Мария Власова - Я тебе не верю [СИ]

— С того что ты привык причинять боль, а не ощущать ее. — Шепчу ему в губы, закрывая глаза. Я не против, если он сейчас взбеситься и вырубит меня, даже если сотрясение сделает не против. На всё готова только бы ушло это наваждение, пропало желание обмануться.

— Любить тебя уже безумно больно. — Говорит он и почти отстраняется, но слишком поздно.

Я подаюсь вперед, и сама целую его. Это впервые целуют не меня, а я кого-то целую по собственному желанию. Губы теплые, он не вырывается, застыл только. Подаюсь вперед и целую его еще. Не знаю, как обнять его, это все так неловко и неожиданно. Поднимаю руки и обнимаю за шею, зарываясь пальцами в волосы. Мне нравится, намного сильнее, чем, если бы на его месте был Юра с его кудряшками. Ощущения совсем другие, иные, более желанные, с более интимным подтекстом.

Кай как будто очнулся, слегка приобнял усаживая на стол. Теплые руки скользят от коленки к бедру под платье. На мгновение он сжимает бедра, заставляет прижаться к нему и невольно обхватить его талию ногами. Он хочет меня, очень сильно хочет.

Он не из тех, с кем можно просто поиграть, не из тех, кто отступиться, если я захочу все немедленно прекратить. Я знаю, что будет дальше, не боюсь этого. Может, потом я буду жалеть, нет, я точно буду очень сильно жалеть о своем поступке. Но сейчас мне все равно, я не хочу поступать правильно, хочу хоть раз пойти на поводу не своих принципов.

Кожа горит, пока он целует щеки, а потом шею. По телу мурашки, хочу, чтобы по его телу они тоже шли. Провожу по его спине одними подушечками пальцев, он вздрагивает. Наклоняюсь и резко кусаю его за шею. Он вздрагивает всем телом и рычит, почти выбив из меня весь дух, так сильно прижимает к себе. Лифчик еще сильнее врезается от этого в кожу, заламываю руку за спину, пытаясь расстегнуть это чёртово орудие пытки. Он как будто понимает меня без слов, проскальзывает под платьем руками и расстегает защелку. Одна рука проскальзывает под чашечку и сжимает грудь, пока вторая легко касается шеи, заставляя поцеловать его. Поцелуй долгий, такой тягучий и желанный, так стала кружиться голова. Он отстраняется, придерживая меня за затылок.

— Оказывается ты такая легкодоступная. — Говорит он, и я не сразу понимаю его слова.

Он убирает руку с моей груди, на лице его как будто жестокая маска. Моё тело вздрагивает и ноет от желания, а мозг не желает работать.

— Всего лишь по приставал немного, и ты уже на все готова. — Он улыбается, и я чувствую, как по щекам катятся слезы. — Но также совсем не интересно играть, если ты так легко сдаешься.

— Что? — Я не узнала свой голос, таким хрупким и тихим он был.

— Жалкая. — Он улыбается снисходительно и уходит. Просто уходит.

— Что? — Повторяю в пустоту.

Платье задрано почти до груди, лифчик сбился выше груди. Шея, лицо и губы горят от поцелуев, дыхание сбитое, прерывистое. Ноги раздвинуты, на бедрах алеют синяки.

Он играл, он просто играл!

Мысли, как пощёчины, бьют по лицу. В груди болью колотит ярость, и я кричу, сваливаясь на пол. Ударяюсь лицом о плитку и затихаю.

Все пахнет ним, но больше всего я. Его запах повсюду, но больше всего в моей памяти. Теперь я знаю, как сладки его поцелуи, и как жарко желание, которое они вызывают. Теперь я знаю, что такое настоящее унижение.

Щелкнул замок, дверь открылась.

— Откуда такая дырка в дверях соседей? Ограбили их что ли? — Услышала еле слышное в коридоре, а потом уже громче: — Дашка, ты здесь?

— Да. — Кричу из кухни и продолжаю свое дело.

Нос жжется, так много испарений чистящего средства я высыпала на пол. Сжимаю красными руками тряпку и продолжаю тереть пол.

— Представляешь, он полтора часа вел свой допрос, пытаясь вызнать подробности. Я совсем устала от него! Ну как с такой мордашкой быть таким скучным? — Защебетала Кристина, раздеваясь и шмыгая тапками по коридору в кухню.

Дверь в кухню скрипнула, а потом сестра начала чихать.

— Это что за генеральная уборка на ночь глядя? — Возмутилась она, прижавши рукой лицо. Оглянулась на нее на мгновение. Она надела свое самое сексуальное платье, черное на бретельках и даже марафет навела. Когда только успела? — Со средством ты явно переборщила, дышать невозможно!

Молча пожала плечами и начала дальше тереть пол тряпкой, не обращая внимания на аналогичную сыпь на пальцах.

— А где стол? — Выдала вдруг сестра и, осмотревшись, нашла то что от него осталось аккуратно сложенным в углу.

Это я только сначала после его ухода ревела и завывала, через какие-то минуты я уже была в ярости, причем по большой части на себя.

Как я к чёрту могла поддаться соблазну?! Да будь он в четыре раза красивее, в пятьдесят раз нежнее и вонь в триста раз сильнее! Как я к чёрту могла! Это ведь я, я сама его поцеловала. И дальше… то что было дальше, я сама желала! Я хотела его, как какая-то похотлива сучка!

Поступилась принципам, хорошо зная, что ничем хорошим это не кончится. Я даже о связывании не думала, не думала о том, что после такого уже точно стану его парой.

Хотя нет, я вру! Я хотела этого, где-то в глубине души я хотела на все плюнуть, пойти ему на встречу и спрятаться от всего мира за его широкой спиной. Он бы меня от всего защитил, от всего кроме себя и своего скверного характера.

От самобичевания себя я плавно перешла к ненависти к нему. Я все-таки поддалась на его игру, я проиграла. Так в его глазах я и сама считаю себя жалкой, как будто первый день его знала, честное слово. Но он тоже хорош, урод хренов! Меня в жизни никто так не унижал. Легкодоступная? Я? Да мне двадцать один год, а я всего неделю назад впервые поцеловалась! У меня парня никогда не было, а я, по его мнению, легкодоступная! Урод, козел, скотина!

Его убить мало, нужно заставить страдать! Ужасно сильно страдать, так что бы этот волк ревел своими крокодильими слезами. Да, я хочу, чтобы он плакал! Хочу заставить этого самовлюбленного ублюдка плакать!

Но как это сделать, как сделать ему достаточно больно? Я не знаю.

Очнулась я только после этой мысли уже с разломанным дубовым столом, и, судя по тому, как болели костяшки пальцем, сломала его я. Дальше была маниакальная идея избавиться от запаха его кожи на себе. Я драла свое тело в душе до красна в горячей воде. Но, увы, когда пошла в комнату поняла, что вся моя одежда, белье, одеяло, да полностью все пропахло им. Сначала я хотела все просто сжечь, так сильно было мое наваждение. Вот только большинство вещей не мои, за них придётся отвечать перед владельцем квартиры, так что я не нашла ничего лучше, чем сгрузить все вещи в стирку. Машинка работала на убой, уже нескольких часов подряд пока я судорожно переносила свои вещи из той комнаты в коридор. Больше там находиться я не могла, слишком много воспоминаний разных по степени паршивости. После того как все убрала в комнате, выбухала туда банку освежителя воздуха и закрыла проветриваться. Теперь вот занялась чисткой кухни.