Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [калибрятина]

— Исхат… Кого?! — переспросил я.

— Ну, эти волосатые чудовища, которые похищают девушек, загулявшихся после захода солнца, и потом возвращают их с уродливыми младенцами. Сам-то я не видел, но мне про них кто-то рассказывал. А! Да, это был тот старик в горном поселении чорров, мы там гостили, когда ты была ещё совсем малюткой. Помнишь, милая? — Логоамар положил руку на колено Сиек-тян.

Мы сидели в просторной корабельной каюте втроём. Корабль к академии подогнали исключительно из-за моих истерик. Событие это было из ряда вон, и все студенты высыпали из общежитий потаращиться. Логоамар же поднял корабль на поверхность, и теперь он мирно покачивался на волнах со спущенными парусами. Здесь мы могли не волноваться, что разговор подслушают.

— Это была сказка, отец, — улыбнулась Сиек-тян. — Так они пугают детей.

— Да? — смутился Логоамар. — Хм… А мне казалось, он говорит правду… Наверное, я тогда изрядно запировался.

— Да уж. — Улыбка исчезла с лица Сиек-тян.

— Ну, в любом случае, я веду к тому, что иногда разум, взволнованный переменами, может выкидывать те ещё фортели, — сказал Логоамар. — Однажды на поверхности мне показалось, что по залу скачет изумительно красивая белая лошадь. Я тут же встал из-за стола, запрыгнул на неё, она принялась брыкаться, а потом оказалось, что это служанка в белом…

— Папа, пожалуйста, хватит о своих пьянках! — воскликнула покрасневшая Сиек-тян. — Или хотя бы позволь мне выйти.

— Вы что, — вступил в разговор я, — хотите сказать, что чёрная скала мне почудилась?

— Белая лошадь была совсем как настоящая, даже ржала…

Сиек-тян молча вскочила и выбежала из каюты, хлопнув дверью.

— Или это надо мной ржали? — задумался Логоамар, словно и не заметив бегства дочери. — А вы уверены, что не видели ни одного Исхат-Траходура? С чего бы старому чорру рассказывать мне такие дурацкие сказки?

— Скала была настоящей, — настаивал я. — Натсэ тоже её видела. Здесь! Вот точное место. — Я ткнул пальцем в разложенную на столе карту.

— Натсэ, — повторил Логоамар. — Да-да, я слышал, что вы вступили с ней в мирской брак и теперь живёте вместе…

— Да какое это имеет отношение к делу? — застонал я, закрыв лицо руками. — Давайте не будем о Натсэ. У меня уже мозоль на языке…

— Сэр Мортегар, это излишняя для меня подробность и, насколько я знаю, неприемлемый для рыцаря способ выражения любви к женщине. Надеюсь, вы понимаете, что с моей дочерью нужно будет действовать иначе? Не то чтобы я возражал, если вы начнёте с…

Тут уже я вскочил и вылетел следом за Сиек-тян. Ладно, каюсь, виноват: чувствовал же, что в этом мире нет такого фразеологизма, как «мозоль на языке». Но эти слова Логоамара просто оказались тем самым игольным ушком, которое ломает спину верблюда, или как там… А, неважно.

Увидев замершую у борта Сиек-тян, я пошел к ней. Она-то, кажется, мне верила, но заставить своего отца думать о чём-то, кроме пиров и возрождения клана, было за пределами её скромных возможностей.

Вот уже неделю я безуспешно пытался донести тревожную информацию до Логоамара. Сначала обратился к куратору, но тот только посмеялся. Потом я пришёл к ректору — он отказался меня слушать. Я принёс в его кабинет меч, испещренный рунами Огня. К находке отнеслись серьёзно. Известили, наконец, главу клана. Меня тщательно опросили… И что? Пришли к выводу, что меч я нашёл. Какого только барахла не валяется на дне морском.

Иногда я просто мечтал, чтобы мертвяковая армия уже как-то себя проявила. Или чтоб дракон вышел из пещеры и чего-нибудь подпалил. Серьёзно, у меня была просто патологическая потребность сказать: «Я же говорил!».

В академии же началось какое-то безумие. На второй день нас посвятили в маги, открыли ветви заклинаний, дали немножко поиграть с водой. Но уже с третьего дня завалили таким количеством письменной работы, что у меня уже рука отнималась. Доклад о рунах, сочинение на тему «Почему я хочу быть магом Воды», конспект статьи «Магия: истоки. Теория четырёх сердец», которую библиотекарь не давал на руки, и приходилось всем потоком, сидя на головах друг у друга, грызть гранит науки. Все работы были строго обязательными, и за несвоевременную сдачу полагалась суровая кара: переписать работу трижды.

— И какой дурак придумал начинать занятия летом? — стонал я, вваливаясь в свою комнату с грудой учебников и тетрадей. — К тому же под самую Благословенную неделю.

— В том и смысл, — отвечала Натсэ. — В Благословенную неделю маги особенно… Хм… влюбчивы. Оставлять молодых без присмотра не рискуют. И специально загружают по самую макушку. После Недели легче пойдёт.

С Натсэ тоже не всё было гладко. На следующий же день после нашего драконьего приключения, вернувшись с занятий, я обнаружил, что кровати опять стоят отдельно, а моя супруга какая-то хмурая. Попытался осторожно разузнать, в чём дело, и Натсэ сказала, что ей нужно время. Я, разумеется, тут же решил, что время ей нужно, чтобы подумать обо мне, а когда время закончится, она меня бросит. Конечно, я позволю ей уйти, и только долгими ночами буду вызывать интерфейс и грустно вглядываться в строчки:

Раб-телохранитель Натсэ — 1 шт.

Мирская супруга Натсэ

Эти мысли, похоже, очень ясно выразились у меня на лице. Натсэ молча вытащила из-под кровати свой меч в ножнах и долбанула меня по голове.

— Хорошо, Морт, — сказала она. — Я попробую объяснить так, как могу. Видишь ли, когда мне было двенадцать, один неодолимый враг нанёс мне рану, от которой нельзя исцелиться. Каждый месяц рана даёт о себе знать, и каждый месяц мне нужно немного времени, чтобы это пережить.

— Плохо… — только и сказал я.

Она зачем-то ударила меня ещё раз и вздохнула:

— Нет, Морт, это скорее хорошо.

— Но разве нельзя как-то помочь…

— Можно. И я уверена, что однажды ты меня исцелишь, по крайней мере на какое-то время, но давай это будет нескоро, а?

— Да как скажешь. — Она совсем сбила меня с толку. — А… Поплавать вечером не хочешь?

С глубокой жалостью она посмотрела на меня. Потом улыбнулась. Потом нахмурилась. Легла на свою кровать, повернувшись ко мне спиной, и буркнула:

— Нет.

В общем, последняя неделя у меня выдалась непростой. Я нигде не находил опоры. Даже на занятиях отвлечься не получалось — там меня преследовал внимательный взгляд молчаливого Гиптиуса. Парня, которому не будет дозволено стать первым у своей жены. Бесил он ещё больше тем, что программа первого курса ему явно была не нужна. Он и заклинаниями уже владел, и ранг у него был какой-то серьёзный — сам я почему-то не мог посмотреть, но слышал — и вообще, складывалось впечатление, что Гиптиус торчит в академии только ради того, чтобы мазохистски на меня таращиться. Бр-р-р...