Мария Власова - Я тебе не верю [СИ]

— Что? — растерялся братец.

— Что что? Я тебя спрашиваю, это из-за этой блохастой твари, Дарьи ты превратился в монстра? — срываюсь на него.

— Я не монстр! — выплюнул мне в лицо братец, ходя по моей комнате, сжимая и разжимая кулаки. — Она тут не причем! Со мной это должно было случиться!

— Да кому ты втираешь?! С нами это должно было случиться в подростковом возрасте, но не случилось же! Мне двадцать один, тебе двадцать! Подростковым возрастом и не пахнет! Так с чего бы тебе становиться волком сейчас, объясни мне?! — начала кричать на него, выйдя из себя.

Статуя безразличия на мгновение замерла и зло, прищурившись, произнесла:

— Она здесь ни при чем.

— Да ладно?! Ты тут с волчицей, альфа-, блядь, самкой случайно познакомился, а потом на радостях в волосатого монстра превратился?! — ярость колотила в груди, при том что я понимала, что бесит он меня не так сильно, как остальные, просто братец попался под горячую руку.

Мгновение и я ощущаю спиной всю рельефность стены, меня держат за халат, прижимая к стене. Голова безумно кружится, и я, кажется, не могу дышать, только судорожно открываю рот как рыба.

— Заткнись!!! — рычит мне в лицо монстр, когда-то бывший моим братом. Вены темные, он по не многу увеличился в размерах и, кажется, оброс шерстью. — В отличие от тебя, я не отказываюсь от своей природы. Мы такими родились, Даш. Дарья же тут не причем, я превратился, потому что хотел. Что плохого в том, чтобы быть сильным, быстрым, стройным и жить долго и красиво?! Что в этом плохого?!

Меня отступил, и я рухнула на пол, смотря, как он отходит и медленно приходит в себя.

— Ты стал монстром, Вань. Таким же монстром как они. Что хорошего в роскошной жизни, деньгах и долголетии, если теряется человечность и твое тело уже тебе не принадлежит? — мой голос прозвучал глухо, руки дрожат от страха.

Эй! Это же мой братишка, мальчонка за которым я всю жизнь приглядываю. В чем-то я даже ему больную мать заменяла. Теперь же он стал «таким», причем кажется по своему собственному желанию.

— Ты лицемерка, сестра! Сама же подалась в Белый Клык, соблазнилась на деньги Дмитровых. Или же дело не в деньгах, а в нем? Запала на красивое личико и состоятельных родителей? Или все дело в его власти? — язвит мой братец, добродушный какой.

Тяжело вздыхаю, чувствуя всю грязь, что прилипает к коже с каждым его словом. Что там папа говорил о семье? Никого ближе семьи у меня никогда не будет? В таком свете звучит это как-то грустно.

— Мне казалось, я знаю тебя лучше всех на этом свете. Как же сильно я ошибалась. — Прошептала я слегка ошарашенно.

— Ты меня не знала, и знать не могла! Ты только пытаешься запутать себя, деля этот мир на черное и белое, правильное и не правильное! Но мир не такой, в нем все больше серого. — Во как загнул, философ недоделанный.

— Я пытаюсь поступать правильно, как велит мне мое сердце, — кажется, я теперь оправдываюсь перед ним за свой характер. До чего я дожила! — как велят мне мои принципы и взгляды на хорошее и плохое. Но стоило мне один раз, всего ОДИН долбаный раз поступить, так как хочется, поступить в этот чертов университет и все… Моя жизнь пошла к черту!

Громко шмыгнула носом. Ведь он поступал так много раз, делал что хотел. Они все так поступали со мной, рассчитывая, что я каждый раз подстроюсь под их нужды. Даже мама, болея, перестала выполнять хоть какую-то работу по дому, и отец и брат безразлично скинули все обязанности на меня. Папа же, не спрашивая, перенес на меня все заботы о матери и брате, хотя я сама еще была ребенком. Они всегда так поступали! И Кай решил, что я так же подстроюсь под него, как верная собачка влюблюсь, только от того факта что его привлекает моя вонь! Но вот только в этот раз я не хочу подстраиваться ни под кого. Мне надоело подчиняться своим правилам, я не могу больше им подчиняться, особенно в ситуации, которую так любезно создал для меня Кай. Так может, стоит пересмотреть свои принципы? Или все же не стоит? Ведь поступив эгоистично всего лишь раз, я умудрилась испортить себе жизнь так кардинально.

Что там папа сказал? Слушать только себя и свое сердце? Так стоит сделать то, чего желает оно.

— Вань, одолжи мне свою одежду, или мне в халате тут разгуливать? — спросила я, растеряв всю ярость на братца.

Снег падал на лицо, я раздраженно сдувала снежинки с носа и щек. Под ногами хрустел снег, кроссовки проваливались в него почти по колено. Пара спортивных штанов брата отяжелели из-за налипшего на них снега. Руки спрятала в карманы грязного пальтишка, чтобы пальцы не отморозить. В двух свободных кофтах под пальто как-то все равно было холодно.

Спереди меня идет Ваня, слегка убирая на пути снег. Мы идем между двумя огромными скалами по тропе шириной в пару метров. Сзади идет Кирилл за двадцать минут задолбавший уже всех своей болтовней. Всех — это меня и Ваню, больше никого здесь не было. Все, как обмолвился Ваня (при том, что со мной он теперь показательно не разговаривает — какая же он все-таки баба) уже там, в храме, священном месте и бла-бла-бла… каком месте на вершине горы.

Отмороженной пятой точкой чую — там будет ужасно холодно. Живот урчит, хоть бы покормили изверги.

И это мой новый год! Не знаю, сколько сейчас времени, но уже поздно и темно. А нормальные люди сейчас оливье едят.

Живот противно заурчал, напоминая, что голодная смерть — это не про нас.

— Даша, уйми своего голодного зверя! — крикнул за спиной Кирилл и, я жутко пожалела, что не могу ему врезать (чисто из чувства самосохранения).

Вот идем уже черт знает сколько времени, идем, и я все больше жалею, что сама напросилась на их шабаш. Или что там у этих волков? Ведь сидела бы сейчас в комнате и медленно сходила с ума (а что еще делать, когда нет интернета, а выйти за дверь не дают?). Хотя может я это уже давно сделала? Сижу, наверное, где-то в психушке, отдыхаю…

— Еще далеко? — спрашиваю раздраженно.

— Так чего ты туда захотела, если даже путь туда не выдерживаешь? — съязвил братец, но я его благополучно проигнорировала.

Сразу вспомнилось, как в восьмом классе мы с классом ездили на лыжах кататься. Тогда я поняла, что даже на саночках кататься никогда не буду, не то, что на лыжах. Помню, как он стонал, когда мы на гору поднимались, пришлось почти тащить его на себе. А еще у меня с той поездки осталась совместная фотка, на которой почти в центре Говерла — мое сокровище.

— Почти пришли! — ответил Кирилл сзади и, незаметно для братца, взял меня под локоть, помогая идти.

Неожиданно как-то, жалеет меня что ли? Ну ладно, я как-то подустала сама идти. Продержали меня в комнате почти до темноты, а потом я вдруг поняла, что в доме кроме меня и моих сторожевых собачек (Кирилл и Ваня — гав!) никого не осталось. Очередная волчья способность проявилась, пора закупаться Вискасом? Хотя Вискас для кошек, а тут Педигри больше пойдет, наверное. Ну, тогда спишем все на паранойю.