Мария Власова - Я тебе не верю [СИ]

— У волков есть традиция, касаясь кристалла первого волка, мы раз в год можем спросить его, о чем угодно или попросить, что хотим. — Еле слышно ответила волчонка, нервно теребя ноготки на моей руке.

— И что, эта статуя ответит на любой вопрос? — Слегка насмехаясь, спросила ее.

— Обычно сам узнаешь ответ, в течение нескольких дней после заданного вопроса. — Рассеянно буркнула она и замолкла о чем-то судорожно думая.

Принюхалась, почему-то волчонка пахла перечной мятой, так сильно, что у меня возникла мысль, что она жевала ее, что бы отбить запах алкоголя. Как всегда, милая, как котенок. Волки все подходили, трогали там что-то, оно светилось или нет, а дальше отходили и, со следующим происходило то же самое. Ваня подошел, так же держа за руку недовольную Дарью, замерцал свет, братец улыбнулся. Дальше подошла сама альфа-самка, повторила действие и свет и для нее зажегся. За ними подошел Кай, я не смогла рассмотреть выражение его лица, он как-то отвернулся и через долгое мгновение отошел, кристалл не засветился.

Очередь все шла и шла, а я медленно мечтала отобрать в Кирилла оленью ногу, наесться и лечь в теплый спальник (надеюсь, в палатке такие имеются). Остались мы в четвертом. Остальные на мое удивление ждали нас чуть подальше, внимательно наблюдая за процессом. Первой пошла Марго в своей дорогущей шубе (теплая, наверное, не то, что мое грязное пальтишко). Коснулась кристалла, а я-то поначалу думала, что эта фишка только для волков работает. Мягкий свет осветил ее руку, и женщина чрезвычайно довольная собой двинулась к нам.

— Я так и знала! — зашептала она мне жарко и в наглую схватив за лицо, расцеловала в обще щеки.

Господин Дмитров пошел дальше, он задержался возле статуи подольше, в конце она тоже засветилась, и мужчина вернулся к нам. Тася вдруг убрала свою руку с моего плеча и чуть подтолкнула к статуе.

— Твоя очередь, — шепнула она.

Я сделала несколько шагов и застыла, смотря на громадное четырехметровое извалянные. Сделала еще несколько шагов, чтобы посмотреть в каменные бесстыжие глаза местному волчьему Богу. На шее огромной статуи красовалась каменная цепь, только огромная подвеска — природный кристалл, переливался всем цветами радуги даже в полумраке.

Ведь это их Бог, по идее они должные уважать и почитать. Возможно, это даже он ввел те уродские законы, что заставляют женщин, волчиц страдать! А все он, мужской шовинизм! В те времена женщин не почитали и, наверное, этот, как их тогдашний главный, учредил такие глупые и жестокие законы!

— Ах ты гад блохастый… — начала я загадывать свое «желание» в слух и тут же закрыла рот, буквально слыша, как зарычали волки за такое мое отношение к их божеству.

«— Слышишь, ты! Бог волчьего разлива! Куда ты к черту смотришь?! Не видишь, какой балаган творят твои „детки“?! Вот скажи, за что мне все это? А Тасе за что? А Марго? Чем мы заслужили такое ужасное отношение?! Тем, что мы женщины? Тем, что из-за запаха твои волки считают, что мы их собственность, что они могут делать с нами что хотят?! Разве это справедливо? Разве справедливо, что нас бьют и унижают, нас будущих матерей?! Вот скажи мне, как нам „таких“ мужчин любить? Как нам „таких“ мужчин рожать, зная, что когда вырастут, они будут поступать так же, как и их отцы — брать силой то, что должно быть отдано по доброй воле. Вообще за что нам такая судьба? Мы же хотим только того что хочет каждая женщина: семью, в которой тебя муж ни унижает и бьет, а любит и уважает, здоровых детей и что бы родные не болели! Чем наши желания хуже желаний этих жестоких волков? По крайней мере, они добрее и искренней. Не понимаю, как ты, как божок помогаешь только таким моральным уродам? Если ты и правда исполняешь желание, так лучше бы больным детям помог, что ли! Ничего этим эгоистам помогать, не заслужили они!» — В конце своей мысленной гневной тирады я немного всплакнула, грустно стало от такой несправедливости.

Кристалл засиял, причем так сильно, что меня в глазах побелело. Повернувшись, я чуть не упала, ничего не видя.

— Кажется, я ослепла, — пробормотала я, испуганно шаря руками по воздуху и добавила, — признайтесь, какая гадина это пожелала?

Послышались смешки, кто-то взял меня за руку и потащил в сторону. В глазах все еще был свет, они жутко болели, но, кажется, все обошлось, и я остановилась где-то с боку, потирая глаза рукой. За вторую руку меня все еще держали, как будто боялись, что я упаду. Я бы могла соврать, что не знаю, кто это был. Но знакомый приятный аромат ударил в нос, и мне до жути хотелось еще немного постоять так, держась за руки тихонько вдыхая его приятный запах. Кажется, не только мои глаза ослепило, но и чувства. Было ощущение, что перестань я энергично тереть руками глаза и покажу, что со мной на самом деле все в порядке он сразу уйдет. Мне же почему-то этого не хотелось, наверное, волчья кровь опять заиграла и на запах подсела. Дожила, была больная Юркой, а теперь настоящая наркоманка с дозой — запахом альфа-козла.

— Какое желание ты загадала? — спросила Марго где-то рядом.

— Я не загадывала, больше жаловалась на судьбу всех женщин и свою, в частности.

— Моя очередь, — как-то обреченно сказала Тася рядышком.

Голос ее был таким грустным, что я не удержалась и перестала тереть глаза и посмотрела на нее. Такая маленькая, зажатая и несчастная. Мне было ее до одури жалко.

— Удачи! — крикнула ей зачем-то в спину, чувствуя, как человек, державший меня за руку, уходит, оставив в воздухе рядом свой легкий аромат тела.

Тася подошла к кристаллу, коснулась его и чуть не плача прикрыла глаза. Она о чем-то сосредоточенно думала, не знаю, так же долго как я или дольше, но в конце растерянно отпустила кристалл и уставилась на него. Вспыхивает яркий свет в кристалле, в то же мгновение Тася превращается в волчицу и сразу же прыгает вниз с обрыва.

Я закричала, бросилась к обрыву, но меня схватила Марго и господин Дмитров.

— Что происходит?! Пустите! Зачем она… — я сбилась, пытаясь вырваться в диком испуге.

Она же была такой несчастной! Её все время обижали, к тому же у нее не было ни шанса выбраться из сложившейся ситуации. Неужели она пожелала умереть? Зачем? Неужели она так сильно страдала? Не значит ли это, что и для меня есть только один выход — такой же, как у нее, чтобы выбраться из этой волчьей западни?!

— Марго?! — как-то резко обратился к ней господин Дмитров.

— Девочка страдала, я просто хотела ей помочь. — Прошептала женщина, я уставилась на ее виноватое лицо во все глаза. Мне она что-то похожее говорила… или это господин Дмитров, что мне лучше умереть, пытаясь, стать волчицей?

— Марго! — взвыл господин Дмитров и закрыл измучанное лицо руками.

— Что ты сделала, человек, с моей волчицей?! — зло прорычал, подходя к нам, Ильнар, еще два волка из его стаи стояли рядом.