Василий Криптонов - Эра Огня 2. Непогашенная свеча [калибрятина]

— Ничего. — Я улыбнулся. — Меня нет.

И я действительно исчез. Сгинул, распался, обратившись в пламя. Оно жадно вгрызлось в кресло, перекинулось на соседнее… Я перекинулся на соседнее!

«Ещё, ещё!» — доносился из какого-то междумирья голос Искорки.

Я горел посреди зала и видел весь зал, как будто у меня были десятки глаз. Видел рыцаря, который попятился от меня. Растаяли его доспехи, меч. С криком он бросился к двери, и я полетел вдогонку. Убивать не хотел — скользнул в голову. Огню под силу выжечь память. И вот, сэр рыцарь, Мортегара не существует. Вы понятия не имеете, куда он делся.

Я почувствовал дикую боль рыцаря и поспешно отступил. Рыцарь упал на пол, как подкошенный, а я продолжал гореть. Не было уже ни кресел, ни стола, но мне не нужна была пища этого мира. Я питался тем, что творилось в лаве Яргара. Там я доказывал Искорке, что не уступлю ей. Там сопливый мальчишка, сходящий с ума, увидев поднятую ветром юбку, пытался подчинить стихию, выжить в жарких объятиях, остаться собой.

Возможно, оставались секунды… И я поспешил в путь.

***

— Я не могу! — вырвался у меня стон.

Мы с Искоркой, сплетясь в одно целое, тонули. Плыли сквозь лаву к ядру земли, к пылающему сердцу мира. И весь жар, нас окружавший, был жаром страсти.

Сладкие судороги сотрясали меня. Это было так просто — утратить контроль, позволить Огню захватить меня, раствориться в этом сладком безумии. Да есть ли в мире что-то важнее в этот миг? Есть ли что-то вообще, кроме этого неистового соития?

— Давай, — стонала Искорка. — Ещё чуть-чуть…

И я всё глубже входил в неё, захлёбывался Огнём, задыхался…

Нет.

Почему-то мне пригрезилось лицо Дамонта в ту ночь, когда я принял печать Земли. Отал. Расставание с прошлым. Приди и помоги мне! Я прощаюсь с прошлым собой, с жалким мальчишкой, для которого не было в мире ничего важнее женских ласк.

В тот миг, когда на моей руке, обнимающей Искорку, проступила черная печать, я перестал дрожать. Теперь затрясло её.

— О-о-о, Морт! — закричала она.

Земля — это твёрдость и надёжность. Я ощутил себя скалой, у подножия которой бьётся океан живой лавы. Однажды и скала не устоит, расплавится. Огонь пожирает всё, рано или поздно. Но мне не нужна была вечность. Мне нужны были секунды.

Я есть.

Я — маг Земли, рыцарь Ордена. И это — по-настоящему.

***

В реальном мире я почувствовал себя целым миром. Огни факелов и свечей, костров и пожаров, каминов и курительных трубок — я был везде, но моего разума не хватало, чтобы это всё осознать.

«Мортегар…» — услышал я своё имя и рванул туда.

Увидел Авеллу и Лореотиса. Они сидели в святилище, смотрели прямо на меня и не видели.

— Хоть бы он скорее вернулся, — вздохнула Авелла.

— Вернётся, — сказал Лореотис, потирая забинтованную ногу. — Этого раздолбая хранят сами стихии, иначе он бы во младенчестве голову себе свернул.

Авелла рассмеялась. А я ушёл. Не то, не сюда…

«Мортегар».

Я бросился к новому зову и увидел Сиек-тян. Она сидела напротив меня, опустив голову на плечо какого-то парня, который тыкал в меня веткой.

— Дрова сырые, — с улыбкой сказал он.

— Интересно, этот дурачок нашёл мою записку? — задумчиво сказала Сиек-тян.

Нашёл. Сейчас ещё кое-кто кое-кого найдёт.

Я взметнулся вверх огненным столбом. Огляделся. Далеко-далеко увидел одинокую фигурку, бредущую по земле. Фигурка замерла, увидев меня.

Я сложился в буквы: «Она здесь!». Всего лишь на миг, но этого хватило. Фигурка перешла на бег. Удачи, Гиптиус. Видишь: стихии тебе помогают.

«Морт! Прости…»

Я рванул на этот голос, и теперь угадал. Я горел в водной толще, летел огненной струёй прямо на неё. Натсэ опустила меч. Понимала, что не успеет, не сможет больше ничего.

— Прости меня, Морт…

***

В Яргаре я отстранился от Искорки и услышал её разочарованный стон.

— Неужели тебе не хочется закончить со мной? — жалобно спросила она.

Я подался назад и обнаружил себя на краю вулкана, полностью одетым, в чёрном плаще.

— Я с тобой закончил, Искорка, — улыбнулся я ей. — Я…

***

— Я есть!

С этими словами я появился перед зажмурившейся Натсэ, а в следующий миг мне в спину ударил огонь.

Он не причинил мне вреда. Я коснулся губами напряженных губ Натсэ. Она распахнула глаза.

— Печать, — выдохнул я струйку пузырей.

Девочка-убийца совершила скачок от обреченности через изумление и радость за мгновение. Сорвала с шеи печать и набросила на меня. Я, глубоко вдохнув, развернулся. Правая рука достала из Хранилища меч. Я улыбнулся в костлявое, местами покрытое тонким слоем мяса лицо мертвеца.

— Я есть! — сказал я, прежде чем рубануть сверху вниз, наискосок, развалив восставшего пополам.

***

Отдав мне печать, Натсэ в плавательном костюме рванула вверх, и я последовал за ней. Внизу кипела битва. Рыцари и простые маги бились с ожившими мертвецами. Вокруг меня то и дело бурлила вода от в изобилии используемых заклинаний Огня.

Натсэ плавала быстрее меня, но я применил Огненный ресурс, и на поверхность мы вырвались одновременно.

Я услышал в темноте, как Натсэ вдохнула воздух, подплыл к ней и обнял. Почувствовал, как её левая рука (в правой был меч) вцепилась мне в волосы на затылке. Почувствовал её губы на своём лице.

— Морт… Как… Ты… — Она задыхалась.

— Я всегда буду тебя защищать. Такая у меня работа.

Натсэ попыталась что-то сказать, но не смогла — зарыдала. Я видел через её плечо распускающиеся внизу огненные цветы. Мгновение передышки у нас есть. Но потом нужно возвращаться.

— Я должен попасть в пещеру. Свеча… Всё дело в этой свече!

Отстранившись от меня, Натсэ кивнула. Попробовала что-то сказать, но вдруг, вскрикнув, исчезла в воде.

Я нырнул следом. В свете пожаров снизу увидел мертвеца, который схватил Натсэ за руку и теперь тащил на дно. Она, быстро сориентировавшись, рубанула его мечом по голове, но удар вышел смазанным. Тогда Натсэ размахнулась второй раз, ударила по ухватившей её руке. Раздраженный мертвец повернулся лицом вверх, попытался ударить в ответ. Я отразил этот удар своим мечом.

Погружение замедлилось. Натсэ «присела» в воде, уперлась свободной ногой в челюсть мертвеца. Раздался треск, и мертвец отпустил её, судорожно взмахнул мечом.

Воспламенение

На миг восставший превратился в огненный кипящий шар. Пламя быстро погасло. Прогнившее лицо ухмыльнулось мне обнаженными челюстями.

Что-то стремительное поднялось снизу и обхватило мертвеца поперёк туловища. Он взмахнул руками, завертел головой. Я вытаращился на щупальце, толстое, как канат в физкультурном зале. Оно дважды обвилось вокруг мертвеца, сжалось и с громким хрустом разделило его на две половинки.

Глубоко вдохнув, я снял водную печать и накинул её на шею Натсэ. Одно дыхание на двоих. Одна жизнь на двоих.