотис. — Вчера вечером я ощутил, как моё сердце переполняет светлая радость, хотя я ничего специально для этого не пил. Скажи мне правду: ты прошёл тропой достойных?

Мозг спросонок работал плохо, и мне понадобилось две-три секунды, чтобы сообразить, о чем речь.

— Прошёл, — кивнул я.

— Есть! — выдохнул Лореотис и ударил кулаком в ладонь. — Я знал! Я чувствовал. Видишь, как я за тебя переживаю, Мортегар? Моё сердце бьётся в унисон с твоим, брат! Которая из двух? Впрочем, молчи, и так ясно. Была бы Сиектян — у тебя бы сейчас на лице был след от удара мечом. Но я вижу на лице твоем озабоченность. В чём дело? Поделись с братом тревогой.

— Вчера был пир. И, боюсь, я вёл себя неподобающим для рыцаря образом.

— Это как? — заинтересовался Лореотис. — Матом ругался прилюдно?

— Кажется, нет.

— Ну так чего ты мне тогда мозг тревожишь? — разозлился он. — Ладно, давай о серьезном. С сестрой твоей я разобрался, вып… вылил все её запасы и поговорил с нужными людьми в городе. Если ей хоть стакан кто нальёт — будут иметь дело со мной.

— Отлично, — кивнул я и вздохнул с облегчением.

— «Отлично» там даже рядом не стояло. Максимум — «удовлетворительно», и то — с огромным минусом. Тебя не озадачило то, что я говорю с тобой через артефакт магов Воздуха?

Сердце ёкнуло. Я вообще-то думал, что Лореотис говорит из домика Талли, несмотря на то, что с каждым мигом замечал всё больше деталей, опровергающих эту мысль. Нет… Он говорил из моего дома. Вернее — из подземного дома Мелаирима. Из моей комнаты!

Лореотис встал и повернул зеркальце. Изображение замелькало, потом остановилось.

— Привет! — улыбнулась мне стоящая у стены Авелла и помахала руками.

Цепи, приковывающие её к стене, забренчали.