Надежда Мамаева - Ловец [СИ]

Главный отряда внимательно посмотрел на закипающую любовницу Тэда и понял: битьем одной посуды тут не обойдется. Если квартира устоит после столь злой особы, то будет уже хорошо. Эта малышка в гневе, судя по всему, может и шкаф опрокинуть.

«Опрокинуть» Тарк быстро исправил на «поджечь», когда увидел, что в руке у скандалистки танцуют языки пламени.

— Парни, вы все отсмотрели? — крикнул он, не оборачиваясь.

— Да. Все пусто.

— Ничего нет.

Донеслось нестройное.

— Тогда, думаю, нам пора, — заключил Тарк ровно в тот момент, когда с пальцев «обманутой в матримониальных чувствах» сорвался огненный шар.

Пылающая сфера просвистела недалеко от главы отряда и впечаталась в шифоньер.

— Аллимский клен, — процедил сквозь зубы Тэд, кидая заклинание заморозки. Огонь сразу же погас, но это не значило того, что с пальцев фурии не сорвется новый.

Ловцы, как истинные джентльмены, решили, что долгое прощание может излишне утомить хозяев, столь занятых горячим выяснением отношений. Даже пришедшего в себя и сидевшего на полу со сломанной челюстью Лурка подхватили под мышки и утянули в портал.

Второй фаербол влетел в стену уже тогда, когда гости покинули квартиру Тэда.

— Все-все, успокойся, они ушли, — ловец медленно приблизился к Шен.

Она обречённо подняла на него глаза и прошептала, кусая губы:

— Не могу. Не получается сбить пламя. Раньше…

Ее горящие руки, растерянно разведенные в стороны, слетевшая простыня, что открывала изгибы ее тела, маленькую упругую грудь, бедра… Когда она была в ванной, Тэд не удержался, отодвинув щеколду заклинанием, приоткрыл дверь и разглядывал ее со спины ровно до того момента, пока она не обернулась. Как мальчишка, юнец. Уже тогда он почувствовал: эта ночь будет с привкусом откровенных фантазий. А сейчас он это даже не чувствовал, а отчетливо понимал и принимал, как неизбежность и личное наваждение.

— Ты не можешь обуздать дар, потому что не можешь переключиться. Подумай о чем-то другом, и пламя начнет гаснуть.

Она отчаянно замотала головой.

— Не получается.

— Ты умница… просто переволновавшаяся умница, — Тэд попытался ее утешить, но и сам сразу понял: бесполезно. Да, в нужный момент она смогла собраться, но когда волна схлынула…

— Сейчас я тебя поцелую. Просто поцелую. Не сопротивляйся.

Он шагнул к ней. Последней мыслью Тэда было то, что пылающих и горячих он перецеловал множество, но вот горящая и сжигающая у него только одна.

Его руки начали свой путь ее телу, застыли на ямочках над ягодицами. Тэд ощущал ее свежесть. Свежесть юного женского тела, сводящую с ума. Они оба задыхались от горячего воздуха, что пропитал всю комнату, простыни, ввинтился в легкие и наполнил грудь восхитительным предвкушением. Лучшим в мире предвкушением — предвкушением поцелуя.

Губы нежно коснулись губ. Пробуя вкус, исследуя, дразня, увлекая.

Язык Тэда скользил по ее зубам, играл с ее языком, вторгался в рот, чтобы потом коснуться губ. А Шенни… она задыхалась в потоке своих чувств и желаний, сдобренных адреналином.

Он ощутил себя победителем. Пусть не первым, но единственным, несмотря ни на что. Это сводило его с ума. Он был счастлив. Безмерно счастлив в этот миг.

Пламя на ее руках давно погасло, но, кажется, оба этого не заметили.

Он начал нежно целовать ее шею, спускаясь по натянутым струной мышцам к груди. Втянул горошину соска в рот, играя с ней языком.

Шенни простонала. Еще сильнее, еще громче. Ее желание. Ее удовольствие от его ласк заставляло каменеть грудь, наливаться жаром низ живота, который ласкала вторая рука Тэда.

Собственный стон, донесшийся сквозь вату неги, дошел до сознания Шенни не сразу и окатил не хуже ледяной воды.

Она отпрянула от ловца, подхватила простынь и судорожно завернулась в нее. У Тэда создалось впечатление, что она больше испугалась даже не его, а себя.

— Я в душ, — хозяин резко развернулся и стремительно направился в ванную.

Бариста же, во время метания фаерболов забивавшаяся под шифоньер, высунула морду и осуждающе мяукнула.

Выплывший из тела кошки призрак выглядел крайне недовольным, а Шенни почувствовала, как в который раз за эту ночь начинает густо краснеть.

Отец буравил взглядом дочь в молчании все то время, что Тэд был в душе. Шен же просто стыдно было посмотреть на родителя. Благо, играющая на нервах тишина длилась не долго.

Ловец вышел из ванны через десяток минут. Правда, на концах его волос висели льдинки.

— Мне нужно с вами серьезно поговорить, — начал Тэд, подходя в одном набедренном полотенце к шифоньеру за одеждой.

— Я полагаю, о поруганной чести моей дочери? — чопорно начал призрак.

— Нет, не обольщайтесь, — Тэд был сама вежливостью. — Сейчас, перед тем, как вы отправитесь, на этот раз окончательно, за грань и я лично провожу вас через лабиринт, мне нужно знать все подробности вашей смерти и посмертия.

— Но позвольте…

— Не позволю. У нас ровно полчаса и не секундой больше. Ровно столько времени нужно, чтобы почуять сбежавшую душу и вновь открыть на нее охоту. А если маяк приведет ловцов вновь сюда, то спектаклем будет не отделаться.

— А как же…

— Время пошло, — Тэд натянул на себя чистые штаны. — От ваших слов зависит и будущее вашей дочери. Если вы быстро ответите на все мои вопросы, я дам вам возможность попрощаться.

Словно решив для себя дилемму, дух обреченно выдохнул:

— Вы не из тех, с кем можно поспорить. Спрашивайте.

Беседа, больше походившая на допрос, длилась не долго. А все по причине того, что информации было удручающе мало. Томас Элгрис поведал лишь, что имени своих убийц он не знает. Они отчего-то решили, что нормы приличия — это для слабаков, а вот пуля в голову — выбор настоящих профи.

Только штольня — дама капризная и не любит криков свинца и стали. Первый выстрел лишь опалил щеку, содрав кожу и часть мочки уха, придав Томасу небывалой до этого прыти. В спину ему не понеслось криков, зато ударила каменная крошка, и рявкнули стволы пулестрелов.

Ему удалось укрыться в одном из ответвлений штольни. Именно там, вжавшись спиной в камень, он услышал обрывок фразы.

Томас процитировал дословно: «… Заказчик встречался с нашим клиентом на неделе и заверил, что проблем не будет. Дескать, почти немощен и пикнуть не успеет. Как же! Этот ублюдок проворен, как акула».

— И что потом? — Тэд был напряжен как струна.

— А потом я подумал, что мне удалось их сбить со следа, и пошел к выходу. Я ошибся. Они погнались за мной, и когда я понял, что живым мне не выбраться, я… — призрак перебил сам себя: — Что вы знаете об эффекте горного эха? Ничего? Да и откуда вам, горы в нашем мире редкость. Так вот, я устроил обвал. Похоронил и своих убийц, и себя под сошедшей лавиной. А потом был лабиринт, в котором я не видел не только лиц, но даже теней. Из него меня выдернули и упекли в барьер.